Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]
Коля откозырял, обратился к своим:
– Пошли, товарищи.
Миша обернулся: жена самоубийцы смотрела с такой тоской, с таким отчаянием, что Миша не выдержал:
– Вы крепитесь, вам теперь никак нельзя себя распускать.
Она улыбнулась сквозь слезы:
– Спасибо вам.
Начинало светать. В предрассветном небе возникли рыбообразные силуэты аэростатов воздушного заграждения. Громады домов вдруг высветлились и словно повисли в воздухе. Миша и Олег шли замыкающими. Оба молчали.
– О чем думаешь? – спросил Олег.
– Так, – Воронцов поднял воротник плаща, сунул руки в рукава. – Холодно чего-то.
– Ноябрь на носу, – хмыкнул Олег. – Переживаешь?
– Не могу понять, – сказал Миша. – Почему этот… ее муж… стал таким?
– А чего тут непонятного? – повернул к нему голову Олег. – Привык человек жить в свое удовольствие. А пришла беда – растерялся. Знаешь, что я тебе скажу? Я перед войной, ну, перед самым началом иду как-то по улице, смотрю – мать честная: одеты-то все как! Ну, думаю, хорошо стали жить люди, ничего не скажешь. А навстречу девчонка идет, лет пятнадцати. Расфуфыренная, как старорежимная барышня. И серьги на ней, и кольца, и туфли, на высоких каблуках. Ты пойми: я не против хорошей жизни. Я против обжорства. Заметил сейчас, какая мебель у них в квартире была? Музейная!
– Тебя послушать, так все наши беды от мебели, – перебил Миша. – Нет, брат, тут сложнее. Настоящего человека ни мебель, ни золотое кольцо подлецом не сделают.
– А тогда в чем ты видишь причину? – разгорячился Олег.
– В одном, – спокойно отозвался Воронцов. – Газеты пишут о справедливости? Пишут! Значит, каждый должен за эту справедливость стеной стоять! Начальство ты или нет, а совесть свою не продавай, не разменивай! А то у нас как порой бывает? Подхалимство, угодничество. Ты не улыбайся! Это все разъедает души, как ржа железо. А потом удивляемся, откуда предатели, неустойчивые люди. Вот кончим войну, все по-другому будет. Такое испытание очистит нас, закалит. Будем правду-матку в глаза резать, со всякой пакостью в открытую бороться.
– Воронцов, Рудаков, ко мне! – послышалось впереди.
Коля остановил отряд и наблюдал за «пикапом», который разворачивался на углу.
– Проверьте, – приказал Коля подбежавшим друзьям.
Воронцов и Рудаков направились к автомобилю.
– Чья машина? – Олег осветил лицо водителя фонариком.
– Связисты мы, – отозвался шофер. – Вы что, сомневаетесь, товарищ капитан? Вот разрешение нашей конторы. Чиним телеграфный кабель, – он протянул Олегу сложенную вчетверо бумажку.
Олег развернул документ, прочитал. Спросил, не возвращая бумаги:
– А почему здесь печать не вашей конторы, а Наркомата связи?
– А уж это не наша забота! Позвоните туда, на бланке есть номер телефона.
– Воронцов, – обратился Олег к Мише. – Проверьте. И пусть наши подойдут.
– Есть! – Воронцов ушел.
– А где остальные? – спросил Олег.
– Работают, – ухмыльнулся шофер.
Из открытого канализационного люка высунулся рабочий в комбинезоне, протянул руку:
– Дай-ка еще. – Заметив Олега, рабочий растерянно заморгал и юркнул обратно в люк.
– Он что у тебя, шибко нервный? – усмехнулся Олег. – Давай-ка, вылезай из кабины, осмотрим машину.
– А чего смотреть? – удивился шофер. – Инструмент в кузове.
– Ладно. – Олег шагнул к кузову, и в ту же секунду автомобиль резко взял с места. Виляя из стороны в сторону и с каждым мгновением набирая скорость, «пикап» мчался к Садовому кольцу.
– Стой! – Олег рванул клапан кобуры. – Стрелять буду! – Он побежал вслед за автомобилем, который удалялся с каждой секундой. Олег прицелился и начал стрелять по скатам. После третьего выстрела на том месте, где был «пикап», расплылась вспышка ярко-белого пламени, тяжело ударил взрыв. Из окон соседних домов посыпались стекла. К небу поднялась шапка черного дыма. Олег оглянулся: из люка высунулся «рабочий» и стрелял из автомата по бегущим сотрудникам. Олега он не видел.
– Ах, ты, – не целясь, Олег надавил на спусковой крючок. Диверсант выронил автомат и с криком полетел в люк. Коля, Воронцов и остальные сотрудники окружили Олега.
– Это… вам… не радист… – У Олега прыгали губы. – Это похуже, товарищ полковник.
Коля подбежал к люку. Оттуда ударила автоматная очередь.
– Я сейчас, – Олег поднял пистолет. – Я сейчас.
– Оставь, – Коля отвел дуло пистолета. – Так ничего не сделаешь.
– Гранатой их! – крикнул старшина.
