Нина Васина - Черные розы для снайпера
– Не понял, – Аркаша приготовил пальцы для счета, – у тебя же было трое.
– У нас с апреля месяца их четверо. Муся, кормилица, прошлым летом сходила прогулялась на переезд и забеременела от паровоза. Так что прошу в гости, если надумаете. – Ева подмигнула, закрывая за собой дверь.
– Ненормальная женщина, – вынесла Зоя приговор после молчания.
– За что мы ее и любим, – подытожил Аркаша.
– Кто это любит? Кто любит? Мы просто удивляемся, как ей все удается!
– Талант, – предположил Аркаша.
– Стечение обстоятельств! – не сдавалась Зоя.
– У нее нет проигрышных дел, взгляни же на вещи объективно.
– За ней гора трупов, а она нежная и светлая, как утренняя роза!
– Зойка, это штамп, давай по существу.
– А если по существу, то она ненадежна. Непредсказуема. Мы целый год просили ее заняться серьезными делами, знаешь, почему она их не брала?
– Семья, дети.
– Черта с два! Эти дела ее не заводили! Понимаешь, неинтересны ей были наши проблемы. А сегодня, пожалуйста, прибежала!
– Кстати, как ты думаешь, почему она прибежала?
– Ну как же, унюхала необыкновенные духи и прибежала!
– Нет, духи она унюхала здесь. – Аркаша улыбался.
– Ох, черт! Действительно. У нее что-то было, она хотела об этом поговорить, а потом принюхалась. Зараза.
– Ладно. А что ты думаешь про эти духи?
– Я думаю, что, если в лаборатории ЦРУ работала хоть одна женщина, она бы с ними не рассталась.
– Я так понимаю, что версию «Фредди – гад и обманщик» ты совсем не берешь в расчет? – Аркадий перечитывал отчет Евы.
– Ну, если я пойму, как именно он хотел посмеяться… Аркадий, я ненавижу романтику в нашем деле.
– А это ты к чему?
– Ева Курганова как-то так исхитряется жить в нашей профессии, что рисует цветы кровью.
– Зойка моя, назови-ка одним словом нашу профессию. Молчишь?
В машине Климентий Фабер предложил великому писателю закурить, чтобы вдохнуть запах табака, но Велис Уин сообщил, что с зимы ведет правильный образ жизни и даже иногда бегает в парке по утрам. Вот, например, к киностудии сегодня он пришел пешком. Сорок девять минут.
– Вас домой? – спросил Фабер, заводя мотор.
Оказалось, что в час дня у писателя лекция в Литературном институте.
– Приключенческий жанр у нас в стране в данный момент терпит бедствие. Без криминальной основы он категорически неинтересен. Никто не читает про клады, путешествия или спорное наследство, если рядом нет преступления. А с преступлением этот жанр уже называется криминальным. Я читаю восемь лекций из курса «Романтика в криминальном жанре». – Велис Уин обнаружил рядом с собой на заднем сиденье журнал с голой девочкой на обложке и тут же занял руки, скручивая его в трубочку. – Если подойти к этому вопросу уж совсем конкретно, то клады, путешествия и наследство – непременные атрибуты еще и любовных романов, поэтому…
– Лев Иванович, я все хочу спросить. Откуда у вас эта героиня?
– Простите?
– Эта ваша непобедимая сексуальная героиня, откуда она взялась?
– Ну знаете, Климентий Кузьмич, вы меня удивляете. Подобные вопросы я могу простить начинающему журналисту.
– Да ответьте же!
– Рациональное начало этого образа отчасти искусственно навязано информационными источниками, отчасти это результат реакции моего собственного воображения на раздражающие факторы.
– Поподробнее об источниках информации, пожалуйста, – перебил писателя Фабер.
– Мне не очень понятен ваш интерес к моей творческой кухне, но если вы настаиваете, то пожалуйста. В последнее время, как вы могли заметить, информационный поток криминального содержания перекрывает все другие в газетном и телевизионном…
– Я спрашиваю не о том, – опять перебил Фабер, – перестаньте вилять, Лев Иванович, я вас слишком хорошо знаю. Я не спрашиваю, о чем вы пишете, я спрашиваю, о ком!
– Ну, это навязанный временем образ, созданный в противовес жестоким либо аморфным литературным героям других книг.
– То есть, – не выдержал Фабер, – вы хотите сказать, что это образ вымышленный?
– Бог мой! – с облегчением вздохнул Велис Уин. – Конечно, вымышленный! Этот образ мог создать только мужчина с определенным опытом и фантазией. Но вопрос ваш весьма интересен, весьма. Уже неоднократно в беседе с читателями я слышал, что они знают такую женщину, что вот она, рядом! Ее где-то видели, в каком-то отделении милиции, она носит заводные юбки, неправильно проводит допросы. Что вы, собственно, хотите у меня спросить? Знаю ли я такую женщину? Нет, не знаю. Существует ли она на самом деле? Конечно, существует! Она появилась сразу же, как только вышла моя книга!
