Колин Харрисон - Кубинский зал

Однажды рано утром, когда я брился перед зеркалом, собираясь идти на работу, внезапно зазвонил мой домашний телефон. В справочниках моего номера не было — его знали только мои коллеги по работе, и больше никто. Я взял трубку.

— Уильям Уайет?

— Да, я слушаю. Кто это?

Это оказался полицейский детектив из Бруклина, фамилия его была Макомбер.

— Вам известен человек по имени Джей Рейни?

— Да, — сказал я, хорошо понимая, что солгать выйдет себе дороже. Слишком много свидетелей видели нас вместе; кроме того, существовали еще счета компании мобильной связи и моя подпись на Джеевом экземпляре договора. — Я выступал в качестве его юрисконсульта, когда он заключал сделку купли-продажи недвижимости.

— Когда это было?

— Около трех недель назад.

— Когда в последний раз вы видели мистера Рейни?

— Довольно давно. Кажется, прошло недели две или около того.

— Дело в том, мистер Уайет, что Джей Рейни погиб. Был ли я удивлен? Не знаю…

— Что с ним случилось?

Макомбер сказал, что тело Рейни было найдено в океане неподалеку от Кони-Айленда [47]. К сожалению, разложение успело зайти довольно далеко. Раздутую, безобразную фигуру в промокших брюках и рубашке обнаружили подростки, катавшиеся на водных мотоциклах. У одного из подростков — вот он, наш мир без прикрас! вот они, реальности нашего мира! — оказался с собой мобильный телефон в водонепроницаемом чехле; он и сообщил о находке в полицию. В кармане пиджака Джея лежал бумажник, а в нем — номер моего мобильного телефона.

— Но вы звоните не по мобильному, вы звоните ко мне на квартиру по моему новому номеру, — заметил я.

— Да.

— Но как вы…

— На то мы и полиция, — веско заметил Макомбер. — Нам положено быть в курсе того, кто и где находится. Не могли бы вы дать мне имена и координаты родных мистера Рейни? — добавил он.

— Его отец умер год или два назад, — сказал я. — Что касается матери, то Джей не виделся и не разговаривал с ней уже лет десять. Возможно, она тоже скончалась. Других родственников, насколько мне известно, у него не было.

— Мистер Рейни был женат?

— Нет, никогда.

— А дети?

— Нет, — не колеблясь ответил я.

— Может быть, подружка, любовница?

— Эту сторону своей жизни он со мной не обсуждал.

— Понятно. — Детектив выдержал небольшую паузу. — Боюсь, что в таком случае перед нами встает серьезная проблема.

— Какая же?

— Нам нужен кто-то, кто мог бы опознать тело и забрать останки. Мы уже провели посмертное вскрытие и должны передать кому-то тело, желательно — кому-нибудь из родственников.

— Но я не знаю никаких его родственников — ни близких, ни дальних.

— В подобных случаях обычно… Не могли бы вы опознать тело, мистер Уайет? Опознать и предъявить права на останки?

— Наверное, мог бы, но… Видите ли, детектив, я никогда этого не делал!

— Уверяю вас, это пустая формальность, но она может здорово облегчить нам работу.

— Хорошо, давайте попробуем. Куда мне подъехать? Макомбер продиктовал мне адрес. Я сказал, что у меня есть кое-какие дела на работе, но я смогу быть на месте часа через три.

— Могу я дать вам один совет, мистер Уайет? — сказал детектив.

— Да, конечно, — ответил я, опасаясь, что, поспешив согласиться, попался на какой-то полицейский крючок.

— Не обедайте.

— Что-что?!

— Не обедайте сегодня, мистер Уайет. Я говорю совершенно серьезно.

— Что ж, хорошо… Я не буду обедать.

Но дороге в медико-криминалистическую лабораторию в Бруклине я заехал к Джею на квартиру, не забыв прихватить перчатки. Судьба предоставила мне последний шанс, и не воспользоваться им было бы глупо. Войдя в квартиру, я тихо закрыл за собой дверь и включил свет. Все здесь было как прежде. У меня был с собой пластиковый пакет, в который я положил блокнот с черновиками писем Джея к отцу Салли Коулз, найденный мною в кислородной камере еще в мой прошлый визит. Но я знал, чувствовал, что это еще не все, и не спешил уходить. Я заглянул во все ящики, снова выдвинул из-под койки чемоданы, я не пропустил ни одного укромного уголка и был вознагражден. Я обнаружил шестнадцать писем Джея к самой Салли и еще тридцать шесть различных клочков бумаги, в которых упоминалось имя Салли. Плюс дюжину фотографий. Плюс несколько расписаний баскетбольных игр. Плюс афишу с объявлением о музыкальном вечере в зале «Стейнвея». Плюс фотоаппарат Джея с сильным объективом и наполовину отснятой пленкой, которую я вытащил и тоже отправил в пакет, предварительно засветив. Попались мне и запасные комплекты ключей от джипа и здания на Рид-стрит. Я понимал, что машина наглухо застряла в бюрократических дебрях и, скорее всего, будет продана с аукциона как «невостребованная». Что касалось офисного здания, то… Но я еще пока и сам не знал — что, поэтому я снял ключи с цепочки и положил в ящик стола. В последний раз оглядев квартиру, я насторожил «собачку» замка и вышел, несильно хлопнув дверью. Вся операция заняла двадцать пять минут. Спустившись в подземку, я проехал несколько остановок до станции «Атлантик-авеню», вышел, отыскал на станции мусорный бак, который был почти полон, бросил туда пакет и отправился дальше. У себя я оставил только письма Джея, но встречаться с сотрудником полиции, имея при себе эти компрометирующие документы, мне не хотелось, поэтому я зашел на почту, купил конверт и отправил их бандеролью на свой новый адрес.

