Донна Леон - Друзья в верхах
— Спасибо, — поблагодарил он служителя и вышел из морга.
Во внутреннем дворике было так тепло, тут так вольно дышалось, что Брунетти ощутил чисто физиологическую, звериную реакцию: волоски сзади на шее, вздыбившиеся в морге от холода и ощущения близкой смерти, улеглись на место. Он подумал о том, что надо бы зайти в травматологию и послушать, какие аргументы врачи станут приводить в свое оправдание, но тут он представил разбитое лицо Росси и уже ничего не хотел, кроме как поскорее выйти из удушающих пределов больницы. Поддавшись своему желанию, он ушел. У регистратуры немного задержался, на сей раз предъявив свое удостоверение, и спросил адрес Росси.
Дежурный быстро нашел адрес и даже записал номер телефона. Где-то в районе Кастелло, сообразил Брунетти и спросил дежурного, не знает ли тот, как добираться; дежурный считал, что надо миновать церковь Санта-Джустина и искать рядом с магазином, в здании которого раньше была больница.
— Кто-нибудь интересовался им? — спросил Брунетти.
— Никто, по крайней мере в мою смену, комиссар. Но сотрудники больницы обязательно позвонят его родным, так что те будут знать, куда приходить.
Брунетти посмотрел на часы. Был почти час. Интересно, Франко Росси приходил обедать домой или перекусывал неподалеку от места службы? И что он, Брунетти, вообще знает о Росси? Знает, что Росси работал в Кадастровом отделе муниципалитета и умер в результате падения. Помимо этого, ему было известно только то немногое, что он вынес из их единственной короткой встречи и еще более короткого телефонного разговора. Росси был исполнительным и робким — почти клише педантичного бюрократа. И еще он наотрез отказался выйти на террасу: панически боялся высоты.
Брунетти пошел мимо по Барбариа-делла-Толле, направляясь в сторону церкви Сан-Франческо-делла-Винья. На правой стороне улицы знакомый торговец фруктами как раз сворачивал торговлю, накрывая зеленой тканью открытые ящики с фруктами и овощами, и в этом движении Брунетти усмотрел тревожное напоминание о том, как он натягивал простыню на лицо Росси. Вокруг него все было как обычно: люди торопились домой на обед, жизнь продолжалась.
Жилище Росси найти оказалось нетрудно: дом находился на кампо, рядом с агентством недвижимости. «РОССИ ФРАНКО» — было выгравировано на медной табличке рядом со звонком, предназначенным для квартиры на втором этаже. Брунетти нажал на кнопку, подождал, затем нажал еще раз, но ответа не последовало. Он нажал на звонок квартиры этажом выше, но результат был точно таким же, поэтому он позвонил в квартиру на первом этаже.
Через минуту раздался мужской голос:
— Да, кто это?
— Полиция.
Последовала привычная пауза, затем голос произнес:
— Ладно.
Брунетти ожидал щелчка, после чего должна была открыться большая дверь, ведущая в здание, но вместо этого услышал звук шагов, и затем дверь распахнулась. Перед ним стоял невысокий человек, хотя Брунетти сначала так не показалось: человек стоял на верхней ступени. Жильцы, без сомнения, надеялись поднять пол лестничной площадки выше уровня aсquo alta.[7] В правой руке человек все еще держал салфетку, глядя на Брунетти сверху вниз с характерной для первой встречи подозрительностью. На мужчине были очки с толстыми стеклами, и Брунетти заметил на его галстуке красное пятно, вероятно, от томатного соуса.
— Слушаю вас, — произнес тот серьезно.
— Я пришел по поводу синьора Росси, — сказал Брунетти.
При упоминании Росси выражение лица мужчины смягчилось, и он наклонился, чтобы открыть дверь пошире:
— Прошу прощения. Я должен был попросить вас войти. Пожалуйста, пожалуйста.
Он отодвинулся в сторону, освободив для Брунетти место, и даже вытянул руку, как бы стремясь его подхватить. Заметив, что все еще держит салфетку, он быстро спрятал ее за спину. Потом наклонился и придержал дверь другой рукой.
— Пожалуйста, идите за мной, — сказал он, возвращаясь к своей приоткрытой двери, которая находилась напротив лестницы, ведущей на верхние этажи.
Брунетти приостановился в дверях, чтобы дать хозяину возможность войти первым, и последовал за ним. Вход был узкий, шириной чуть больше метра, от которого поднимались две ступеньки, — еще одно свидетельство неизменной уверенности венецианцев в том, что они могут перехитрить приливы и отливы, постоянно размывающие фундаменты зданий. Комната, в которую вели ступеньки, была чистой и уютной и вдобавок на редкость хорошо освещенной для квартиры, расположенной в цокольном этаже. Брунетти обратил внимание на то, что четыре высоких окна на дальней стене квартиры выходят в большой сад, раскинувшийся по другую сторону широкого канала.
