Реймонд Чандлер - Великий сон
— Что вы здесь делаете? — спросил я наконец.
Она потянула полу пальто и промолчала.
— Что вы помните из вчерашнего вечера?
В глубине ее глаз мелькнуло что-то хитрое.
— Что я должна помнить? Вчера вечером я была больна. Лежала дома.
— Черты лысого вы лежали.
Она быстро захлопала глазами.
— До того, как вы попали домой, — начал я. — До того, как я отвез вас. Здесь. В этом кресле, на этом оранжевом столе. Помните хорошо.
Лицо ее постепенно заливалось краской. Уже кое-что. Оказывается, умеет краснеть. Вокруг серых зрачков сверкнули белки. Она напряженно сосала палец.
— Это… были вы? — прошептала она.
— Я. Что из всего вы помните?
— Вы из полиции?
— Нет. Я друг вашего отца.
— Не из полиции?
— Нет.
Она тихонько вздохнула.
— Чего… чего вы хотите?
— Кто его убил?
Плечи приподнялись в пожатии, но в лице ее ничего не дрогнуло.
— Кто еще… знает?
— О Гейджере? Не знаю. Полиция — нет, иначе была бы уже здесь. Может, Джо Броди.
Это был удар наугад, но попал в цель.
— Джо Броди! Он!
Мы оба замолчали. Я сделал несколько затяжек, она обгладывала палец.
— Только ради Бога, не начинайте выдумывать, — опять приступил я. — Здесь не помешало бы толики старомодной простоты. Его убил Броди?
— Кого?
— Гос-споди! — завопил я.
Она притворилась оскорбленной — подбородок вздернулся на два сантиметра.
— Да, — торжественно произнесла она. — Это сделал Джо.
— Почему?
— Не знаю. — Она покачала головой, убеждая себя, что не знает.
— Вы его часто видели в последнее время?
Ее руки упали, как два белых стебля.
— Только раз или два. Я его ненавижу.
— Значит, знаете, где он живет?
— Да.
— Вы больше не любите его?
— Ненавижу!
— И поэтому хотите впутать его в историю?
Опять пустое лицо. Я действовал слишком напористо, но с ней невозможно иначе.
— Вы готовы сообщить полиции, что убийца Джо Броди? На лице мгновенно проступила паника.
— В том случае, правда, если мне удастся скрыть существование фотографии с обнаженной мисс Стернвуд, — язвительно добавил я.
Она захихикала. Меня охватило отвращение: если бы заплакала, бросилась в истерике на пол, это было бы естественно. А она лишь хихикнула. С самого начала это была страшнейшая мерзость. Позволила сфотографировать себя в виде голой Изиды, кто-то об этом разнюхал, кто-то прихлопнул Гейджера у нее на глазах, а она была пьяна в стельку, как делегат на съезде ветеранов, и все это огромная дьявольская мерзость. А теперь — хихикает. Великолепно! Хихиканье становилось громче, проникало в углы комнаты, как крысы сквозь деревянную панель. Похоже, приближается истерика. Соскользнув со стола, я подошел к ней и дал оплеуху.
— Как вчера вечером. Мы с вами вдвоем — настоящая сенсация. Рейли и Стернвуд, — сообщил я. — Парочка комиков, дело только за автором.
Хохот прекратился, но пощечина подействовала на нее не больше, чем вчера. Похоже, все ее приятели рано или поздно кончали тем, что давали ей затрещины. Их можно понять. Я снова уселся на стол.
— Вас зовут не Рейли, — объявила она серьезно. — Ваше имя Филипп Марлоу. Вы частный детектив. Вив мне все рассказала, даже визитку вашу показывала. — Она поглаживала ударенную щеку, улыбаясь мне, словно ей со мной было ужас как хорошо.
— Значит, все-таки помните, — сказал я. — Вернулись сюда искать ту фотографию и не попали в дом. Не так ли?
Она поиграла подбородком, напялила обольстительную улыбку, обрабатывала меня глазами — затягивала в сеть. Через минуту мне полагалось издать индейский клич и потребовать, чтоб сбежала со мной в Юму.
— Снимочек уже тю-тю, — сказал я. — Вчера вечером я уже искал его, прежде чем отвезти вас домой. Наверно, взял Броди? А вы не дурачите меня с этим Броди?
Она с важным видом отрицательно покрутила головой.
— Ладно, — сказал я. — Выбросьте это из головы. Не говорите ни одной живой душе, что вы здесь были вчера или сегодня. Даже Вивиан. Просто забудьте, что были тут. Предоставьте это Рейли.
— Ваше имя не… — начала было она, потом замолчала и опять закивала, как бы соглашаясь с тем, что я сказал, или с тем, что ей только что взбрело на ум. Глаза сузились и были такие же темные и пустые, как эмаль на стойке в кафе. Что-то ей все-таки на ум взбрело.
