Инна Бачинская - Тринадцать ведьм
— Не докажете!
И так далее, и тому подобное.
Вербицкий привстал было, но Добродеев удержал его, прошептав:
— Все в порядке, Виталя. Христофорыч знает, что делает.
Монах сидел на краю сцены, сложив руки на груди; лицо у него было сонным…
— У Пети кто-то был перед спектаклем!
Монах шевельнулся.
— Что ты несешь? Никого не было! Сплетни!
— Лидочка Новикова потеряла кошелек!
— Я потом нашла!
— Один зритель заблудился за кулисами! Ходил, чихал! С букетом.
— И гномик в красном колпачке!
— Это к Леночке!
— Неправда! Ко мне никто не приходил!
— У меня два вопроса! — поднял руку бородатый мужчина. — Первый! Как убийца это проделал? И второй: с точки зрения экстрасенса, разумно или нет искушать судьбу и повторять премьеру проклятой пьесы?
— Глупости! Никаких проклятых пьес! Хватит!
Монах кашлянул и сказал:
— Отвечу по порядку. Есть технологии… возгорания, так сказать, не хочу входить в детали. Это в объеме физики для средней школы. Что же касается премьеры, лично я повторил бы. Знаете, в народе говорят, молния не бьет дважды в одно и то же место.
— А если крыша упадет?
— Или сцена провалится?
— Не думаю, — сказал Монах. — В любом случае я бы рискнул. Иначе останется чувство недосказанности и чувство, что убийца запугал весь театр. Премьеру нужно повторить.
— А если он опять?
— Нет. Он выполнил свою миссию и больше не ударит.
— Откуда такая уверенность?
— Вы хотите сказать, что это был личный враг Пети? Он свел с ним счеты и успокоился? — спросил бородатый.
— Насчет личного врага не уверен. Я думаю, убийце нужно было зрелище, и он выбрал актера, который первым появился на сцене… после ведьм. Это мог быть Банко. Но Макбет колоритнее, к тому же центральная фигура. Но не в этом суть, главное то, что Макбет появляется в начале пьесы.
Гробовая тишина была ответом на его слова. Артисты недоуменно переглядывались.
— Какая разница? — спросил кто-то.
— Значит, по-вашему, Петя ни при чем?
— Ни при чем. Звягильский — случайная жертва. Но, как вы понимаете, это мое личное мнение.
— А если он убьет следующего Макбета?
— Нет, — сказал Монах. — Следующего он не убьет, иначе вы останетесь без режиссера.
Это было странное замечание. Актеры зашушукались. До Монаха явно донеслось: «А царь-то не настоящий!» и «Туфта, а не экстрасенс!»
— Чего-то твой волхв не того-с, — прошептал Вербицкий. — Идиотская логика…
Добродеев промолчал.
— Вы думаете, это его остановит? — спросила Ляля Бо.
— Я же сказал, что он выполнил свою миссию, — повторил Монах. — Больше он сюда не придет.
— Это вы нам как экстрасенс?
Монах кивнул Добродееву, тот поднялся и громко объявил:
— Сеанс закончен, господа! Все свободны.
Разочарованные артисты остались на своих местах. Никто ничего не понял, и никто не собирался уходить.
— Как это свободны? А допрос третьей степени?
Монах ухмыльнулся:
— Я узнал все, что мне было нужно. С вашего позволения, сейчас я хотел бы посмотреть гримерку Звягильского. Леша, ты со мной?
…Комната Звягильского была опечатана, но Монах хладнокровно снял с двери бумажную полоску с лиловыми печатями. Вербицкий кашлянул.
— Потом повесим обратно, — успокоил его Добродеев, у которого уже был опыт в подобных делах.
Они вошли в крошечную каморку; Вербицкий включил свет. Запах затхлости, старой одежды и косметики ударил в нос. Они осмотрелись. Их глазам представился беспорядок на столике; пара перегоревших лампочек по периметру большого зеркала, наводившая на мысль о щербатом рте с выбитыми зубами; засохший букет, серой кучкой лежавший на кресле. С десяток фотографий Звягильского в сценических костюмах кривовато висели на стенах, тут же, прямо на обоях, — размашистые автографы фломастерами, шаржи и карикатуры, стишки и пожелания. Ширма в углу, за ней — ворох одежды, которую Монах, нагнувшись, обнюхал…
— Виталий, мне бы поговорить с двумя вашими людьми, — сказал он вдруг. — С парнем в зеленом свитере и девушкой… Ляля Бо, кажется. Можно?
— Запросто. Это Петя Зосимов, Жабик, и Ляля Бо — Ирка Евстигнеева. Только имей в виду, она болтает много лишнего по причине отсутствия тормозов. Дели на два. Они оба без тормозов.
Монах кивнул. Он медленно передвигался по комнате, рассматривая несвежие обои, фотографии, коробочки с гримом на столе; открывал ящики стола.
