Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой - Алена Бессонова
— Хорошо, — согласился Роман, следя глазами за передвижениями эксперта, — допустим, ты права…
Галина Николаевна кивнула:
— Поймаешь убийцу — поймёшь, что права. Слушай, что меня ещё смущает. — Долженко остановилась и указательным пальцем потыкала себе в переносицу: — Очки!
— Очки?! — переспросил Роман. — Какие очки?
— У неё в бардачке нашли очки с диоптрией плюс единица, а за ручку левой задней дверцы машины жертвы зацепились очки с диоптрией плюс четыре. Разницу чуешь?
Роман в своей жизни очков никогда не носил и разницу, конечно, не чуял, поэтому высказал предположение:
— Может, она для езды эти очки надевала?
Галина Николаевна мелкими шажками подбежала к майору, замахнулась ладонью, чтобы влепить Роману подзатыльник, и он, ожидая, зажмурился, но Долженко передумала и резко опустила руку.
— Так и дала бы! — в сердцах воскликнула Галина Николаевна. — Олухи царя небесного! Встряхнись! Чем ты думаешь, майор? Если человек в своём бардачке имеет очки плюс единица, то в плюс четыре он ни черта вдаль не увидит. Если было бы наоборот, без вопросов! Это не её очки. Это очки убийцы. Он смотрел вниз: не выплыла ли жертва? Нервничал, головой вертел по сторонам. Ему свидетели не нужны были. Очки с носа и сорвались. Сходи в хранилище вещдоков, посмотри на них. Очень оригинальные очки. Витиеватые. Тяжёлые. Могу фото показать.
Долженко покопалась в конверте и, выудив фотографию, положила перед Романом.
— Женские, что ли? — на всякий случай спросил Васенко.
— Может, и женские, но я бы такие не надела.
— Галина Николаевна, как вы поняли, что убийца возвращался к месту падения? По следу протектора? Я могу его увидеть? В деле Строгановой вообще о второй машине ничего. О ней только в вашем «Особом мнении».
— Повторяю тебе, если хочешь разобраться, официальное дело Строгановой верни тому, кто его сляпал, и начни сначала. Когда Строганова упала, мост первый день как поставили на ремонт. Все камеры наблюдения отключили. На входе и выходе установили предупреждающие знаки. Было ещё объявление по местным радио- и телеканалам. Только вот в чём фокус: Строганова уже три года не местная. Она этого не знала и оповещения не слышала, поэтому поехала не по новому мосту — путь через него на двадцать километров длиннее, — а по привычке по старому. Я же твержу тебе: убийца её хорошо знал, а знаки он просто убрал. Видать, хлипко поставили. Всё, майор, аудиенция закончена, устала. Домой поплетусь…
Роман резко вскочил со стула и заискивающе попросил:
— Давайте я вас, товарищ подполковник, домой на своей машине доставлю, а вы по дороге ещё чего-нибудь расскажете…
Галина Николаевна села за свой стол и, пошарив ногами, надела туфли.
— Доставишь? Это замечательно! По поводу «расскажете чего-нибудь» у своей бабушки проси. У меня только факты. Пальто даме подай!
Уже в машине, откинувшись на спинку сиденья, Долженко спросила:
— Я покурю? — и, не дожидаясь ответа, открыла замок сумки. — Покурю! Спрашивай, чего хотел.
— Про протектор шин с машины убийцы. Определённое что-нибудь есть?
Галина Николаевна закурила и, блаженно выдыхая дым в щель открытого окна, загадочно произнесла:
— Осень на дворе, Роман Валерьевич. Листья жёлтые над городом кружатся и в лужи падают. Земля воду перестала впитывать, и дожди, дожди…
— Понял, — хмыкнул Васенко, — следов от протектора нет.
