Виновны все - Николай Иванович Леонов
Единственный здоровый глаз Виктора недобро блеснул. Вновь свирепо раздулись ноздри. Если кого-то Кротов и ненавидел сильнее убийц, так это торговцев наркотиками.
– Насчет Гапы я практически не удивлен, – продолжал он буравить взглядом лежавшие перед ним фотороботы. – Он всегда был отличным бойцом. И верным товарищем. Но после той истории… В Багдаде… Гапа тогда влюбился. Крепко так влюбился, знаешь ли. В одну девушку из числа местных. Имени ее сейчас припомнить не смогу… На «М» как-то… А потом она угодила в руки исламистов… Точнее, радикально настроенных салафитов… Хотя все они исламисты до мозга гостей. И эти ублюдки знали об их отношениях с Гапой… Они порезали девчонку на мелкие лоскуты прямо на его глазах. Самого потом тоже собирались порезать, но не успели. Мы накрыли гнездо салафитов и вытащили Гапу. Он отделался только потерей левого мизинца. Это если говорить о физическом ущербе. А вот психологически… Гапа стал другим. С ним не то что служить, а находиться рядом было все равно что сидеть жопой на пороховой бочке. Ну и Гапу списали… Вернее, его отцепили от нашего подразделения, хотя я краем уха слышал, что он чуть позже прибился на контрактной основе к какой-то другой группе. Выбрасывался в Шри-Ланке, в Саудовской Аравии, еще где-то… В общем, там, где располагались основные базы радикальных салафитов… А теперь, значит, торговля наркотиками? Да?
– Да, – сухо откликнулся Лев, не желая развивать данную тему. Он тоже склонился над фотороботами. – Который из них Гапа?
– Этот. – Кротов ткнул разбитым пальцем с запекшейся на фалангах кровью в один из листов. – Только небольшого шрама под левым ухом не хватает.
– Как его полное имя?
– Гапонов. Илья. Отчества не знаю. Да и никогда не знал.
Гуров извлек из внутреннего кармана пальто компактную шариковую ручку и сделал короткую запись мелким убористым почерком над фотороботом Гапонова, которого Левина называла Константином. Краснолицый сержант в коридоре нервным движением сверился со своими наручными часами и шепотом сказал что-то своему напарнику. Тот с недовольным видом пожал плечами. Обоим явно не терпелось, чтобы свидание заключенного с представителем Главного управления уголовного розыска завершилось как можно быстрее.
– Что насчет второго? – спросил Лев у Кротова.
– Андрей Холодков. Хотя мы все звали его Капитан Холод. Причем задолго до того, как он реально дослужился до капитана. Эта кличка берет свое начало из какого-то американского комикса, но я, честно говоря, подробностей не знаю… – Лев быстро сделал пометку и на втором фотороботе. Именно об этом человеке Левина рассказывала как о покорившем ее сердце Олеге. – Капитан Холод вообще-то мужик рассудительный. И уравновешенный… Во всяком случае, я его знал таким. И для меня немного странно слышать, что им с Гапой каким-то образом удалось найти общий язык. Слишком уж они разные. Гапа – взрывной, эмоциональный. Капитан Холод – само спокойствие. Он, конечно, бывал резок, как любой боец, побывавший практически во всех горячих точках мира, но эта резкость тоже казалась какой-то… взвешенной, что ли… И само собой разумеющейся. Более точного определения не подберу, полковник, извиняй… Я вообще не мастак гладко складывать слова в предложения. У меня другая специфика… Короче, странно, что эти двое сошлись. Ты уверен, что ничего не напутал в своем расследовании?
– Уверен.
– Ну… – Кротов провел языком по разбитым губам. – Значит, всякое бывает… Я ведь даже не служил с ними обоими одновременно. С Капитаном Холодом мы в одну группу входили где-то полгода… Или чуть больше. Миссии три или четыре совместных вышло. Особо сблизились во время второй, когда в Ливии вдвоем по минным полям ночами пробирались. Повстанцы отрезали нас от общей группы. По-глупому вышло. – Бывший десантник слегка усмехнулся. Несмотря на то что речь шла о кровопролитных и опасных событиях из его прошлого, Гуров видел, что эти воспоминания носят для Виктора нечто теплое и уютное. – Неделя ушла на воссоединение. В какой-то момент, как сейчас помню, я даже утратил веру в благополучный исход. Повстанцы здорово активизировались. Блокировали район за районом. Наши отступали… Нас с Капитаном Холодом считали погибшими. Речь уже шла об отправке запаянных цинковых гробов на родину… Но он верил до последнего. Ни на секунду не сдался… Мне даже как-то совестно, что ли, стало… Ладно, полковник! Я для тебя опознал этих парней. Что-то еще?
– Вам не терпится вернуться в камеру, Виктор? – улыбнулся Лев.
– Честно говоря, да, – признался заключенный. – Я бы вздремнул. Бессонная ночка выдалась накануне. Да и ребята вон нервничают, – мотнул он головой в направлении двух охранников. – Чего их напрягать сверх нормы? Нервные клетки не восстанавливаются. А я им тут как кость поперек горла. Особенно тому алкашу с красной мордой…
Гуров забрал со стола оба листа бумаги, но прятать их в кожаную папку не торопился.
– Где их можно найти, Виктор? Холодкова и Гапонова? У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?
– По всему миру? – хмыкнув, уточнил Кротов.
– Нет. В России. Более того, по нашим данным, оба сейчас находятся в Москве.
– Что ж… Это значительно сужает круг поисков. – Бывший десантник призадумался. На этот раз он хранил сосредоточенное молчание не менее трех минут. Взгляд единственного здорового глаза опять был устремлен куда-то поверх головы Гурова. Приподняв правую руку, Виктор легонько потеребил кончик носа. Рукав его робы задрался, и Лев заметил пропитанную кровью бинтовую повязку чуть выше локтя. – Есть одно местечко, полковник. Стопроцентно ни за что не ручаюсь, но… Ты мог бы проверить. Хуже-то точно не будет. Верно?
– Что за местечко?
Фотороботы подозреваемых скрылись в кожаной папке.
– Это паб в Новых Черемушках. На Каховке. Более точного адреса не назову, не помню… И названия самого паба тоже. Не уверен, что у него вообще было название… Я сам был там всего однажды. Во время отпуска три года назад. Приятель затащил… Но найти будет несложно. Там над входом неоновая имитация афганского флага. По мне, так не очень похоже, но для человека несведущего… Знаешь, полковник, как выглядит флаг Афганистана?
