Светлана Алешина - Виртуальная подружка
Надо будет поговорить с Костей о его впечатлениях от разговора. Он в этой истории принял на удивление живое участие и не в пример былому активно задавал дельные вопросы новоиспеченной вдове. А, может быть, Эллочка ему просто понравилась? Что ж, ничего противоестественного в этом нет. Он у нас парень холостой, а Элеонора — невеста более чем не бедная, прямо-таки завидная, не говоря уже о том, что и видная тоже. Если, конечно, ее бывший супруг не успел просадить все свое имущество.
Эта мысль показалась мне не слишком приятной. Нет, разумеется, я не строила никаких личных планов насчет Кости, боже упаси, просто уже привыкла, что он повсюду следует за мной как тень, трогательно печется о моей безопасности и готов в любую минуту прийти на помощь. Впрочем, это еще не значит, что он в меня влюблен, как это постоянно пытаются мне представить наши местные язвочки в лице Валерии и Галины Сергеевны. Сам-то он не то чтобы признаться в чувствах, даже намека на симпатию не подавал. Может быть, ему просто нравится о ком-то заботиться? А меня выбрал как самую счастливую на всякие неприятности. Вот только жаль, что не в его власти избавить меня от такой беды, как гнев начальства. Нет уж, это мой крест! И нести его мне! Ну а того, что через край придется, с лихвой хватит на Лерочку, Галину Сергеевну и Пашку. Страшен наш Евгений Иванович в гневе, как Днепр при ненастной погоде. Так что хватит мне чужих забот, пора и о своих подумать. Пойду послушаю, как бушует старый Днепр под кручей. А кручей, надо полагать, быть сегодня моей забубенной головушке. Хотя забубенной бывает душа, а это уже не по моей, а по Сережиной, царство ему небесное, части. Или нет, душа загубленная. А что же у нас тогда с головушкой? А головушка — бестолковушка, значит, с нее и взятки гладки.
Легкий филологический тренинг, как ни странно, немного исправил мое унылое настроение, поэтому в свой кабинет я вошла с философским настроем: никак быть не может, как-нибудь да будет — выкрутимся, где наша не пропадала! Вошла и остолбенела — время без пяти, начало рабочего дня, а все мои офицеры уже в полном сборе. Даже Галина Сергеевна при полном параде выжидательно смотрит на меня из угла комнаты.
— Вот так сюрприз! — не замедлила я обнародовать свою реакцию.
— Ирочка, и что мы собираемся делать?
Это Галина Сергеевна. Правильно, кому же еще брать первое слово, как не старшему по званию.
— А что мы можем сделать? Будем ждать оглашения приговора и его незамедлительного исполнения. На помилование я особенно не рассчитываю.
В ответ на мою пессимистическую констатацию факта полной капитуляции без попыток выдержать осаду за шаткими стенами крепости, построенной из мегалитов[3] оправданий, эта троица обменялась последовательными недоумевающими взглядами, очевидно, вознамерившись вычертить телекинетический треугольник, чтобы выяснить у соседа, что же это я, собственно, имею в виду. А чего тут удивляться и не понимать? Не надо обладать способностями к инсайту, чтобы предугадать реакцию начальства на наш сверхфеноменальный провал. Можно и банальной логикой обойтись. Вот факты, а вот и вытекающие из них закономерные последствия: виноваты, значит, будем отвечать по всей строгости dura lex. К гадалке не ходи.
— Ты что, хочешь сказать, что уже знаешь, кто убийца? — Галина Сергеевна полувосторженно-полунедоверчиво вздернула свои тонко подведенные бровки.
На сей раз пришел мой черед удивляться и играть в гляделки с подозрительно молчаливыми Лерой и Павликом. Никакого результата мои опыты не дали, из чего можно было смело сделать заключение, что или у меня начисто отсутствуют способности телепата, или мои юные коллеги совершенно утратили способность мышления.
— Какой убийца?! — почти возмущенно воскликнула я. — Вы о чем?! Не знаю я никакого убийцы! А Евгений Иванович не в счет, потому что это будет не убийство, а вполне правомерная расправа над недобросовестными сотрудниками.
— При чем тут Евгений Иванович? — сердито нахмурилась Галина Сергеевна, всем своим видом показывая, что синдром взаимного непонимания достиг своего апогея. — Я тебя про убийцу Эллочкиного мужа спрашиваю.
— Та-ак, — я едва сдержала улыбку: похоже, Костя вчера переусердствовал, исполняя мое поручение посвятить ребят в курс произошедших с нами событий. — Что-то я не пойму, у нас тут телестудия или частное сыскное агентство? Передачи снимать будем или отпечатки пальцев?