Долженко выкинула в окно недокуренную сигарету, положила голову на подголовник, закрыла глаза:
— Ищи, майор, двор, где булыжник выковыривали. Ищи большой дорогой праворульный джип. Ищи очки. Показывай их фото там, где богатенькие ошиваются. Такие очки денег стоят…
— Почему дорогой джип? — живо отозвался Васенко. — У нас на праворульных только нищеброды ездят, это же сплошное старьё, дришпаки.
— Ошибаешься, дружок, — почти засыпая, медленно проговорила Галина Николаевна, — убивец, вероятно, часто бывает за границами, например в Англии, Австралии, Новой Зеландии и других праворульных странах. Кататься предпочитает на своей машине, поэтому и приобрёл. Нихондзины[7] для себя хорошие машинки делают. В праворульных японках много толку. Подозреваю, что автомобиль у убийцы не единственный.
— В Австралии! — воскликнул Роман.
Долженко приоткрыла один глаз и с интересом посмотрела на майора:
— Чёй-то тебя как иголкой кольнуло?
— В Австралии? Первое убийство из квартета КЕКС, Ксении Звягинцевой, произошло в Австралии!
Долженко недоверчиво повела плечами, но открыла второй глаз:
— Ну и что? Ой, не лепи бумагу к холодильнику, всё равно упадёт. Глупость!
— Да! — твёрдо заявил Роман. — Представляешь, там, в Австралии, за рулём мужик был, ихние джеки зуб дают! И если это тот же мужик, то пол убийцы мы установили. — Васенко игриво скосил глаза на эксперта, хихикнул: — Шучу, конечно! Зачем ему за тридевять земель таскать свой самовар? Но помечтать-то можно. Вдруг, когда убийца там был, ему понравились праворульные машины. Он вернулся и купил себе такую же. Сказочное предположение, но помечтать-то можно? Мотив? Может, ему ещё в школе не нравилось, как девчонки поют. Он вырос и всех перебил.
— Ну помечтай, помечтай! — совсем засыпая, промолвила Галина Николаевна. — Тогда и я помечтаю: убийцу вы никогда не найдёте, потому как психа ловить трудно. Они нелогичны и непредсказуемы. А из твоих мечтаний выходит, что он псих. Квартет, говоришь? А если у них каждому индивидуальные убийцы достались? Чего вы всех в один котёл суёте? — Долженко повернула голову к окну и напоследок вытянула из сморившего её сна фразу: — Хо-о-тя… Нет! Мало-о-вероятно…
Васенко нахмурился.
— Псих — это совсем нехорошо… — сам себе сказал Роман. — Пусть злодеев лучше будет четверо, на каждую по одному, чем один псих на всех…
13
Ольга стояла у окна и смотрела, как в свете уличного фонаря летят, чуть взвихряясь, крупные снежинки.
— Мишка, оторвись на минутку, пойди посмотри, какие хлопья. Первый снег! Как ты думаешь, он ляжет или растает?
Михаил, не поднимая головы от бумаг, ответил вопросом на вопрос:
— Ты колёса переобула или опять не успела?
— Записалась на завтра. — Ольга подошла к столу, положила ладонь на документ, занимавший внимание Исайчева. Михаил вскинул голову. — Кира вчера помогала укрывать клематисы. Меня, как назло, вызвал клиент, попал в ДТП. Я уехала в срочном порядке, она осталась копаться в саду до самого вечера. Простыла. Температура. Ей бы врача.
Исайчев поморщился:
— Какого врача, Копилка? У медиков, как и у ментов, все друг друга знают. Сейчас медицинская общественность уверена — хирург Сибукова в отъезде. А после? Кирка сама врач, пусть самолечится, какая-никакая практика…
Ольга с грустью посмотрела на Михаила и уныло вымолвила:
— Она тоскует здесь. Хорошо хоть бояться перестала. Загрустила. Отец навещает редко — ты не позволяешь. Звонить ему сюда тоже запрещаешь. Киру надо чем-то занять.
Исайчев положил карандаш на стол, зацепил Ольгу за руку, подтянул ближе и, развернувшись, усадил к себе на колени.
— Оль, мне
