Виновны все - Николай Иванович Леонов
– Мы разбираемся с этим, – уклончиво ответил Гуров и тут же спросил: – А эти двое, Олег и Константин… Они не упоминали, случайно, каких-нибудь фамилий, кличек? Например, Старого Грека или еще кого-нибудь?
– Вряд ли, – протянула девушка. – Я бы запомнила. Память у меня хорошая, еще со школы. Мама говорила, я могла бы стать бухгалтером. Или каким-нибудь крупным руководителем. Они многое в голове держат. И я это умею.
– А что они упоминали про терракт в Шри-Ланке?
– Ничего конкретного. Это Костя обмолвился. Случайно. Когда уже здорово поднабрался. Он еще потом стал что-то про Ирак говорить, но Олег остановил его. Я спросила, служили ли они в Ираке, а Олег ответил, что они много где служили, всего и не упомнишь. Я поняла, что он не хочет говорить об этом… Может быть, что-то болезненное… Глубоко личное… В общем, настаивать не стала. И больше данная тема не поднималась.
– Ясно. – Лев помолчал, затем решительно поднялся со стула: – Вам нужно будет сделать еще кое-что, Екатерина. Сейчас я провожу вас к нашему «художнику», и он с ваших слов составит фотороботы и Олега, и Константина. Справитесь?
– Думаю, да. Я же сказала, память у меня хорошая. Жаль, я так и не пошла учиться на крупного руководителя. С крупными руководителями ничего такого не случается. Если они не воруют, конечно. Но я бы не воровала. Хотя… Вдруг было бы, как в том фильме со Стетхэмом? Кстати, обожаю Стетхэма. Влюбилась в него, еще когда он первый раз появился в «Карты, деньги, два ствола». Потрясный фильм! И Стетхэм там потрясный! Впрочем, как и везде. Олег чем-то похож на Стетхэма… Может, это меня и зацепило с самого начала? Как думаете?
Гуров уже не слушал девушку. Позвонив кому-то со своего мобильника, он негромко и коротко отдал необходимые распоряжения, а затем с задумчивым видом отправил телефон в нагрудный карман рубашки.
– Как там Бурмистров? – спросила Ольга, краем глаза наблюдая за тем, как Левина прикуривает очередную сигарету.
– Пулю извлекли. Состояние стабильное, но… Ничего конкретного врачи пока сказать не могут. Это самый неприятный этап. Будем надеяться…
– А Старый Грек?
– В ИВС. Пока что.
– Думаете, он солгал вам, Лев Иванович? – Ольга почти понизила голос до шепота, чтобы девушка не могла их слышать. – Ну, относительно того, что он не причастен к смерти Арзамасцева.
– Не знаю, майор, – нахмурился Гуров. – Пока ничего не знаю. Но есть у меня одно соображение… Мне нужно навестить кое-кого…
– Мне поехать с вами?
– Нет. Я сам. Дождусь только фотороботов…
– Эй! – окликнула их Левина. – А что со мной-то, ребята? Меня посадят? Или как?
Ответа она так и не получила. Вместо этого Гуров приблизился к ней и протянул руку:
– Пойдемте, Катя.
Левина подчинилась.
– Боже, персик! Ты перепугал меня до смерти! Ты это знаешь?
Бурмистров почувствовал, что Ирина пришла, раньше, чем девушка переступила порог больничной палаты. Запах ее духов проник в зазор под дверью и в замочную скважину. Эти духи старлей не спутал бы ни с какими другими духами в мире, даже находись он в бессознательном состоянии. За те пять лет, что они прожили вместе, у Георгия сложилось стойкое впечатление, что такими духами, кроме Ирины, вообще никто больше не пользуется.
Девушка прямиком прошла к окну и решительным жестом раздвинула шторы. За окном уже забрезжил рассвет. Под небрежно наброшенным на плечи белоснежным халатом на Ирине было элегантное облегающее черное платье. Ноги обуты в высокие сапожки. Бурмистров невольно залюбовался ею. Точно так же, как и вошедший следом врач, маленькие глазки которого скрывались за круглыми очками а-ля Джон Леннон.
– Вы это… – пролепетал эскулап, не отрывая глаз от Ирины. – Вы только недолго… Хорошо? Пациент еще слаб…
– Боже! – Ирина обернулась к нему и картинно закатила глаза. – Вы еще здесь? Я думала, мы все уже обсудили.
– Да… Я просто…
– Уйдите! Вы утомили меня донельзя! Как можно быть таким навязчивым? Я сочувствую вашей жене.
– Я не женат, – улыбнулся доктор.
– Да неужели? И почему, интересно, я совсем этому не удивлена?
– Ну…
– Это был риторический вопрос. – Ирина сняла с плеч халат и не глядя бросила его на спинку стула. – Вы не способны отличить риторический вопрос от реального? В медицинском этому не учат? Или вы тупой от природы? – Заметив, что врач снова открыл рот, собираясь что-то сказать, она поспешно добавила: – Снова риторический вопрос. Вам нужно усвоить банальную истину. Я в принципе не нуждаюсь в ваших ответах. Ни в каких. Они мне не интересны. А теперь оставьте нас наедине.
Эскулап, подобно рыбе в аквариуме, несколько раз бесшумно открыл и закрыл рот, затем нервно сглотнул и, потупившись, вышел из палаты. Дверь осталась открытой. Ирина опустилась на краешек кровати Бурмистрова и взяла его за руку.
– Забавный тип, да, персик? Нет, если бы не его тупость, он вполне себе ничего. Галантный такой, обходительный… Знаешь, когда я только пришла, то думала, он мне дырку на груди просверлит своим похотливым взглядом. Видишь, мужчины все еще без ума от меня. Как в родном Балаково. Цени, персик! А то уведут у тебя из-под носа такую красоту… Но только не этот. У него ладони потные. Ужас какой-то! Фу! Потные и липкие. А я терпеть этого не могу, ты же знаешь. Зачем я только согласилась на это рукопожатие? Как вспомню, так вздрогну… Но довольно обо мне, – ласково заглянула она в глаза Бурмистрову. –