— Извините. Я обедал.
Мужчина бросил салфетку на стол.
— Не обращайте на меня внимания, — сказал Брунетти.
— Спасибо, я уже наелся, — заверил мужчина. Большая порция спагетти все еще дымилась на его тарелке, раскрытая газета лежала слева от нее. — Ничего страшного. — Хозяин жестом предложил Брунетти пройти к дивану, который был повернут в сторону окон. — Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Для Брунетти сейчас не могло быть ничего лучше un'ombra — маленького стаканчика вина, но он отрицательно покачал головой, протянул руку и представился.
— Марко Каберлотто, — назвался хозяин, пожимая его руку.
Брунетти присел на диван, Каберлотто сел напротив и спросил:
— Как дела у Франко?
— Вы знаете, что он попал в больницу? — вместо ответа спросил Брунетти.
— Да. Сегодня утром я читал статью в «Газеттино». Хочу навестить его, как только закончу, — сказал он, чуть кивнув в сторону стола, где его ждал медленно остывающий обед. — Как он?
— Боюсь, у меня для вас плохие новости, — начал Брунетти, используя шаблонное вступление, которое стало для него таким привычным за последние десятилетия. Когда он увидел, что Каберлотто все понял, он продолжил: — Он так и не вышел из комы и умер сегодня утром.
Каберлотто что-то пробормотал и поднес руку ко рту:
— Я не знал. Бедный мальчик.
Брунетти помолчал минуту, затем мягко спросил:
— Вы хорошо его знали?
Не обращая внимания на вопрос комиссара, Каберлотто спросил:
— Так это правда, что он упал и ударился головой?
Брунетти кивнул.
— Он упал? — настаивал Каберлотто.
— Да. А почему вы спрашиваете?
И вновь Каберлотто не ответил, только все повторял, качая головой:
— Ах, бедный мальчик, бедный мальчик… Я бы никогда не подумал, что с ним может случиться что-то подобное. Он всегда был таким осмотрительным…
— Вы имеете в виду — на службе?
Каберлотто взглянул на Брунетти:
— Да во всем. Он был именно… осмотрительным. В Кадастровом отделе в его рабочие обязанности входили поездки на места строительства, он должен был следить, правильно ли ведутся реставрационные и иные работы, но предпочитал оставаться в офисе и заниматься планами и проектами, изучать, какими будут здания после того, как их объединят после реставрации. Именно эта часть работы ему нравилась. Он сам говорил мне об этом.
Вспомнив визит Росси в его квартиру, Брунетти заметил:
— А мне казалось, что его служебные обязанности предусматривали посещение квартир, осмотр зданий, построенных с нарушениями строительных норм.
Каберлотто пожал плечами:
— Да, иногда ему приходилось ходить по домам, но, по-моему, он делал это только потому, что умел так доходчиво все объяснить владельцам, что они понимали реальную ситуацию. — Каберлотто помолчал, очевидно, пытаясь вспомнить беседы с Росси. — Я не очень хорошо его знал. Мы были соседями, поэтому, бывало, разговаривали на улице или выпивали вместе по стаканчику. Тогда он и рассказывал о том, что ему нравится изучать планы.
— Вы упомянули, что он всегда был очень осторожным, — напомнил Брунетти.
— Да. — Губы Каберлотто дрогнули в печальной полуулыбке. — Я частенько из-за этого подшучивал над ним. Франко никогда не вынес из своей квартиры ни одной коробки: говорил, что ему надо видеть, куда ступают ноги при ходьбе. — Он сделал паузу, как будто раздумывая, стоит ли продолжать, и вновь заговорил: — Как-то раз у него перегорела электрическая лампочка, и он позвонил мне, чтобы узнать, как зовут электрика. Я спросил, в чем дело, и, когда он объяснил, предложил заменить лампочку самому. Но он ответил, что боится прикоснуться к ней. — Каберлотто замолчал.
— И чем все закончилось? — спросил Брунетти.
— Было воскресенье, электрик не работал, поэтому я поднялся наверх и сменил перегоревшую лампочку. — Он посмотрел на Брунетти и изобразил, как выкрутил ее. — У меня это заняло пять секунд, но Франко… Он не мог. Он бы не заходил в эту комнату, пока не нашел электрика, или так и сидел бы в темноте. И, как вы понимаете, тут неважно, чего именно он боялся. Просто он был такой человек.