Макомбер — невысокий, опрятно одетый мужчина — ждал меня в вестибюле медико-криминалистической лаборатории. Мы обменялись рукопожатием.

— Значит, вы были его адвокатом, юридическим советником? — спросил он.

— Я консультировал Джея только по поводу одной-единственной сделки.

— Как вы познакомились?

— Мы встретились в ресторане, и как-то случайно вышло, что мы разговорились, — сказал я, решив хотя бы ради себя самого не упоминать имени Элисон. — Тогда мне нужна была работа, поэтому я согласился на предложение.

— Как вы думаете, зачем мистеру Рейни понадобилось покупать это офисное здание?

Самый распространенный способ вложения капитала, ответил я, и добавил, что это, мол, хороший вопрос.

— Почему — хороший? — осведомился детектив.

— Потому что Джей был очень болен.

— Болен?

— У него были серьезные проблемы с легкими. Очень серьезные. Он практически не мог дышать, как все люди.

Макомбер внимательно посмотрел на меня, слегка покусывая щеку. Он, несомненно, ознакомился с актом судебно-медицинского вскрытия и знал, в каком состоянии были легкие Джея.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Джей рос на картофелеводческой ферме на Лонг-Айленде, — объяснил я. — И случайно отравился каким-то гербицидом. Он чуть не погиб тогда.

— Когда это произошло?

— Я думаю, лет пятнадцать назад. Отравление привело к дегенеративному перерождению легочной ткани и фиброзу.

— Откуда вы все это знаете?

— От Джея, конечно. Впрочем, то, что у него проблемы с легкими, было видно, что называется, невооруженным глазом. Малейшее напряжение сил приводило к тому, что Джей начинал задыхаться.

— Я вижу, вы с ним сошлись довольно близко.

— Да нет, просто он мне кое-что рассказывал.

— И все-таки насколько близко вы знали друг друга? — не отступал Макомбер. — Вы понимаете, о чем я?…

— В этом смысле мы друг друга вообще не знали, детектив, — отрезал я.

— Вы не женаты, не так ли?

— Я разведен.

— Дети есть?

— Да, сын.

Макомбер заметно расслабился.

— О'кей, что еще вы можете рассказать о болезни мистера Рейни?

— Да я, собственно, уже все сказал.

— Вы знали, где он жил?

Я подумал о кислородной камере, об ингаляторах и гормональных препаратах, купленных на черном рынке, которые полиция обнаружит в квартире Джея над гаражом.

— Да. Запишите адрес. — Я продиктовал ему адрес Джея, решив, что в моем положении выгоднее всего притвориться законопослушным и добропорядочным гражданином, который только рад помочь полиции. — Если хотите, зашипите и мой рабочий телефон на случай, если у вас возникнут какие-то вопросы.

— Хороню, давайте.

— Могу я еще чем-нибудь помочь, детектив?

— Скажите, мистер Рейни обращался к врачу?

Я пожал плечами:

— Не знаю, он как-то не упоминал об этом.

— Значит, он был серьезно болен, как вы утверждаете, но к врачу не обращался. Так?

Я промолчал, изображая нерешительность.

— Выкладывайте, мистер Уайет, — поторопил меня Макомбер. — У нас на руках мертвое тело, и мы должны выяснить, что случилось.

— О'кей, — кивнул я, — расскажу. У меня сложилось впечатление, что Джей не верил врачам и сам экспериментировал с какими-то лекарствами. Мне он не раз говорил, что его состояние ухудшается и он вынужден прибегать к радикальным мерам, на которые решится не каждый врач, если только он дорожит своей лицензией. Джей часто измерял свой объем легких — для него это стало своего рода «пунктиком». Объем легких снижался, и Джей очень беспокоился по этому поводу. Он всегда носил с собой целый набор самых разных лекарств, ингаляторов и прочего. Иными словами, Джей сам себя лечил.