Дело Аляски Сандерс - Жоэль Диккер
– Сержант, вы думаете, что мы освободили преступника?
– Не знаю, но мне это не дает покоя. Остается еще одна неразрешенная загадка: те осколки фары черного “форда таурус”, что нашли в лесу. Была ли это машина Уолтера Кэрри? Не могло же так совпасть, чтобы он разбил заднюю фару как раз в вечер убийства?
– Если, как доказывает найденное Лорен фото, в момент убийства Уолтер Кэрри сидит в “Нэшнл энфем”, кто-то мог взять у него из дома ключи от черного “форда” и отправиться на Грей Бич, – предположил я. – Совершив убийство, преступник поспешно уезжает и разбивает фару. Возвращается в Маунт-Плезант, ставит машину откуда взял и кладет ключи на место. Уолтер в это время все еще сидит в баре. А кто может знать, что Уолтер в “Нэшнл энфем”? Тот, кто чуть раньше был с ним…
– Эрик Донован, – сказал Гэхаловуд.
– Точно, сержант.
– Блин, писатель, очень убедительная гипотеза!
Происходило нечто очень странное: чем дальше продвигалось расследование, тем больше нас смущал Эрик Донован. Как говорил Гэхаловуд, он был “возвратным подозреваемым”. По мере того, как опровергались доказательства его вины, на поверхность выплывали новые обескураживающие факты. Словно все нити сходились к нему. Может, мы слишком поторопились с утверждением, что он невиновен? Может, мы промахнулись в расследовании, решив, что выбитые из Уолтера Кэрри показания неизбежно ставят под сомнение виновность Эрика?
Либо Эрик действительно был убийцей Аляски, либо из него блестяще сфабриковали виновного. И тут Гэхаловуд сказал: “Пока у нас есть хоть капля сомнений насчет Эрика, он так и будет нас гипнотизировать, и мы не сможем разглядеть, что же от нас ускользает”. Но теперь у нас был способ окончательно снять с него вину: проверить, был ли несчастный случай, жертвой которого стал Казински, в самом деле несчастным случаем. Если мы сможем установить, что Казински сбили намеренно, и проследим связь между этим событием и делом Аляски Сандерс, у нас будет настоящее доказательство невиновности Эрика, ведь он к тому моменту уже сидел в тюрьме.
В тот же день мы отправились в Баррингтон, штат Нью-Гэмпшир, расспросить вдову Николаса Казински. Странно было вернуться в этот дом. Раньше Гэхаловуд встречался с Сиенной Казински только один раз – на похоронах Вэнса. Увидев нас на пороге, она улыбнулась:
– Перри, что тебя сюда привело?
– Здравствуй, Сиенна, мне надо с тобой поговорить.
Она оглядела меня, узнала и сразу поняла, зачем мы пришли:
– Вы из-за дела Аляски Сандерс, верно?
Мы сидели в той же гостиной, где ее муж признался во всем, что произошло в зале для допросов в тот ужасный вечер 6 апреля 1999 года.
– Николас часто рассказывал про тебя, когда еще был копом, – сказала Сиенна Казински Гэхаловуду. – Он очень тебя ценил. Когда он оказался в инвалидном кресле, ему было очень одиноко. Уверена, он бы обрадовался, если бы ты его навестил. Жаль, что ты пришел только теперь, когда он умер.
Из этих слов мы поняли, что Сиенна Казински ничего не знает о нашем визите к мужу перед самой его смертью. Наверное, это было и к лучшему.
– Почему ты не пришел на его похороны? – спросила она.
Гэхаловуд пожал плечами:
– Да, стоило бы.
Помолчав, Сиенна Казински вдруг сказала:
– Когда я в тот день пришла домой, его не было ни в гостиной, ни на кухне. Я позвала его, он не ответил. Я нашла его в кабинете, повсюду была кровь. Он пустил себе пулю в лоб из револьвера. Я ненавидела эту пушку. Он говорил, что это для нашей безопасности. Говорил: “Сигнализация – это хорошо, а пистолеты лучше”. На пюпитре я нашла записку:
Моя Сиенна,
наконец все кончено.
Люблю тебя и спокойно жду в раю.
Николас
Сиенна поднялась и, повернувшись к нам спиной, застыла у окна. Точь-в-точь как ее муж.
– Николас любил сидеть тут в своем кресле, смотреть на улицу. Часами так просиживал. В первые недели после несчастного случая я думала, что не вынесу жизни с мужем-инвалидом. А теперь его нет, и я сознаю, что не могу вынести жизни без него.
– Сиенна, почему Николас застрелился? – спросил Гэхаловуд.
– Думаю, не мог больше жить в инвалидном кресле. Говорю «думаю», потому что знаю: после первых испытаний мы с ним привыкли. Бывало, если мы куда-нибудь выходили, люди смотрели на него с жалостью. Я понимаю, о чем они думали, глядя, как мы входим в ресторан и лавируем между столиками. Но я гордилась. Гордилась, что мы оказались способны и дальше быть вместе, несмотря на его увечье. Некоторые семейные пары ходят на четырех ногах, да никуда не двигаются. А мы шли вперед, в своем ритме. Почему Николас вдруг сдался? Я все спрашиваю себя, не было ли тут чего-то другого… В день смерти к нему кто-то приходил, я нашла в гостиной три чашки и тарелку с моим печеньем, которым он всегда угощал гостей. Не знаю, кто к нему тогда приходил, может, бывшие коллеги. Слишком много воспоминаний, приступ отчаяния? Я никогда не узнаю. Но лучше скажи, что тебя сюда привело, это же не визит вежливости. Ты сказал, что это из-за дела Аляски Сандерс?
– Не буду ходить вокруг да около, Сиенна: меня интересует несчастный случай с Николасом. Задаюсь вопросом, был ли это в самом деле несчастный случай или же покушение …
– Покушение? Но кто мог желать смерти Николасу?
– Именно это мы и хотели бы знать. Возможно, у Николаса были важные сведения о деле Аляски Сандерс. Ты, наверное, знаешь, что сегодня утром освободили Эрика Донована, человека, отсидевшего одиннадцать лет за убийство этой девушки.
– Да, видела в новостях, – ответила Сиенна. – Но как это связано с Николасом?
– Николас сказал, что несчастный случай с ним произошел 30 января 2002 года…
– Да, верно.
– То есть через несколько дней после того, как Эрика Донована приговорили к пожизненному заключению за убийство Аляски.
– Не вижу здесь связи, – заметила Сиенна. – И потом,
