Дом с семью головами - Тони Бранто
– Вы очень красивы, миссис Холлис… Правда.
Барбара остановила представление, поглядела на доктора. У того во взгляде мешались досада с негодованием.
– Вы свободны, – сказал он тихо.
Барбара взяла вещи и скрылась за дверью.
Томпсон в недоумении произнёс:
– Она вышла голой…
– Одевается она ещё хуже, – сказал доктор. – Вы бы точно бросились в море после такого.
Томпсон вдруг просветлел, на его лице блеснула улыбка.
– Признаться, я не знаю, что думать.
– Не мучайтесь. Мысли придут сами. Теперь отдохните. Примите ванну, почитайте. В библиотеке много хороших книг.
Джеффри Томпсон встал.
Доктор Джейкобс отбросил тетрадь каким-то усталым жестом, который словно говорил, что на сегодня достаточно.
Глава 5
1
После горячей ванны Томпсон уснул.
Было без четверти восемь, когда, пробудившись, он обнаружил себя в кромешной тьме. Томпсон зажёг лампу. В окне была одна чернота, доносились отзвуки далёких волн. К стеклу липли хлопья сыпавшегося снега.
Томпсон оделся и тихо проскользнул на первый этаж.
– Как поспали?
Мужчина дёрнулся. Из другого конца коридора к нему направлялась Сара с корзиной белья.
– Спасибо, замечательно.
– Вы проспали все дневные сеансы и обед с ужином.
Сара обнажила дёсны в улыбке.
«Крокодилий оскал», – подумал Томпсон. Ещё сонный, он от неё едва не шарахнулся.
– Не бойтесь, с голоду не помрёте. Проходите в столовую. Мама вас накормит.
В столовой сидел и доедал таинственное месиво Бульденеж.
– Вот и вы, голубчик! Все уже поели.
Старик подносил вилку ко рту, его рука тряслась, часть бороды и усов окрасилась в цвет еды.
– Ну вот! Потеряли лет десять!
Томпсон занял место напротив.
– Голова болит, – сказал он.
– Главное – измождённость исчезла, а это пройдёт. Ну? Что сказал док?
– Ну, – Томпсон посмотрел на огонь в камине. – Вроде бы я небезнадёжен.
– Это уж точно! Половина суток прошла, а вы ещё не бросились с обрыва. Проживёте полные сутки – считайте, ваше дело в шляпе!
– Вы думаете?
– Уверен, мой мальчик! Доктор знает своё дело.
– Вот и вы, мистер Томпсон.
Голос раздался прямо за спиной.
– Обождите, я принесу вашу порцию.
Когда Барбара исчезла за кухонной дверью, Томпсон наклонился вперёд и сказал почти шёпотом:
– Доктор меня пугает.
– О! Почему? – в ответ прошептал Бульденеж.
Томпсон проглотил слюну и сказал ещё тише:
– Я видел Барбару. Голую.
У Бульденежа вытянулось лицо, из его рта выпала фасоль.
Скрипнула кухонная дверь. Томпсон сел прямо.
– Приятного аппетита.
Перед Томпсоном оказалась тарелка с картофелем, фасолью и ещё чем-то, напоминавшим пищу из чьего-то желудка. К тарелке добавился стакан, источавший кислый аромат.
– Спасибо, миссис Холлис.
Старик рассмеялся, как только Барбара ушла:
– Да ну вас к чёрту!
– Я серьёзно!
– Где вы это видели?
– В кабинете доктора.
– Что вы с ней там делали?
– Я с ней – ничего. А она – гладила себя, целовала руки… и всё остальное.
– Пресвятые угодники! Она сама разделась?
– Да. Вернее, – Томпсон облизал губы, – доктор велел ей это сделать.
– А, ну раз доктор велел, тогда ясно-понятно. Это часть лечения, голубчик!
Джеффри Томпсон покачал головой.
– Боюсь, ничего не вышло, – он принялся за еду.
– То есть как это?