– Там кабель, – отрезал Коля. – Если они уже уложили взрывчатку… Сами понимаете…
– Наверняка уложили, – сказал Олег.
– Их надо выманить хитростью, – предложил Коля. – Раз немцы забросили такую группу – они ее не наобум забросили. Прицел у них был. Может, по этому кабелю связь Ставки с фронтами идет, мы не знаем.
– А они знают, – усмехнулся Олег.
– На то и разведка, – строго посмотрел на него Коля. – Выходит, где-то наши прошляпили, раз сведения об этом люке попали к врагу. А может, их человек у нас работает. Потом разберемся. Главное, у них ничего не вышло, – Коля подошел к самому краю люка, крикнул: – Выходите по одному! Через тридцать секунд мы забросаем вас гранатами!
– Момент! – послышалось снизу. Над краем шахты появились руки. Потом с грохотом упали два автомата. Еще через мгновение вылезли двое и встали около люка, подняв руки.
– Немцы? – спросил Коля.
Задержанные переглянулись и ничего не ответили.
– Доставьте их на Лубянку. Воронцов, осмотрите шахту!
Один из задержанных посмотрел на часы и покачал головой:
– Нет, – он тщательно выговаривал каждую букву. – Через минуту – взрыв. Не успеть.
– Ждите, – Коля свесил ноги в люк и начал спускаться. – Всем отойти!
Внизу было темно, под ногами хлюпала вода, откуда-то тянуло гарью. Коля посветил фонариком: на бетонной стене аккуратными полосами был уложен свинцовый кабель. В углу поблескивала стальная крышка распределительного щита. А в пространстве между трубками кабеля, на распределительной коробке и на кабельных входах и выходах аккуратно были уложены толовые шашки. Коля начал их разбирать. Вытер разом взмокший лоб, крикнул:
– Рудаков! Опустите задержанных ко мне!
В отверстии показались чьи-то ноги, послышался голос Олега:
– Лезь, свинья. Лезь, тебе говорят!
– Ротенбрикет![2] – завопил немец. – Шнеллер!
Коля посветил фонариком. Вот она, смерть. Крупнее остальных, с красной этикеткой. Осторожно вынул ее из штабеля, начал подниматься. Высунулся из люка, крикнул:
– Ложись! – И, сколько было сил, бросил шашку в сторону, стараясь, чтобы она упала посредине мостовой. Шашка с оглушительным грохотом взорвалась в воздухе. Коля с трудом вылез из люка и сел на краю, свесив ноги вниз. Отряхиваясь, поднимались сотрудники. Олег пинком поднял обоих немцев, дулом автомата толкнул к стенке дома:
– Бегом, сволочи! – и, встретив безразличный Колин взгляд, добавил: – Другого приказа не будет?
– Не будет.
Загрохотала короткая очередь.
– Уберите их в подворотню, отметьте место, – приказал Коля. – Нужно, чтобы их нашла машина.
– Я позвоню, вызову, – предложил Воронцов.
– Давай.
Рассвело. Медленно ползли вниз аэростаты, верхние этажи домов стали розовыми. Миша свернул в ближайший двор. В одном из окон первого этажа горел свет. Воронцов подошел, заглянул внутрь. Это было какое-то учреждение. За столом, уронив голову на сцепленные руки, спала женщина.
– Можно позвонить? – Миша постучал в окно. Женщина подняла голову, испуганно всмотрелась, но, различив форму милиции, успокоенно улыбнулась и открыла дверь.
– Звоните, товарищ начальник.
Миша начал набирать номер.
– Дежурите? – спросил он.
– Караулю, – женщина усмехнулась: – Домовые книги, отчетность.
– А-а-а, – протянул Миша. – Алло, это штаб? Воронцов я… Машину на Трубную, дом пять. Поторопитесь. – Он повесил трубку и весело закончил: – Спасибо вам, я пошел. Не страшно одной?
– Страшно. Да ведь я не лучше других. Как все. Что на фронте, не знаете?
– Москвы им не видать! – улыбнулся Миша.
– Да я разве сомневаюсь? – удивилась женщина. – Сводка какая?
– Не слыхал еще, – Миша вышел во двор и остановился у порога, ошеломленный и растроганный тихим осенним утром. Посреди двора росли два клена. Они уже сбросили свой наряд, и только где-то наверху еще подрагивали ярко-желтые, словно солнечные зайчики, листья. Тянуло свежестью, далеко вверху синел квадратик неба – день обещал быть теплым и ясным.
Сухо треснул выстрел. Миша повернулся, посмотрел удивленно и рухнул на асфальт – лицом вниз. К нему подошли двое в телогрейках. Высокий – с заячьей губой. Он молча обшарил карманы, перевернул Мишу, достал его удостоверение, прочитал по складам:
– Воронцов Михаил…
Затем он аккуратно положил раскрытую красную книжечку Мише на грудь, спросил:
– Дуру взял?
Второй молча показал Мишин «ТТ» и спрятал его в карман. Хлопнула дверь, выскочила женщина, молча уставилась на бандитов. Маленький посмотрел на своего напарника и начал вытаскивать пистолет. Высокий придержал его за руку.