Свернув журнал в узкую трубочку и размахивая им перед собой, великий писатель Лев Иванович Пискунов вдохновенно объяснял издателю Фаберу мистику происхождения и существования определенных книжных героев, опасность некоторых книжных событий, внедряющихся в жизнь пишущего человека и управляющих ею, уверял, что будущее литературы – за подобной мистикой, что события в книгах – это перепутанные пространство и время жизни, то, что уже было когда-то или скоро произойдет, что сам бог – на самом деле просто писатель, и Фабер, заглушивший мотор, повернулся назад и залюбовался лицом в общем-то неприятного ему человека, его возбужденным взглядом и мокрым ртом и на какое-то время поддался вдохновению Велиса Уина, хотя сам он считал, что важно не что писать, а как .
Старое здание на улице Кузнецкий Мост. На двери большая синяя табличка с надписью «Центр психологической помощи семье. Сексопатологи. Психиатры» – по счету пятая. Перед ней короткая – «Психотерапевт. Консультации и помощь», а после нее – «Психологический тренинг для женщин». Ева Николаевна перечитала все надписи и задумалась. Она несколько раз подвозила Далилу к работе, но никогда не была в ее кабинете. Потянула на себя массивную дверь и с опаской попробовала обойти необъятную женщину-вахтера.
– Куда премся? – спросили ее ласково.
– Мне нужна Далила Марковна Мисявичус, психолог, – доложила Ева.
– Мисявичус принимает вечером, с шести часов.
– Мне нужна срочная помощь.
– А, это! Пройди сюда. – Еве предложили войти в застекленное помещение вахтера с лежанкой, застеленной шерстяным одеялом, небольшим столиком с телевизором и тумбочкой, заставленной чашками, банками с кофе, пачками с печеньем. Еву толчком в плечо усадили на лежанку.
– Бьет, сволочь? – поинтересовалась вахтерша, включая чайник.
– Что?
– Я говорю – бьет? Муж бьет?
– А, спасибо, поняла. Нет, у меня другая проблема.
– Какая еще другая? – подозрительно спросила женщина, раздумав угощать Еву печеньем.
– Очень много детей, я не справляюсь, – пробормотала Ева тихо.
– Понятно. Насилует, значит.
Ева взяла большую и не очень чистую чашку в руки и вдохнула запах крепкого чая. Вахтерша набрала номер телефона и сообщила, что пришла еще одна жертва.
– Ты тут пей пока, – объявила она Еве, – а я на улицу гляну. Мужики, они, знаешь, хитрые! Только что вытащила одного за шкирку, хотел прорваться. Читай, говорю, табличку, гад! Читал? Еще читай! Чуть не заплакал, говорит, работаю я здесь. Ну что ж, попутала, а бывают знаешь какие злые мужья! Ты сиди, к тебе спустятся и отведут в надежное место. А на занятия у нас приходят позже, к вечеру.
– А с мужьями сюда нельзя? – поинтересовалась Ева.
– Почему нельзя, – прищурилась вахтерша и задумчиво осмотрела сидящую перед ней женщину. – Если прорвется мимо меня, пусть идет. Почему нельзя!
Открыв глаза, Сонечка Талисманова обнаружила за открытым окном накрапывающий дождь, потянулась и поняла, почему так сладко спалось до полудня. Она встала, высунулась в окно. Почти полчаса Соня медленно и тщательно разглядывала мир спокойного двора, детский сад, целующуюся на скамейке в беседке парочку, старушек у подъезда, соседа с третьего этажа с закрепленными чуть повыше локтя захватами протеза – здоровой рукой он судорожно цеплялся за поводок, на котором его волокла огромная лохматая собака. Голуби в лужах на асфальте и запах новорожденных тополиных листьев. – Ма! – крикнула Соня и обнаружила, что она в квартире одна. Сбросив на пол длинную рубашку тонкого полотна, Соня с кошачьей грацией прошлась возле зеркала в прихожей сначала совсем голой, потом в огромной шляпе с перьями, потом, скрючившись и шаркая, в шляпе и старых горных ботинках, потом босиком, танцуя маленького лебедя, потом сбросила шляпу и просто некоторое время любовалась нежным свечением в сумраке коридора хрупкого, почти неразвитого тела.
Сонечка натягивала трусики, лежа на ковре и болтая ногами, когда зазвонил телефон. Еще минут пятнадцать она разговаривала, надевая шорты и перебирая футболки в шкафу. Натянутый провод телефона опрокинул большую вазу с засушенными зонтичными, Соня наступила на сухие растения, они зловеще хрустнули. Уходя, Соня провозилась в коридоре еще минут пять, потому что не могла найти ключи. Она захлопнула дверь в два сорок шесть пополудни, сбежала по ступенькам вниз, в дверях подъезда еле успела прижаться к стене – огромный сенбернар проволок мимо нее соседа, сосед скороговоркой пробормотал угрозу в ее адрес. Два сорок восемь – Соня заворачивает за угол дома, направляясь к автобусной остановке. Соня старается не смотреть в окно на первом этаже, но этот тип уже там, она чувствует его и не глядя.
