Время старого бога - Себастьян Барри
Флеминг, решив согреться парой затяжек, достал пачку, тщательно завернутую от сырости в пакет. Из кармана у него выпала расческа и несколько квитанций со скачек, и Флеминг быстро их поднял — «Давние ставки», бросил он, дав понять и голосом и жестом, что лошади эти не оправдали надежд, — а потом пытался вытащить сигарету, не замочив под дождем пачку.
Он молча протянул пачку Тому, но Том так же молча отказался.
— Все куришь тонкие сигары? — спросил Флеминг.
— Да.
— Без их вони и штаб не тот.
— Еще бы.
— Тонкие сигары Кеттла — о них шла слава! Преступники тебя называли «дед с сигарой».
— Сейчас разве что чайкам выпадает счастье занюхнуть.
— Что скажешь о житье на пенсии? Уилсон говорит, вид у тебя довольный.
— Есть свои плюсы.
— Да, — кивнул Джек. — Понимаю.
— Тебе-то на пенсию еще не скоро, — сказал Том.
Они дошли до ворот замка, и Флеминг трижды затянулся. «Мэйджор» — сигарета небольшая, кончилась бы еще за пару затяжек, но Флеминг, не докурив и до половины, выпустил клуб дыма в дождливую мглу. При свете далекого фонаря показалось, будто у Флеминга вылетело изо рта огромное белоснежное облако и вмиг растаяло. Он стряхнул пепел, словно за облаком вдогонку. Шеф курит, как светская львица из фильма, подумалось Тому. Смачно. Как та грудастая тетка из комедии с братьями Маркс. «Утиный суп». Том улыбнулся при воспоминании.
Тут Джек Флеминг, собравшись с духом — ну вот, пошло-поехало, подумал Том, — стал вдруг официально серьезным и вместе с тем дружелюбным, глянул на Тома и как будто сжался, словно в попытке втиснуться в узкие рамки. Том понял: шеф собирается закинуть удочку и молится, чтобы клюнуло. Он все это знал и не огорчался. Напротив, он это только приветствовал. Уж лучше это, чем несуществующий крюк в стене или в потолке, чем веревка, спрятанная в гильзе от снаряда, словно змея в мешке у факира.
Маргарет Дюмон! Он вспомнил, как звали актрису.
— Ты подумай, может… может, заедешь ко мне, Том? Сделай одолжение. Мы тут совсем запутались, но знаю, ты можешь помочь, точно можешь. Главный инспектор одобрил, выделил деньги, приезжай хоть в штатском, да хоть в грязных ботинках. Но без тебя, черт возьми, никак. И Уилсон с О’Кейси тоже без тебя пропадают — тычутся, как слепые котята.
Тому сделалось неловко, но отчего, он и сам не понял. Из-за себя самого? Из-за своих метаний, из-за сегодняшней попытки самоубийства, нелепой и провальной? Уйти из жизни не так-то просто, что правда, то правда. У него не вышло, и теперь отчего-то стыдно. Но видит Бог, он старался, чтобы на лице ничего не отразилось, даже улыбнулся, как прежний Том Кеттл (или так ему казалось), и кивнул, и бодро тряхнул головой в духе его старого друга Рамеша.
— Да, Том, ты меня очень выручишь, черт возьми!
Они переглянулись. Том представил, что творится сейчас в старой гостинице — представил курицу на тарелках (резня в курятнике!), и шумные разговоры, и шутки, по большей части скверные, но порой и удачные, и отчаяние жен, и какой веселый, милый и бестолковый получился вечер — непостижимые дела людские, тайна даже для самого Создателя! И вспомнил Джун — сколько раз она с ним ходила, принаряженная, в подобные места — старая гостиница словно ковчег, каждой твари по паре, и одиночки в полицейской форме тоже веселятся вовсю!
— Подумай, дружище, — сказал Флеминг. — Подумай. Если не получится, ничего страшного. Где найти меня, знаешь. Доброй ночи. — Он стиснул руку Тома. — Боже, Том Кеттл, как же я рад, что мы с тобой повидались, ей-богу!
И с этими словами он двинулся прочь. Растроганный Том прошептал: «И я, и я», — но от волнения вышло так тихо, что шеф вряд ли услышал.
Тяжелым взглядом Том следил, как он уходит. Великан. Тяжелым шагом вернулся он к себе, осторожными движениями снял пальто и бросил по привычке на стул. Поднял руки, вгляделся в них пристально — с недавних пор он уловил в них легкую дрожь. На этот раз никакой дрожи. Теми же руками, которыми теперь впору было обезвреживать мины времен Второй мировой, выдавил из тюбика пасту, почистил остатки зубов, причесал перед сном остатки волос, как делал всю жизнь. Брат его учил: будешь чистить зубы дважды в день — сохранишь их до пятидесяти лет: хоть раз в жизни этот человек сказал правду. Завтра надо купить новую зубную щетку. В спальне, при грозном свете луны, он разделся, сложил одежду аккуратно, как научился еще новобранцем в Феникс-парке, с серьезными мыслями лег в постель, скрестил на груди старческие руки, как будто его уложил добросовестный гробовщик, и с миром в душе предался отдыху, как того и заслужил.
Никто не тяготится жизнью, покуда не пытается свести с нею счеты. Никого не тяготит и смерть, пока она нам не грозит.
Разумеется, история его не прерывалась и во сне, мозг продолжал работать. Сто триллионов нейтрино в секунду пролетали сквозь тело. С точки зрения нейтрино Том Кеттл представлял собой главным образом пустоту, вроде вакуума меж звездными системами, и из-за огромного своего размера как бы не существовал — с пустотой не столкнешься. Над карнизом для занавесок, на крохотном окошке, за которым пламенел рододендрон, невидимые для Тома, зимовали три черно-красные бабочки. Тепло разбудило бы их, но здесь зимой было холодно, поскольку Том не считал нужным отапливать спальню, обходясь шерстяными носками и старой каменной грелкой, которую после смерти Джун стал брать в постель — в их супружескую кровать из старого дома в Динсгрейндже, близ того самого кладбища. За изголовьем кровати все было, словно дымом, затянуто паутиной, и жила там толстая паучиха, питаясь мокрицами и пылевыми клещами. Словом, не спальня, а
