Сигнал - Максим Шаттам
– Подробностей, до которых не докопался Гари Талли за десять лет одержимых поисков?
– Ну а что нам стоит попытаться?
– Уф, для этого придется пойти к Л.Д.М., и я не уверен, что выживу…
Но Оливия уже встала с решительным видом.
* * *
Общение с Логаном Дином Морганом был настоящим адом. Бесконечная пытка для ушей. Квинтэссенция эгоизма, глупости и невежества. Но по сравнению с Леной Морган, как стало очевидно Тому, ее муж был только чистилищем. После Лобстер Лога им казалось, что худшее позади, когда они спросили, возможно ли увидеться с его женой, и были вынуждены изо всех сил отбиваться от приглашения на ужин вчетвером, ссылаясь на срочную работу Тома.
То, что за этим последовало, достойно было войти в одну из его пьес, в разделе «сцены, которые необходимо вырезать как можно скорее». Лена Морган встретила их на крыльце дома внизу Вестхилл, отделанного искусственным мрамором. На бронзовой двери были выгравированы инициалы «L&L-M». Морганы преуспели в жизни и желали всем это показать.
Вестхилл был не обычным холмом, а целой выставкой дорогих особняков. Наверху обосновались самые богатые жители. Пониже – те, кто только желал добраться до вершины. И Морганы хотели этого горячо и непрестанно.
– Л.Д.М. привез газон из Флориды, – объяснила Лена своей гостье. – Я ему говорила, что это деньги на ветер, что он не переживет здешнюю зиму и что мы все равно собираемся продать дом, как только представится возможность, не могу больше терпеть эти бесконечные изгороди. Мне просто необходим вид на море, мы должны поселиться одной или двумя улицами выше. Так естественно желать дом с видом на море, не так ли? Жить на побережье океана и не видеть его – куда это годится?
Лена, которой муж впопыхах сообщил об их визите, явно вылила на себя добрую половину флакона французских духов. Ее рубашка была криво застегнута, что свидетельствовало о спешке, с которой она собиралась.
– Мы живем в Трех Тупиках, – заметил Том.
– Ох, бедняжки! Похоронить себя в этих лесных зарослях! Я бы просто задохнулась. Жить в дыре, да еще с таким названием! Я бы никому не согласилась назвать свой адрес, даже Амазону! А в котором из трех вы живете?
– На Шилоу Плейс.
– О, ну хоть что-то! Вашим соседям из Чикамога-лейн повезло меньше. Ну если они не конфедераты, конечно…
– Учитывая, какие потери понесли наши братья-южане, радоваться трудно…
Оливия пихнула мужа в бок локтем.
Лена провела их через гостиную, украшенную единственной картиной кричащих цветов, которая изображала обнаженных Морганов, бегущих по пляжу. Художник придал картине черты незавершенности, закрыв крупными мазками нескромные места. Том выпучил глаза и посмотрел на Оливию. Ноздри его раздувались от возмущения. Его художественный вкус протестовал. Оливия прижала палец к губам, призывая его к молчанию.
Они устроились за столиком в саду, и Лена поставила перед ними бокалы с розовым вином.
– Л.Д.М. говорил, что вы хотели спросить у меня о чем-то для ваших детективов? Так приятно, что вы подумали обо мне! Скажу без ложной скромности: никто в городе не знает о преступлениях больше меня. Я не пропускаю ни одной передачи! У меня есть все профильные каналы, а Л.Д.М. установил мне жесткий диск, чтобы скачать то, что я не успеваю посмотреть. Говорю вам: я просто фанатка криминальных хроник. Я в этом «ноу-хау»!
Том хотел было ее поправить, но махнул рукой.
– А о чем будет ваша книга? – продолжала она.
– Ну, вообще-то я сочиняю не книгу, а пьесу…
– Обожаю детективы! Это мой любимый жанр. Но вы, наверно, и не сомневались, да? Со всеми моими делами у меня не остается времени читать, но книжки я обожаю! Дверь в иной мир, не так ли?
Том потер подбородок. Он чувствовал, что не справляется с этой беседой.
– Дженифаэль Ашак, вам знакомо это имя? – спросила Оливия без обиняков.
Том удивился, но ничего не сказал.
– Нет, кто это?
– Женщина, которая жила здесь, в Мэхинган Фолз до 1692 года и была казнена. Довольно мрачная история. Я думала, вы могли о ней слышать.
Лена замахала руками.
– Ой, это уж слишком давние события! Я предпочитаю, когда уже есть полицейские со всей современной экипировкой.
Том бросил на жену разочарованный взгляд.
– Хотя постойте, я вам вру. Я знаю довольно много старых историй еще с истоков криминалистики. Вы в курсе, что первый… ну, можно сказать, детектив был китайцем где-то… ну, около тысячи лет назад?
– Нет, – раздраженно отрезал Том.
– Он был не то судьёй, не то врачом – не уверена. Короче, он жил в деревне, когда произошло убийство. Тогда он всех собрал и спрашивал у каждого, почему он убил того человека. Тогда преступник раскололся и во всем признался! А когда у этого не то судьи, не то медика спросили, как он узнал убийцу, он ответил: «Потому что у него витали мухи возле рта, видимо, они слетелись на запекшуюся кровь». Невероятно, не правда ли? Хотя, между нами говоря, это вполне могла быть первая судебная ошибка. Тогда это, конечно, просто отстой.
Том охватил голову руками.
– Значит, имя Дженифаэль Ашак ни о чем вам не говорит? – настаивала Оливия.
– Нет, совершенно ни о чем. Вы пишете о ней книгу?
Том не смог соврать и заставить себя ответить хотя бы из вежливости, что нимало не смутило Лену, которая продолжала вещать с неослабевающей энергией:
– Мне жаль, но с другой стороны, не могу же я знать обо всех уголовных делах в Мэхинган Фолз, это просто невозможно.
– Даже так? – заинтересовалась Оливия. – Здесь настолько высокий уровень преступности?
– Л.Д.М. считает, что да, но он ошибается. На самом-то деле просто век – это много, а в городе каждый год что-нибудь происходит. И не надо забывать о диких нравах первопроходцев, которым приходилось бороться за выживание, о междоусобицах среди колонизаторов, об индейцах и бандитах, потом еще этот сухой закон, войны, и так до бесконечности. Но возьмите любой город с более или менее долгой историей, вы найдёте там то же самое. Если перечислять все преступления с основания города, это займёт не одну страницу.
– А не помните какого-то преступления, связанного с Розенбергом?
Лена прервала свой нескончаемый словесный поток и уставилась на Оливию.
– О… на радио, прошлым вечером! Точно, вы же там были лично!
– Я имею в виду, с кем-то еще из Розенбергов?
– Нет, насколько мне известно. Самоубийство в прямом эфире – это неслабо, – усмехнулась