— Оперативники тут все облизали, — заметил Вербицкий. Он стоял опираясь на дверь, сунув руки в карманы. Добродеев рядом переминался с ноги на ногу.
— Что это? — спросил вдруг Монах, указывая на странную закорючку, похожую на опрокинутую семерку, небрежно нарисованную жирным черным маркером слева от зеркала.
Вербицкий пожал плечами.
— Да тут всего много. Обои лет тридцать не менялись. Черт его знает!
— Звягильский пил? — спросил Монах.
— А кто не пьет? — ответил вопросом на вопрос Вербицкий. — Не до беспамятства, конечно. Меру знал.
— Сюда приходят фанаты или знакомые?
— Бывает. Приносят цветы и конфеты… или принять. Но это свои, чужих не видел, всего пара-тройка человек.
— Как Звягильский относился к эзотерике? Возможно, верил в вещие сны, суеверия? Боялся черных кошек?
— К чему? К эзотерике? — Вербицкий ухмыльнулся. — Петя не верил ни в бога, ни в черта! В черных кошек Петя тоже не верил. Жил в свое удовольствие, грешил, любил… ничем не заморачивался. Был женат три или четыре раза. Горел, одним словом. И сгорел, как жил… красиво жил, красиво сгорел.
Они помолчали.
— Ну что? Нарыл что-нибудь, Христофорыч? — спросил Добродеев.
— Кое-что нарыл, Леша. Можно позвать ребят? — обратился он к Вербицкому.
Глава 8. «Черная» комната
…Женщина, сидевшая за столом и читавшая толстый фолиант, оторвалась от чтения и прислушалась — ей показалось, что звонят в дверь. Звонок в дверь повторился. Она взглянула на часы — было около десяти вечера — и поднялась. Бесшумно подошла к двери, прильнула к глазку.
— Это я! — сказал мужчина за дверью. — Извини, что без звонка и цветов, — сказал он, входя и целуя хозяйку в щеку. — Добрый вечер, моя волшебница! Проезжал мимо, дай, думаю, загляну. Вся в трудах?
— Кое-что нужно было сделать. Я рада, заходи.
— Проблемы?
— Пустяки. Кофе хочешь?
Мужчина улыбнулся, протянул ей черную с золотом бумажную торбочку с ручками из витого шнура.
— Подарок! Кофе буду. Давно хотел спросить… — Он рассмеялся. — Ты действительно видишь?
— Не всегда. Иногда вижу, иногда нет, — ответила она серьезно. — Это как волны, понимаешь? Прилив, отлив… Иногда сплошной туман, иногда картинки…
— Картинки? Настоящие картинки?
— Не в полном смысле. Неясные, какие-то отдельные предметы… нужно толковать. — Она вытащила из торбочки изящную коробочку сигарет. — Ой, спасибо! Мои любимые. Самое трудное правильно истолковать. Это искусство.
— Как же их можно толковать, если они неясные?
— Они привязаны к событиям, и если знаешь, что произошло, рано или поздно появляется картинка, которую можно толковать. Иногда через месяц, иногда через год. По-разному. Например, приходит ко мне клиентка, подозревает, что у мужа любовница, спрашивает, правда или нет. Я кладу руку на фотографию мужчины, закрываю глаза и вижу перед собой неясный силуэт человека с куклой в руке. Отвечаю, да, у вашего мужа есть любовница.
— Ты опасная женщина! — Мужчина рассмеялся. — А если ошибка?
— Я никогда не ошибаюсь, — сказала она значительно. — Я многое знаю, поверь, это нелегкая ноша. — Она закуривает, затягивается, выдыхает дым и разгоняет его рукой; пристально смотрит на мужчину. Отпивает кофе и спрашивает: — Не слабый?
— Нормально. Знаешь, не люблю курящих женщин, а тебе идет! — говорит мужчина. — Появляется что-то действительно ведьмовское, честное слово! И все эти штучки… — Он кивнул на безделушки на столе. — Это действительно помогает? И «черная» комната… в ней что-то зловещее.
— Это магия, мой дорогой. У нее свои законы и ритуалы. Каждая из этих штучек, как ты выразился, имеет назначение. Им тысячи лет. Эбонитовая кошка из Египта… кошка — священное мистическое животное, она всегда присутствовала при магических обрядах. Зеркало — вход в потусторонний мир, горящие свечи освещают его в глубину, там появляются тени, которые складываются в картину. Янтарные фигурки мужчины и женщины принимают на себя негативное излучение клиента…
— Излучение?
— У каждого человека есть аура, иногда она нейтральная, иногда негативная. Эти человечки — своеобразный экран, моя защита…
— Откуда в тебе это?
— Это дар, который передается по женской линии. — Ясновидящая, улыбаясь, смотрела на гостя. — Мои бабушка и мама обладали даром, теперь наследница я.
