Ежи Эдигей - Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями

Я погасил сигнальные фонари, чтобы посмотреть на результаты своего труда.

Получилось лучше, чем я надеялся.

Чердак полковника Лунде выглядел как распроклятая обитель нечистой силы — то есть в точности так, как прежде. Во всяком случае, почти что так. Хотя бы на первый взгляд. В особенности для того, кто будет шарить по нему при свете двух жалких электрических ламп под стеклянным колпаком.

Оставался последний шахматный ход.

Я снова зажег два фонаря. Огляделся по сторонам. Посмотрел на сундук, стоявший на той половице, под которой была спрятана шкатулка. Я выдвинул сундук вперед, так, чтобы он стоял немного наискосок. Так, чтобы привлечь внимание того, кто привык к распроклятому чердаку.

Приманка.

Я открыл железную шкатулку. Четыре вынул, а одну оставил. Потом осторожно спрятал шкатулку за выдвинутый сундук.

Я пытался определить, в какой части чердака я нахожусь. Вернее, какая комната находится под тем местом, где стоит сундук. Мне повезло — насколько я мог определить, под тем местом находилась моя собственная комната.

Под тем местом, где стоял сундук и за ним — маленькая железная шкатулка с приманкой.

Убийца не должен найти все пять. Это было бы несправедливо. Что там толковала Виктория? Что-то о законных правах наследования. Я не мог в точности вспомнить ее слова.

Я сделал все что мог. Теперь оставалось надеяться, что первым на чердак проберется тот, кто отверткой ударил фрёкен Лунде по голове и выстрелил в спину моему брату Кристиану.

Я снес четыре штуки в свою комнату и сунул их в коричневый школьный портфель. Потом снес в комнату фонари и гвоздодер и убрал их в шкаф.

Было почти три часа.

Я бегом помчался в ванную комнату и в первый раз за все время принял по-настоящему горячий душ. Кажется, я израсходовал всю горячую воду. Я чувствовал себя так, точно меня избили. Надев пижаму и халат, я рухнул на стул. Даже если мне придется сидеть так до рассвета, я все равно не двинусь с места. Скоро они вернутся домой. А мне нельзя спать. Именно сегодня необходимо узнать, кто отправится на чердак. Сегодня наконец я выйду из своей комнаты и увижу, кто спускается с чердака.

Я не решался закурить.

Они могут почувствовать запах сигареты, когда будут подниматься из холла в комнаты. А мне необходимо, чтобы они считали, будто я лежу в постели с больным горлом и уже сплю.

Я неподвижно сидел на стуле.

Я слышал, как они вернулись. Вот отдаленный гул голосов. Слов я разобрать не мог. Наверное, благодарят за приятный вечер. Я смутно слышал, как они прошли через холл и как отъехала машина.

Вот они поднимаются по лестнице — теперь я отчетливо различал их голоса. Судя по всему, Кристиан щедро угостил их всякими яствами. Но, как видно, он позаботился как следует о том, чтобы они не пренебрегали и напитками.

Мне казалось, что я уже целую вечность сижу на стуле.

Я слышал, как они по очереди заходят в свою чудовищную ванную комнату. Туда, где на львиных лапах стоит ванна, а над ней — бачок для горячей воды, которая горячей никогда не бывает. А нынче вечером она должна быть холоднее обычного — ведь я вылил почти весь запас.

Наконец одна за другой захлопнулись двери четырех спален.

Я снова посмотрел на часы. Я рассчитывал, что некто подождет с полчаса, пока все улягутся спать. Полчаса тянулись бесконечно. Но мои предположения оправдались.

Я услышал скрип открываемой двери. Скрип был настолько тихий, что его не могло уловить ничье ухо, кроме моего, — ведь я сидел и ждал, что его услышу. И услышал.

Шагов по коридору слышно не было. Но зато у моей двери, которая находилась как раз рядом с дверью на чердак, мне почудился какой-то шорох.

Шаги на чердаке были совсем бесшумны. Лишь изредка скрипнет половица, как это обычно бывает в старых домах. Из-за этого-то скрипа люди и верят в привидения.

Но в данном случае это было не привидение, Это было живое существо — существо из плоти и крови. Некто X.

Мне казалось, что мои уши в буквальном смысле слова встали торчком.

Слабый скрип половиц приблизился к тому месту, где как раз над самой моей комнатой выдвинут и поставлен чуть наискось большой сундук.

Настала полная тишина. Долго ли она длилась? Не знаю. Во всяком случае, достаточно долго для того, чтобы некто X увидел маленькую шкатулку, открыл ее и нашел ту единственную, которую я оставил в шкатулке.

Потом опять послышался слабый скрип половиц по направлению к чердачной лестнице.

