Евгения Грановская - Код Рублева
Марго ткнула под столом отца Андрея ногой.
Отец Андрей тут же прямо спросил:
– Владимир Иванович, о чем была последняя книга Тихомирова?
Белкин печально усмехнулся:
– Дорого бы я дал за то, чтобы суметь ответить на этот вопрос. Но увы… Наши пути разошлись полтора года назад, когда я на заседании кафедры поддержал противников Тихомирова. С тех пор он даже руки мне не подавал.
Белкин горестно вздохнул и снова взялся за бутылку. Марго посмотрела, как он наливает, перевела взгляд на его раскрасневшееся лицо и вдруг сказала:
– Владимир Иванович, знаете, о чем я подумала? А что, если переводчики не ошиблись? Что, если лицо Моисея и правда обросло ужасными рогами? Или вернее – наростами, как после ожогов. Ведь Бог явился к нему в виде горящего куста?
Белкин поставил бутылку и удивленно посмотрел на Марго.
– Очень мудрая мысль, – сказал он. – Свет истины способен испепелить и самого сильного духом человека. «Бога скрывают семьдесят тысяч покровов света и тьмы. И если поднять эти покровы, даже я буду истреблен!»
Звонок в дверь заставил Марго вздрогнуть.
Белкин нахмурил брови и положил ей руку на ладонь.
– Не беспокойтесь, – мягко произнес он, глядя на журналистку красноватыми, блестящими от выпитого глазами. – Это, наверно, кто-нибудь из соседей. Они постоянно заходят ко мне за солью или сахаром. А взамен поливают цветы, когда меня нет дома.
– Почему именно к вам?
– Потому что я чудовищно запаслив.
Белкин добродушно засмеялся, затем поднялся из-за стола и, все еще посмеиваясь, направился в прихожую.
– По-моему, мы зря сюда притащились, – недовольно произнесла Марго, когда он вышел из кухни. – Только время впустую потратили.
– Вечер еще не закончен, – возразил отец Андрей. – Посмотрим, что будет дальше.
Скрипнула дверь, вслед за тем из прихожей послышались приглушенные голоса. Марго напрягла слух и услышала следующий милый диалог.
– Ну что ты на меня злишься, душа моя? – тихо пробубнил Белкин.
– Опять навел в дом алкашей? – ответил ему сварливый женский голос.
– Ну зачем ты так? Ко мне зашли старые друзья. Они вполне приличные люди.
– Приличные? А пьют за свои наличные?
– Как тебе не стыдно!
– Ты лучше тень свою постыди за то, что слишком черная. Ладно. На, держи. Чего смотришь, как волк на пучок редиски? Это тебе! С почты сегодня принесли. Все, мне пора. Развлекайтесь!
– Может, посидишь с нами, душа моя?
– Вот еще!
Дверь захлопнулась. В коридоре послышались шаркающие шаги Белкина, а вскоре и сам он появился на пороге.
– Соседка заходила, – сообщил историк смущенным голосом. – Вручила мне бандероль. Вот, полюбуйтесь – без обратного адреса. Принесли сегодня днем, пока я отсутствовал.
Белкин положил сверток на стол и, не зная, что предпринять, растерянно на него уставился.
– Может, вы посмотрите, что там? – подсказала Марго, сгорая от любопытства.
– Что? Ах да, конечно!
Белкин схватил сверток и попытался разорвать коричневую оберточную бумагу, однако толстые, неуклюжие пальцы профессора отказывались производить столь сложную манипуляцию.
– Дайте сюда, – сказала Марго.
Она в два счета справилась с оберточной бумагой и извлекла на свет божий толстую книгу в коричневом переплете.
– Что это? – пробормотал, щуря близорукие глаза, Белкин.
– Книга. «Словарь астронома». – Марго быстро пролистала страницы, затем посмотрела на форзац и сказала: – Здесь надпись. В стихах.
– Надпись? – недоуменно проговорил Белкин. – Будьте добры, прочтите вслух.
– Я не мастер читать стихи. Но раз вы просите – слушайте:
Года проходят. Близится конец.На каждый гроб найдется свой жилец.Не нужно плоть беречь – вот мой совет(В бесстрашии большого смысла нет),Коль бесы, а верней – полки червейВ подземных недрах лакомятся ей.Не ад, не рай, а грусть на дне стакана…Усмешка губ немого истукана…
– И снизу подпись: «Аскольд Тихомиров 10.54», – закончила Марго.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Белкин. – Какой истукан? При чем здесь истукан? Смахивает на какой-то розыгрыш. Да и стишок так себе.
– Да уж, не Шекспир, – согласилась Марго.
Историк тяжело опустился на стул, Марго же повернулась к дьякону:
– Что это за «десять пятьдесят четыре», как вы думаете? – тихо спросила она. – Дата?.. Но таких дат не бывает. Что же это все значит?