– Сеанс не удался, – сказал Томпсон, скривившись от вкуса еды. – Господи… Что это?
– Кишки с потрохами. Праздничное блюдо! Думаю, это в честь вас.
Томпсон отложил вилку и нож и взял стакан. Стерпев горечь напитка, Томпсон сказал:
– Доктор Джейкобс, как мне кажется, хотел продемонстрировать, что нужно любить себя при любых обстоятельствах.
Бульденеж прыснул:
– Боже правый! С чего вы это взяли?
– Пожалуйста, тише, – испугался Томпсон и поглядел на дверь за спиной.
– Вы ж ни черта…
– Тише!
– Вы ни черта не поняли! – прошептал старик. – Суть была не в какой-то там любви!
Томпсон уставился на Бульденежа.
– А в чём тогда?
– Доктор хотел вас развеселить!
– Развеселить?
– Мой дорогой! – смеялся Бульденеж. – Я же говорил, у вас кислая мина. Требовалось радикальное решение. Говорил же вам, у доктора свои методы!
– Но… Это так жестоко.
– Но действует же! Вы повеселели и уже забыли о своих глупостях! Ну там чтоб прыгать с утёсов…
В нерешительности Томпсон попробовал картофель.
Старик чавкал и попутно продолжал весело делиться мыслями:
– Знаю, вы подумали – цирк уродов, да? Вот что: вы правы. Барбара работает в нашем маленьком цирке уродов. Знаете, почему люди там работали испокон веков? Они были изгоями. Как мы с вами. Только у них другого выбора не было, потому что бедны были. Мы с вами уродливы морально, они – внешне. Моральные уроды смеются над физическими. Так было всегда. Никогда не бывало наоборот. Моральные уроды правят миром.
Бульденеж запил остатки еды отваром и скорчил рожу.
– Пробирает, дрянь! Каждый раз!
– По-вашему, я – моральный урод?
– Это так, мой мальчик. Внутренне вы, как и я, искажены. Искажение внешнее зовётся уродством, значит, и с внутренним та же история.
– Стало быть, у Барбары нет другого выбора?
– Ох, вот уж нет! – Бульденеж отрыгнул и сыто добавил: – Барбара здесь просто счастлива!
2
– А теперь время играть! – возвестила Сара.
– Идёмте! – подскочил Бульденеж.
Джеффри Томпсон поспешил следом.
– Благодарю за ужин, – попутно кинул он.
Сара поглядела на полную тарелку.
– Вы же ничего не съели.
Мужчина виновато осёкся.
– Должно быть, с непривычки… Извините.
В гостиной сидел молодой человек в очках и читал книгу.
Бульденеж остановился у порога.
– Подыгрывайте, ясно? – шепнул он в заговорщической манере.
Томпсон послушно кивнул.
– А в чём дело?
– Он опасен.
– По нему не скажешь…
– Раздавит вас, опомниться не успеете! А вы ещё слабы.
Томпсон с сомнением окинул взглядом странного юношу. В том было футов шесть, лет около двадцати пяти. Выглядел как лаборант, запросто сошёл бы за помощника доктора. Блондинистые волосы и белая, как соль, кожа, да вдобавок вытянутый череп – всё как будто кричало о его скандинавском происхождении.
– Мне кажется, вы преувеличиваете. В нём веса не больше моего.
Старик с раздражением цокнул.
– Словами раздавит, ясно? Слова у него, что щупальца у Кракена. Зайдёт к вам со всех сторон, потом за горло схватит. Вам деться некуда будет. Говорю вам, хуже Джека-потрошителя!
Джеффри Томпсон удивился.
– Ну как продвигается дело серийного маньяка? – бодро спросил Бульденеж.
Юноша оторвался от книги. Его карие глаза, увеличенные линзами, с ходу переметнулись с лица Бульденежа на Томпсона. Новенькому отчего-то стало не по себе.
– Дело абсолютно ясное, – хмуро сказал молодой человек. – Автор – болван. Я понял, каким будет убийца, ещё до