Я встал и в потемках подошел к двери.

Я услышал, как кто-то, крадучись, спускается вниз по лестнице, потом как кто-то открыл и закрыл дверь, ведущую на чердак. Закрыл так осторожно, что только я один — ведь я находился всего на расстоянии метра за моей собственной закрытой дверью — мог расслышать этот звук.

Сердце у меня забилось.

Вот сейчас, сию минуту, я узнаю, кто этот некто X.

Я взялся за дверную ручку, повернул ее книзу.

Дверь была заперта.

Я зажег свет, посмотрел на дверь. Где ключ? Он всегда торчал в замочной скважине с внутренней стороны двери.

Ключа не было.

Кажется, со мной началось что-то вроде истерики.

Я отскочил от двери метра на два, разбежался и изо всей силы двинул ее плечом. Дверь не дрогнула.

Я забарабанил в нее кулаками, я смутно слышал, как кто-то вопит: «Откройте… откройте!..»

Это вопил я сам.

Дверь открыли, и я почти рухнул в объятия сержанта Эвьена.

— Ключ от вашей комнаты торчит в двери снаружи, доцент Бакке, Но вы едва не разнесли дом… Вы подняли такой шум, что, наверно, переполошили всю округу…

Это я едва не разнес дом! Я чуть не задохнулся от ярости…

Сержант Эвьен держал в руках ключ от моей двери. Я вырвал у него ключ. Мы стояли лицом к лицу — сержант Эвьен, как всегда невозмутимо спокойный, и я, потерявший всякую власть над собой.

Четыре двери распахнулись.

Четверо членов семьи Лунде показались каждый на пороге своей комнаты. Вид у меня был, наверно, совершенно ошалелый.

Полковник Лунде был в темно-синей пижаме, фрёкен Лунде в линялом купальном халате, который она придерживала на груди, Виктория в плотной белой ночной рубашке с длинными рукавами, а Люси в каком-то слишком прозрачном нейлоновом одеянии, вдобавок отделанном ажурной вышивкой.

Все четверо, застыв в дверях, уставились на меня.

— Что происходит… — начал полковник Лунде.

— Что происходит… — завопил я. — И вы еще спрашиваете… Это не вам, а мне надо спросить, что происходит. Кто из вас только что был на чердаке?.. Кто запер мою дверь снаружи?..

Мой голос сорвался.

— Вам это, наверно, приснилось, доцент Бакке, — сказал полковник.

— Приснилось?.. — кричал я. — Когда я не смыкал глаз и сидел на стуле…

— Вам лучше было лежать в постели, — заметила фрёкен Лунде.

— Кто это был? — выкрикнул я снова.

Никто не ответил. И я знал, что ответа мне не дождаться.

— Сержант Эвьен!.. — гаркнул я. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — отозвался сержант Эвьен.

Я повернулся и ушел к себе, хлопнув дверью с такой силой, что дом содрогнулся.

Ключ я сунул в карман пижамы. Чувствовал я себя так, будто только что поставил новый норвежский рекорд в забеге на двести метров.

Однако усталости я не испытывал. Меня так и подмывало учинить разгром в моей жалкой комнатушке, переломать всю мебель и выбросить обломки за окно. Я чувствовал, что способен на это. Надо было взять себя в руки.

Я сел на край кровати и закурил сигарету. Спичку я швырнул на пол.

Кто запер меня в комнате и зачем?

И вдруг меня, точно молнией, ослепила догадка.

Один человек — один-единственный человек ни на мгновение не поверил тому, что у меня болит горло.

Этот человек заранее вынул ключ из моей двери и либо взял его с собой, либо скорее всего просто вставил его в скважину снаружи, когда все Лунде вышли вместе с Кристианом.

Этот человек разгадал мою хитрость и понял, что я намерен предпринять. Понял, что я собираюсь перерыть весь чердак. И этот же самый человек решил — и оказался прав, что я, поскольку впереди у меня целая ночь, своего добьюсь.

Сомнений нет.

Человек, у которого хватило хитрости и подлости, чтобы отверткой ударить по голове фрёкен Лунде, чтобы забраться на дерево и спрятать в ветвях ее сумку для рукоделия, чтобы выстрелить в спину моему брату Кристиану, этот человек знал, что меня пригласили в дом на роль сторожевого пса, и у него хватило хитрости на то, чтобы разгадать мои планы.

Один и тот же человек. Убийца.

Я взял сигнальный фонарь.

Я поднялся на чердак, Я топал как слон. Плевать я хотел на тех, кто слышит, что я делаю.

На чердаке я зажег фонарь и направил его луч на сундук, стоявший наискосок.

Маленькая шкатулка стояла там, где я ее оставил.