Зов пустоты - Максим Шаттам
– На этот раз все и правда закончилось, – заключила Людивина, целуя Марка в лоб.
Марк почти сразу уснул.
Ему снились сны и кошмары.
В самом ярком кошмаре Марк бежал по пустыне, а за ним гналось полиморфное существо, которое оборачивалось то песчаной бурей, то гигантским столбом пламени, то потоком горячего воздуха. Оно завывало, бегая за ним, но не для того, чтобы сожрать, а чтобы подчинить себе, своей природе.
К великому счастью, так его и не догнало.
78
На кладбище было спокойно, почти безлюдно.
То тут, то там виднелись чахлые деревца, глубоко закопавшиеся корнями поближе к телам. Может, они такие корявые и некрасивые оттого, что питаются человеческими соками, подумала Людивина.
Она стояла поодаль от небольшой похоронной процессии, на которой присутствовало человек пять-шесть, не больше. Людивина чувствовала себя обязанной побывать на повторных похоронах Элен Триссо и Джорджианы Нистор. Сейчас хоронили Джорджиану. Это был вопрос уважения. Именно Людивина забрала девушек из их последнего пристанища просто по наитию, заставила вновь разрезать их безо всякой нужды. Сегодня она пришла на кладбище просить прощения.
Марк пришел вместе с ней. Он приобнимал ее, опираясь на ее плечо. Каждое движение давалось ему с трудом, но его выписали, и он страшно этим гордился.
Священник произнес несколько слов, и на гроб посыпались пригоршни земли. Затем все разошлись, оставив Джорджиану Нистор в вечном одиночестве могилы.
Людивина, как никто, понимала, что довелось пережить этой несчастной девушке. Она вздрогнула от ужаса. Марк сжал ее в объятиях, чтобы утешить.
Она смахнула слезу, прежде чем та успела скатиться по щеке. Людивина стала чувствительнее, открылась эмоциям, отбросив броню, которая так долго ее защищала. Но повседневные горести окупались повседневными радостями.
Они с Марком принялись бродить среди надгробий.
На душе у Людивины было тоскливо. Чтобы покончить с бумажными делами и окончательно завершить расследование, ей пришлось вновь погрузиться в детали. Она многое узнала о террористах, по большей части молодых людях. Как и предупреждал Марк, каждый из них стал фанатиком по своим причинам. Некоторые были изгоями, неудачниками, разочаровавшимися, доверчивыми и поддающимися манипуляции, мечтателями, озаренными светом веры, и так далее. Но были среди них и хорошо образованные, состоявшиеся люди, явно сделавшие сознательный выбор. Они так ненавидели систему, что добровольно встали на путь борьбы. Идеология была для них предлогом. Исламизм стал путем к славе, реваншем, ответом, возмездием. Но их объединяло еще и абсолютное принятие смерти. Они хотели принести себя в жертву. Отринуть то, чем являлись прежде. Отринуть всякую надежду.
Людивина решила рассказать об этом Марку. Он выслушал ее и повел к небольшому холму, возвышавшемуся над кладбищем.
– Что общего у всех этих мальчиков? – спросила она. – Почему они настолько готовы умереть?
– Они верят в то, что им рассказали. В слова Того, кто ждет их там, наверху.
– Это понятно, но что еще? Должно быть что-то более глубокое, что заставляет их захотеть слушать эти рассказы, поверить им.
Марк провел ее через заросли кустарника к вершине холма, где стоял, возвышаясь над кладбищем, огромный мавзолей, окруженный каменной стеной.
– Залезай, – сказал он.
Людивина замешкалась: если взобраться на стену, окажешься на краю пропасти, метрах в десяти от земли.
– Давай, – настаивал Марк.
Собравшись с силами, она вскарабкалась наверх с помощью спутника. Сломанные ребра зверски болели, и она отшатнулась от края, едва не потеряв равновесие.
– Как ты себя чувствуешь?
– Так себе. Зачем все это?
– Ты боишься упасть, когда стоишь на краю тротуара?
– Конечно нет. Даже если я споткнусь, то пролечу всего сантиметров двадцать. Но тут…
– Ты уже большая девочка, прекрасно умеешь держать равновесие. Стена достаточно широкая, по ней можно пройти. Почему же ты вдруг не можешь даже выпрямиться?
– Из страха упасть?
– Ты уже несколько десятков лет ходишь прямо, почему же сейчас ты должна упасть? Обычно, когда ты куда-то идешь, ты ничего не боишься.
– Не знаю, но сейчас мне не по себе. Так к чему ты ведешь?
– Помимо прочего, людьми нас делает способность стоять. Мы прекрасно контролируем внутреннее равновесие. Вообще-то, мы даже не задумываемся о нем, оно дано нам изначально. Я расскажу тебе кое-что любопытное о нас как биологическом виде и о нашей системе в целом. Готова слушать?
– Да…
– Когда мы стоим на крыше дома или на краю бездны, то не боимся упасть. В глубине души мы знаем, что умеем держать равновесие, умеем с самого рождения, ничего сложного в этом нет. Нам страшно на краю пропасти, потому что единственное, что удерживает нас, – это сильнейшее желание остаться в живых. Тебе тревожно, потому что подсознание подсказывает: вся твоя жизнь зависит от того, сделаешь ли ты еще один крошечный шаг к бездне. Если ты ничего не боишься, значит у тебя нет стремления к саморазрушению. Если чувствуешь малейшее опасение, значит где-то внутри тебя прячется сомнение и заставляет задаваться этим вопросом. На самом деле ты боишься вовсе не бездны – ты боишься самой себя.
– Я совершенно не хочу умирать, но мне сейчас очень неуютно.
– В основном мы все такие. С рождения в нас горит искра жизни, но вместе с ней есть и дыхание смерти. Что это – отголосок первобытных инстинктов, природный атавизм, чтобы у нашего доминирующего вида был аварийный предохранитель? В целом так и есть. Тебе сейчас неуютно, потому что бездна нашептывает твоему рептильному мозгу, что все может закончиться прямо сейчас.
Марк протянул ей руку и помог спуститься.
– Каждый из этих мальчиков услышал бездну, каждый поддался искушению. Именно это их и объединяет. Зов пустоты.
Людивина сделала глубокий вдох, пытаясь прогнать тревогу, но та рассеялась через несколько шагов. Людивина обхватила себя за ноющие ребра, думая о том, что сказал Марк, и обо всем, что пережила за месяц.
Она знала, что и другие прислушаются к шепоту смерти, к зову пустоты. Остановить их будет непросто. Человечество ждет грандиозная задача – не позволить Злу разлиться по всей земле.
С неба медленно падали первые снежинки.
Людивина остановилась среди надгробий, раскинула руки, наслаждаясь переполнявшим ее чувством. Желанием жить.
Марк, посмеиваясь, наблюдал за ней. Она повернулась к нему, и ее лицо озарила улыбка.
– И что теперь будет с нами? – спросила она.
В его пронзительных глазах читалась бесконечная нежность.
– У меня сложный характер.
– Со мной непросто ужиться.
– Нам придется нелегко. Наша гордость пострадает.
– Но оно ведь того стоит?
Усмешка. Теплый взгляд. Рождение близости. Между ними сплетались невидимые нити любви.
Отбросив защитные барьеры, Марк произнес:
