Андрей Константинов - Решальщики. Раскрутка
— Лизка может не согласиться. Она в прошлый раз уже намекала, что…
— А если станет артачиться, примем меры. Она знает какие. Так что пусть сначала хорошенько подумает — какого рода хлопоты хлопотнее.
— Так и передать?
— Так и передай… Саму тему надо будет провернуть не позднее вечера субботы. Уяснил?
— Да.
— Деньги отвезешь Бруно. Он уже на низком старте. Как исполнишь, разрешаю взять неделю отпуска. Ты, кажется, на Мальдивы собирался?
— Ага.
— Вот как раз и съездишь, развеешься. Но — сперва надо закончить наше общее дело! А потом, аккурат к твоему возвращению, бог даст, как раз и контракт с итальянцами подоспеет. В котором, между прочим, учтена и твоя доля.
— Спасибо, Пал Андреевич.
— Что мне с твоего «спасибо»? Ты мне лучше тему с Дружниковым разрули, вот это и будет твое — одно большое спасибо.
— Я постараюсь.
— Да уж, постарайся. Умудрился намусорить — сумей и убрать за собой…
Шмаков остановил запись и, будучи не в силах унять охватившего его нервного возбуждения, принялся расхаживать по кабинетику, размышляя. Злорадная неприятная улыбка продолжала не сходить с сияющего лица. Наконец, домыслив некое решение, он подошел к телефону, набрал номер:
— Девушка, добрый день! Хочу заказать билет до Питера… Один. На эту пятницу… Да, первое число… Любой рейс, начиная с восьми вечера, бизнес-класс… Да, устраивает вполне. Погодите, я возьму ручку, запишу…
Санкт-Петербург, 29 июня 2011 года, ср.
По возвращении в «Магистраль» взору Петрухина предстала картина поистине неожиданная и удивительная: оставленный с утра за компьютерной игрушкой-стрелялкой Купцов активнейшим образом работал (!) работу. О чем красноречиво свидетельствовали хаотично разбросанные окрест распечатки из баз данных, листки с рукописными схемами-каракулями, а самое главное — сосредоточенное, погруженное во Всемирную паутину лицо напарника.
— Бог в помощь! Я смотрю: дела идут, контора пишет?
Захваченный процессом Леонид лишь отмахнулся: дескать, погоди, не мешай.
Петрухин пожал плечами, взялся было менять уличные кроссовки на служебные тапочки, но вдруг застыл в стойке легаво-охотничьей и профессионально принюхался:
— А чегой-то у нас тут парфюмом дамским пахнет?
После такого вопроса Купцов опасливо вынырнул-таки из рабочего процесса и влёт исторгнул удобоваримую легенду:
— Да это так… Из кадров заходила одна… Тетка… Старая и страшная.
— М-да. Чем старее тетка, тем дороже ее духи, — философично изрек Петрухин.
— С чего вдруг такие умозаключения?
— Жизненный опыт, помноженный на здравый смысл: дешевый парфюм не полностью отбивает запах обветшалости. Да, кстати, а на кой ляд мы, такие молодые и красивые, понадобились старой и страшной?
— Просила занести паспорта. Для оформления трудовых договоров.
— М-дя… Уже и в олигархических структурах расцвел махровый бюрократизЬм. — Петрухин прошел к своему столу, с размахом плюхнулся в кресло и с наслаждением вытянул ноги. — Уф-фф… Укатали сивку лестничные пролеты.
— Так где тебя черти столько времени носили? — закономерно поспешил поинтересоваться Купцов, оттесняя скользкую тему происхождения аромата в кабинете.
— Ездил в адрес, на Фурштатскую. В тот самый, из которого Червень отправился в свой последний путь.
— На фига?
— Положа руку на грудину — и сам не знаю, — вполне искренне признался Петрухин. — Видимо, в моей ныне бизнесменской заднице до сих пор тлеют пионерские, они же — оперские, костры.
— Переведи?
— Перевожу: меня малость цапануло упоминание Жоры Челышева о том, что по пачпорту убиенный был прописан на Гражданке, а постоянно проживал в Парголово. Однако в день убийства Червень выходил из дома, стоимость квартиры в коем составляет примерно семь-восемь зеленых лимонов. Спрашивается: что он там делал? И каким образом о его нахождении именно в этом адресе проведал киллер?
— И как? Узнал?
— Обижаешь! Правда, для этого пришлось обойти с два десятка квартир и сочинить с десяток легенд. Потому язык сейчас еле ворочается.
— Ну соверши над ним самое последнее усилие! Хотя бы резюме озвучь?
— А резюме такое: в то утро — как написал бы классик «в то роковое утро» — Червень выходил из квартиры некоей Марии Свешниковой. С которой открыто сожительствовал последние несколько месяцев.
