Кисть ее руки. Книга 2 - Содзи Симада
Открыв раздвижную дверь в следующую комнату, мы увидели подушки для сидения в белых чехлах. Мне пришла в голову одна идея, я взял две штуки и вернулся.
– Накамару и Курата сидели вот так, – сказал я, пытаясь поставить подушки в вертикальное положение.
Но я не мог ничего делать левой рукой, и подушки все время падали, ничего не получалось. Холодный пот выступил у меня на лбу.
– В задней комнате должна быть веревка… – сказала Икуко.
– Где? – спросил я с облегчением.
– Давайте я принесу, – сказала Икуко, проходя мимо меня и направляясь в заднюю комнату.
Вскоре она вернулась с белой виниловой веревкой, вероятно, для упаковки багажа, и ножницами. В итоге с ее помощью я скатал подушку и связал ее веревкой. Я сделал два таких свертка и поставил их вертикально друг на друга. Так перед буддийским алтарем образовалось нечто размером с сидящего на полу человека.
– Накамару и Курата сидели так. Митико была с правой стороны, лицом к алтарю, поэтому я думаю, что Накамару и Курата были с левой стороны, где-то здесь. Я перейду в комнату «Сибуита-но-ма», но мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь взял сотовый телефон, остался здесь и последил за подушками, – сказал я.
– Хорошо. Танака, оставайся, – сказал Судзуки.
Танака кивнул.
– Господин Танака, это очень опасно, поэтому, пожалуйста, не заходите в эту комнату в два татами, пока я не свяжусь с вами по телефону. Оставьте раздвижную дверь открытой и смотрите на эти подушки из задней части дальней комнаты в четыре татами.
– Я вас понял, – ответил Танака.
Тогда я взял в правую руку ружье, которое было у него с собой, и вышел в коридор. Затем, с трудом удерживая ружье, я плотно закрыл дверь.
Как только мы двинулись, Фукуи, видя, что мне тяжело, взял у меня ружье и понес его сам. Действительно, старые охотничьи ружья довольно тяжелые.
Погода была хорошая. По мере того как мы поднимались по коридору, каменная стена справа опускалась все ниже и ниже, пока не показалась цветочная клумба наверху. Теперь здесь было по-настоящему красиво. Тюльпаны, рапс, анютины глазки и гиацинты были в полном цвету. Насколько хватало глаз, на голубом небе не было ни одного облачка.
Пройдя «Макиэ-но-ма», где я жил две недели, мы добрались до «Сибуита-но-ма». Открыв тростниковую дверь, я вошел первым. Зрители собирались, как и прежде, подождать в коридоре, поэтому я попросил их войти. Ведь я должен был направить ствол ружья в сторону двора.
– Госпожа Кику Инубо толком не могла ни двигаться, ни видеть. Если бы она стреляла из этой комнаты, она не смогла бы даже прицелиться. Не смогла бы она и удерживать такое тяжелое ружье, – сказал я и забрал ружье у Фукуи.
– Значит, здесь должен был быть какой-то хитрый трюк. Должно быть что-то такое, чтобы ей было бы достаточно просто нажать на курок. Единственная подозрительная вещь, которая находится в этой комнате на месте, откуда виден двор, это корейское кото. Так что… – сказал я, кладя ружье на это кото, выглядевшее, как лук без тетивы.
До сих пор я только представлял себе это, но на деле попробовал впервые. Мои нервы были на пределе. Что, если я ошибаюсь? В этот момент я с глубоким уважением подумал о Митараи, который всегда спокойно демонстрировал свои открытия в подобных ситуациях. Я никогда не смог бы держаться так же. Я молился, чтобы все было так, как я себе представлял, чувствуя, как холодный пот стекает по моему телу.
– Взгляните-ка на это отверстие от сучка. Если вот так вставить в него ствол ружья… Видите, тогда приклад точно ложится в это углубление на основании кото, – воскликнул я, чувствуя громадное облегчение в душе.
Я был чрезвычайно счастлив и чувствовал себя так, будто вознесся на небеса. Митараи, должно быть, не остановился на этом и продолжил бы действовать.
– Это корейское кото сделано так, что в него можно надежно вставить ружье. Видите, оно совершенно не двигается. Вероятно, это работа Сумио Тарумото. Или, может быть, Кику сделала его сама. Оставим ружье здесь и закроем тростниковую дверь. Пуля легко пройдет через тростник. Во дворе никого нет? Хорошо.
Закрывая тростниковую дверь, я оглянулся на детектива и попросил узнать у Танаки, готов ли он.
Судзуки достал телефон и набрал номер.
– Это Судзуки. Ты готов? Да, хорошо, понял. Отойди в сторону.
Судзуки посмотрел на меня.
– Он говорит, что вы можете стрелять в любое время.
– Хорошо, тогда приступим. Это ружье не надо взводить? Достаточно просто нажать на спуск?
– Да, оно автоматическое, – ответил Фукуи.
Я заглянул за камышовую дверь, чтобы убедиться, что во дворе больше никого нет, положил палец на спусковой крючок и решительно нажал на него.
Я был готов к оглушительному грохоту, но раздался неожиданно мягкий, сухой звук. Никто из тех, кто ожидал во внутренних комнатах, никак не прореагировал. Фукуи и Судзуки посмотрели на меня, словно недоумевая, в чем дело. Наверное, это была естественная реакция. Ведь если стрелять таким образом, нет шансов, что пуля попадет в «Мукадэаси-но-ма».
– Ну и что? Вы стреляли по третьему этажу «Рюбикана»? – спросил Фукуи.
Честно говоря, я чувствовал то же самое. Тревога от мысли, действительно ли все в порядке, поднялась как порыв ветра, и внутри меня все сжалось.
Действительно, это было слишком просто. Мне хотелось плакать. Я подумал, что мне все-таки не надо было браться за это, и я глубоко раскаивался. Что бы они мне ни говорили, мне следовало просто пропустить это мимо ушей, сказав, что ничего не знаю.
Пока я придумывал оправдание, зазвонил мобильный телефон Судзуки. Наверное, звонил Танака.
– Да, – ответил Судзуки.
Я с замиранием сердца прислушался, что он скажет дальше. Я чувствовал, себя так, будто сейчас мои действия будет оценивать эксперт.
– Да что ты говоришь! Правда?
Затем он посмотрел на меня с удивленным выражением лица. Потом посмотрел на лицо Фукуи.
– Он говорит, что пуля попала в подушки, и они упали.
Комната наполнилась восклицаниями. Я испытал такое облегчение, что чуть не рухнул на дощатый пол. Радость пока не пришла. Я просто успокоился.
– Почему? Каким образом…
Я продолжал сидеть молча, слыша доносящийся как бы издалека голос Фукуи. Я просто благодарил бога, что все так произошло.
– Господин Исиока, как же это? – снова спросил меня Фукуи, и тут я наконец почувствовал радость.
Я осознал, что переживаю сейчас момент самой большой