Отец Андрей подумал и ответил:
– Вы правы, это дата. А вернее – год. Тысяча пятьдесят четвертый.
Белкин качнул косматой головой, нахмурился и с усилием потер пальцами красный, складчатый лоб.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал он, стараясь задержать и собрать в кучу стремительно разбегающиеся мысли. – Зачем Аскольд прислал мне эту книгу? Я полтора года с ним не разговаривал и вдруг – книга. Как вы думаете, друзья, что означает этот удивительный подарок?
Марго хотела все ему объяснить, но, сообразив, что объяснения будут слишком долгими, а историк не в том состоянии, чтобы выдержать длинный монолог, махнула рукой.
– Это слишком долгая история, – сказала она. – Могу сказать одно: книга адресована не вам, хотя на конверте и стоит ваш адрес.
– Не мне? Кому же она адресована? – удивленно спросил Белкин.
– Нам. Мне и дьякону.
– Вам и… – Белкин отупело посмотрел на отца Андрея. Вновь потер пальцами потный лоб, для удобства слегка его нахмурив. – Гм… Признаюсь, я совершенно сбит с толку. Определенно мне следует пить меньше. Или, по крайней мере, перейти на более легкие напитки…
Он еще что-то бормотал, но Марго перестала его слушать. Она снова повернулась к отцу Андрею.
– Если это год, то что он означает? Что произошло в 1054 году?
Дьякон посмотрел на журналистку удивленно.
– Это одна из основополагающих дат в истории человечества, – сказал он.
Марго усмехнулась, как усмехается человек, которого только что упрекнули в невежестве, но который всем своим видом хочет показать, что не принимает упрека.
– Странно, что я о ней ничего не слышала, – с некоторым вызовом сказала Марго.
Дьякон ответил спокойно и твердо:
– Слышали. Но только позабыли. В 1054 году произошло разделение христианской церкви на православную и католическую.
– Вот оно что. И как это произошло? Напомните, а то я немного подзабыла.
– Папа Лев IX, пытавшийся закрепить свое влияние на Востоке, послал в Константинополь, к патриарху Керулларию, легатов во главе с кардиналом Гумбертом. Гумберт был человек нервный и высокомерный, он относился к Керулларию с явным неуважением, поэтому Керулларий не захотел вести с ним переговоры. Кончилось тем, что легаты написали на Керуллария акт отлучения и положили его во время богослужения на престол Софийской церкви.
– После чего кое-как унесли ноги из Константинополя! – добавил очнувшийся от забытья Белкин. – Друзья мои, простите, что перебиваю, но в тысяча пятьдесят четвертом году случилось еще одно событие. Однажды Тихомиров упоминал при мне эту дату… Если не ошибаюсь, именно в этом году случился огромный взрыв… Настолько огромный, что его наблюдали миллионы человек по всему земному шару!
Марго нахмурила тонкие брови.
– Если он был такой «огромный», то почему я нигде об этом не читала?
– Об этом можно прочесть здесь, – добродушно ответил Белкин и ткнул толстым пальцем в «Словарь астронома».
Тут набрякшие веки историка наползли на глаза, и он шумно зевнул. В борьбе пожилого доцента с хмелем побеждал хмель.
– Вы поняли, о чем он говорил? – быстро спросила Марго у дьякона.
– Кажется, да, – задумчиво ответил тот. – В тысяча пятьдесят четвертом году произошел взрыв сверхновой звезды. Такое иногда случается во Вселенной. При взрыве огромное количество энергии и вещества разлетается в стороны, и звезда начинает сиять в тысячу раз ярче.
– И такая звезда взорвалась в 1054 году?
– Да, – сказал отец Андрей. – В созвездии Тельца. Она ярко вспыхнула на небе, и свечение ее продолжалось несколько месяцев. От нее осталась Крабовидная туманность, которую и сейчас видно в телескоп. Огромное облако пыли, закрывающее часть звезд.
– И это облако имеет форму краба?
Дьякон улыбнулся.
– Вы все схватываете на лету. Еще пара таких лекций, и вас можно будет запускать в космос.
Марго скривилась.
– Не больно-то резвитесь, – пробурчала она. – Я знаю много такого, о чем вы даже не слышали, но не выпендриваюсь.
– Не сомневаюсь, – мягко сказал отец Андрей.
– Разделение христианства и вспыхнувшая в небе звезда, – задумчиво проговорила Марго. – На какое из двух этих событий намекал Тихомиров?
Тут раздался легкий всхрап. Это историка Белкина сморил алкоголь.
– Пожалуй, нам пора уходить, – сказал дьякон.
– Да, друзья мои… – очнулся вдруг от своей полудремы Белкин. – Я бы и рад еще посидеть, но не могу сосредоточиться. Следует признать, в последнее время я сильно устал… решать на выцветших страницах постылый ребус бытия… А вам желаю успеха. Если найдете клад или что-нибудь в этом роде, не забудьте поделиться.