На физиономии Купцова отчетливо проступило разочарование:
— И стоило за-ради такого знания обувку стаптывать? «В то роковое утро он вышел от бабы». Фи! Какая проза!
— Э-э, не скажи! — несогласно замотал головой Петрухин. — Баба бабе рознь! По описаниям соседей, Мария — эдакая полусветская львица, обожающая бриллианты и дорогие иномарки.
— Надо же, какие наблюдательные соседи пошли!
— А в чем ирония?
— Требуется немалый талант, дабы столь глубоко постигнуть внутренний мир стороннего человека. К примеру, лично я за своих соседей по подъезду не знаю практически ничего. Допускаю разве, что они тоже благосклонно относятся к брюликам и дорогим тачкам.
— Приведенный пример лишний раз доказывает, что из тебя сыскарь — как из дерьма гвоздь.
— Я попросил бы!
— Что, правда глаз колет?
— Какая «правда»?
— А такая, что уж своих соседей ты обязан знать — не только в глаза, но и в душу! — снисходительно прояснил Петрухин.
— В смысле: в бога-душу-мать?
— Грубо. Ну да чего иного ждать от следака-неудачника?.. Возвращаясь к нашим баранам: соседи Свешниковой оказались людьми образованными. Регулярно почитывающими «желтую» прессу: газету «Жизнь» и прочие вкусности… Кстати, надо будет попросить Аллочку, чтобы выписала нам пару-тройку бульварных изданий. Ибо не «Коммерсантом» единым жив расейский обыватель.
— Попроси-попроси. Кому-кому, а тебе Аллочка, безусловно, даст, — отыгрываясь по очкам, съязвил Купцов.
— Отставить намеки!
— Да уж какие тут намеки? Фактически открытый текст.
— Вот и закрой его. Фактически. А если завидно — сиди и завидуй молча… Так на чем я остановился?
— На полусветской львице Марии.
— Да. Так вот, Свешникова, оказывается, принадлежит к… э-э-э-э… паноптикуму героинь колонок светской хроники. Навроде Ксюши и Тины.
— Ты, наверное, хотел сказать «к пантеону»?
— Не умничай! Вот только за Ксюшу и Тину знает вся страна, а за эту лишь избранные ее члены. Хм… однако каламбурчик получился, не находишь?
— На мой вкус — пошловатый.
— Ну да ты у нас известный моральный затор.
— Кто-кто?
— Человек, который, услышав слово «пиписька», немедля покрывается багрянцем.
— Исчерпывающая терминология. Филолухи нервно курят.
— То-то я и гляжу, что ты вторую подряд смолишь… Короче, исходя из такового знания о «Маше, да не нашей», естественным образом возникает вопрос, — тут Петрухин перешел на узнаваемый армянский акцент Фрунзика Мкртчяна, — «если женщина каждый день артиста видит, академика видит, космонавта видит, Иштояна видит…»[10]
— Хочешь сказать, что директор заурядного охранного предприятия для Маши вроде как не пара? — «перевел» Купцов.
— Именно! О, догадливый мой! В общем, до Червеня у Свешниковой имелся солидный папик в лице некоего московского чиновника. Который, собственно, и заделал барышне: и эту квартиру, и навороченный «порш», и ребенка мужеского полу.
— Ну на бином Ньютона по-любому не тянет. Папик наверняка был старый, душный и потный. В отличие от мачоподобного, спортивного телосложения покойного. Как уверял товарищ Бендер: «Девушки любят молодых, длинноногих и политически грамотных».
— Возможно, в данном случае ты прав, — нехотя согласился Петрухин.
— Кстати, а как фамилия чиновника?
— Пока не знаю. Но это нетрудно установить, отследив историю покупки «порша» через гибэдэдэшную базу. Впрочем, наверняка можно и проще — через ту же бульварную прессу… Другое дело, что к истории с нашим заводом эта любовная драма едва ли имеет отношение. А задачу раскрыть убийство Червеня нам с тобой не ставили. Потому сие знание остается разве что заархивировать в отдельную папочку. Сообразно с тезисом: «Ничто на земле не проходит бесследно».
Купцов задумался.
— Не удивлюсь, если выяснится, что фамилия папика — Омельчук. Между прочим, похоже, это его депутатские номера ты на днях срисовал на нашей парковочке.
— Обоснуй.
— Вот, смотри, — Леонид поднял с пола одну из распечаток. — По данным «СПАРК-Интерфакс», Червень в «Квадриге» был всего лишь наемным топ-менеджером и имел скромные пять долей в уставном капитале. Основным же учредителем охранного предприятия (шестьдесят долей!) значится Ионов Б. Г.