— Мне пора домой, — сообщила она безмятежно, словно мы были на чаепитии.
— Понятно.
Я не тронулся с места. Она наградила меня еще одним соблазнительным взглядом и шагнула к выходу. Рука ее уже легла на дверную ручку, когда мы оба услышали шум подъезжающей машины. Она вопросительно посмотрела на меня — я пожал плечами. Машина остановилась точно перед домом. Лицо Кармен исказилось ужасом. Послышались шаги, и у входа позвонили. Кармен, продолжая сжимать ручку, трясясь от страха, через плечо смотрела на меня. Звонок раскатился продолжительной трелью и умолк, потом послышалось, как в замок вставили ключ. Отскочив от двери, Кармен застыла как соляной столп. Дверь распахнулась. Вошел мужчина, удивился при виде нас и спокойно, холодно стал разглядывать.
XIII
Это был мужчина в сером — весь в сером, за исключением блестящих черных туфель и двух гранатовых треугольников на сером шелковом галстуке вроде фишек на сукне рулеточного стола. На нем была серая рубашка и безупречно сшитый двубортный костюм из мягкой фланели. Увидев Кармен, он снял серую шляпу, обнажив седые волосы, очень мягкие на вид. У него был крупный подбородок, нос с горбинкой и глубокие серые глаза.
Он спокойно стоял у входа, одной рукой касаясь двери за спиной, а второй легонько похлопывая шляпой себя по бедру. Он выглядел жестким типом, но не убийцей — скорее это была твердость прожженного наездника. Только никаким наездником он не был. Это был Эдди Марс.
Закрыв дверь, он сунул руку в карман — большой палец остался снаружи, белея в полутьме. Улыбнулся Кармен — любезно, непринужденно. Облизнув губы, та уставилась на него. Страх исчез с ее лица, она улыбнулась в ответ.
— Прошу извинить за неожиданное появление, — сказал он. — На звонок не отвечали. Мистер Гейджер здесь?
— Нет, — поторопился я с ответом. — Вероятно, где-то задерживается. Двери были открыты, вот мы и зашли.
Кивнув, он поднес шляпу к крупному подбородку.
— Вы, наверное, его друзья?
— Так, деловые знакомые. Забежали за книгами.
— Ах, за книгами, — быстро повторил он; мне показалось, что о гейджеровских книгах ему известно все. Взглянув на Кармен, он пожал плечами.
Я направился к двери.
— Так мы побежим. — Я подхватил под руку Кармен, которая не спускала с него глаз: он ей понравился.
— Что-нибудь передать мистеру Гейджеру, когда он придет? — мягко осведомился Эдди Марс.
— Не будем вас затруднять.
— Очень жаль, — произнес он со странным выражением. Серые глаза сверкали и, когда я прошел мимо него к двери, стали жесткими. Он холодно произнес: — Девушка может убираться. А с вами, красавчик, мне нужно поболтать.
Отпустив Кармен, я уставился на него с недоумением.
— Хитрите? — любезно заметил он. — Не затрудняйтесь. Снаружи в машине сидят два молодчика, которые всегда делают именно то, чего я хочу.
Кармен проскользнула под моей рукой, хлопнула дверью. Ее шаги удалились вниз по улице. Машины Кармен я не заметил, видимо, запарковала ее в начале улицы.
— Какого черта… — начал я.
— Да бросьте, — вздохнул он. — Что-то здесь неладно. И я выясню — что. Только не становитесь у меня на дороге, если не хотите вынимать свинец из брюха.
— Ну-ну, — ответил я. — Подумаешь, убийца.
— Только в случае необходимости, красавчик.
Он уже не смотрел на меня. Нахмурившись, обходил комнату, не обращая на меня внимания. Я взглянул сквозь разбитое стекло в переднем окне — за живым забором виднелась крыша машины. Мотор не был выключен.
Эдди Марс обнаружил на столе бутылку и две рюмки. Понюхал одну, потом — бутылку. С отвращением хмыкнул.
— Мерзавец вонючий, — произнес без всякого выражения.
Ворча, просмотрел несколько книг и, обойдя стол, остановился перед тотемным столбом фотоаппарата. Взгляд скользнул по нему, опустился к полу. Сдвинул ногой коврик, быстро нагнулся, тело его напряглось. Опустился на серое колено. Письменный стол закрывал его от меня. Раздался резкий возглас — он распрямился. Рука молниеносно скользнула под пиджак и тут же вынырнула с большим черным пистолетом. Длинные загорелые пальцы охватили оружие, но он просто держал его в руках, ни на кого не направив.
— Кровь, — объявил он. — Кровь там на полу, под ковром. И много крови.
— Неужели? — отозвался я с интересом.
Усевшись за письменный стол, он подтянул к себе телефон, переложил пистолет в левую руку. Хмуро посмотрел на аппарат, широкие серые брови сошлись на переносице.