— Передачи снимать будем, — уверенно кивнул Павлик. — Больше того, нам с вами, Ирина Анатольевна, через час на выездной сюжет ехать. А отпечатки пусть милиция снимает. Только вы меня извините, но я этого так оставлять не хочу. Они же нам, можно сказать, репутацию подмочили и перед руководством распоследними идиотами выставили.
— Кто они? — ошалев от его напористости, спросила я.
— То-то и оно, что неизвестно, — вздохнул Павел. — Выяснять надо.
— Да что выяснять-то? — продолжала недоумевать я.
— Кто Сергея убил — вот что. Только не говорите, что вам самой это неинтересно.
— Не буду, — не стала я кривить душой и, только теперь поняв смысл начала его тирады, насторожилась. — Постой, что ты там про сюжет говорил? Куда нам ехать?
— В художественный салон.
— Зачем?
— Будем нашу новую героиню снимать. Светлану Лентаеву. У нее сейчас как раз выставка.
— Какая выставка?!
— Художественная выставка. Картины там всякие. Художница она. Эта… как это там… абстракционистка.
— Не абстракционистка, а сюрреалистка, — поправила Валерия.
— Да какая, блин, разница? Все одно мазня фиолетовая, словно ребенку-дауну баллончик с краской в руки сунули и на целый день одного оставили.
— Какое беспардонное заблуждение! — возмутилась Галина Сергеевна. — Тебе, Павел, явно не хватает эстетического образования. Как ты изволил выразиться, «фиолетовая мазня» — это у фовистов, нарочито детские рисунки — у примитивистов. Хотя даже в отношении них я готова с тобой серьезно поспорить. А среди сюрреалистов были такие знаменитые и великие художники, как Хуан Миро и Сальвадор Дали.
— Ну и что? — не сдавался Павлик. — Ничего великого я там не вижу. Бред пьяного сумасшедшего. Да они там через одного либо психи суицидальные, либо маньяки озабоченные. Прав был Никита Сергеевич…
— Да как ты…
— Так, — решительно оборвала я грозящий перерасти в настоящую войну спор о достоинствах модернизма. — Давайте оставим эти бессмысленные диспуты на тему высоких материй и объясним мне, что, собственно, происходит.
— Ничего плохого у нас не происходит, а даже совсем наоборот, — успокаиваясь, но все еще бросая на Пашу суровые взгляды, ответила Галина Сергеевна. — Просто я нашла нам новую героиню. И очень прискорбно, что вы все, а особенно ты, Ирочка, коих я по наивности причисляла к образованной элите нашего города, ничего не знаете о своих великих соотечественниках. А Светлана Владимировна Лентаева, между прочим, широко известна в Европе и пользуется заслуженной популярностью. Даже имеет несколько Гран-при на выставках авангардного искусства. И на последнем Венецианском бьеннале ведущие теоретики нового искусства признали ее безусловные заслуги. Совсем недавно она вернулась из Парижа, где изучала жизнь и творчество Макса Эрнста, Андре Массона, Ива Танги, Жана Арпа и других французских сюрреалистов, — очередная молния в сторону Пашки — как только под ним кресло не испепелилось? — Готовится к выходу в свет ее книга под названием «Сюрреализм — последний оплот бунтарей и романтиков». А вернувшись в родной город, Светлана Владимировна решила организовать выставку собственных работ. Мы просто обязаны осветить это событие.
— Галина Сергеевна, мне, разумеется, стыдно за свою серость, но дозволено будет спросить, как вы об этом узнали?
— Ничего сверхъестественного, — улыбнулась наша во всех отношениях уникальная палочка-выручалочка. — Просто Света — моя давняя подруга. Можно сказать, подруга детства. Я как раз была у нее вчера в гостях, мы отмечали ее возвращение, и я предложила ей сняться в нашей передаче. Собственно, я и раньше не раз предлагала, только у нее все времени не находилось, то поездки, то работа. Она и вчера отказывалась, но я ее пристыдила, сказала, что негоже быть знаменитостью на весь мир и обходить вниманием собственный город. Тем более что здесь такое событие: выставка и выход книги. Одним словом, я ее уговорила.
— А у нее есть муж? — спросила я.
— Есть, — удивилась Галина Сергеевна. — Очень милый, хоть и ничем не выдающийся человек. То есть не такой знаменитый, как его жена. По специальности он врач, и притом очень хороший. Только это здесь при чем?
— Милые дамы, — я с опасением покачала головой, — а вам не кажется, что в этом есть нечто пугающе символичное? Сперва одна подруга детства с супругом, теперь другая… Очень странное совпадение.
