Галина Куликова - Женские штучки, или Мир наизнанку
– Послушайте! А ведь он может быть рекламным фотографом!
Неверова завела глаза вверх и, секунды две поразмышляв, медленно кивнула:
– Да… Пожалуй, может. Боже, почему я сама об этом не подумала?! Не вспомнила наш разговор от первого до последнего слова? Какая я глупая! – И, тут же воодушевившись, повысила голос: – Да это просто чудо что за мысль! Он действительно говорил про колготки. А я-то даже внимания не обратила на его трескотню – идеальная лодыжка, хороший подъем…
– Считайте, что ваше дело сдвинулось с мертвой точки, – уверенно сказала Лиза. – В Москве не так много рекламных фотографов, как это может показаться несведущему человеку.
– Вы думаете, мы его все-таки найдем? – со жгучей надеждой в голосе спросила Неверова. – И милиция от меня отвяжется? Если бы вы знали, в каком ужасе я живу! У них нет против меня прямых улик, но и подозреваемых, кроме меня, тоже нет! Я так устала от допросов, от подозрений! Тогда как единственная моя провинность состоит в том, что муж оставил мне все свои деньги и недвижимость. Хотя это так естественно! Ведь мы обожали друг друга.
«Особенно ты его», – с иронией подумала Лиза. Сухарев выяснил, что муж Неверовой был ревнив, как Отелло, и заставлял красавицу-жену отчитываться о каждом своем шаге, который она совершала без его присмотра. Поверить в то, что такого деспота можно обожать, невероятно трудно. Да просто невозможно. Конечно, женщинам нравится, когда их ревнуют, однако всему есть предел.
– Как же я не вспомнила раньше про эти дурацкие колготки? – спрашивала себя Нина Николаевна, кусая губы. Было заметно, что ей действительно не терпится сбросить с себя груз подозрений. Наконец она успокоилась и азартно потерла руки: – И что мы теперь будем делать?
– Вы будете ждать, а мы – искать дальше.
Неверова вздохнула и кивнула, смирившись с этим планом.
– Только ищите, пожалуйста, скорее. Я не могу жить нормальной жизнью, находясь под подозрением!
Скрывая внутреннее ликование, Лиза вышла из кабинета. Неверова выпорхнула вслед за ней. Артем Сухарев с ироничной улыбкой на лице повернулся на вращающемся стуле и уставился на женщин. Глаза его за толстыми линзами очков казались нарисованными.
– Нина Николаевна кое-что вспомнила, Артем, – по-деловому сообщила Лиза. – Мужчина, с которым она встретилась по дороге в город, скорее всего – рекламный фотограф. Мне кажется, не так давно он делал снимки для фирмы, рекламирующей колготки.
– Серьезно? А с чего вы взяли? Расскажите мне поподробнее.
Надо отдать должное Сухареву – он тут же заглотил наживку, совершенно забыв о том, что какая-то почти что приблудная секретарша обошла его на повороте.
Пока Сухарев по второму разу допрашивал Неверову, к Лизе подошел Ратников и, глядя в ее серые глаза, тихо сказал:
– Лиза, вы – гений. Я не ожидал, что у вас все пройдет как по маслу. И сразу же результат. Молодец.
Помялся немного и отошел. Обычно он легко рождал комплименты, умел и любил произносить их вслух, но со своей новой помощницей не то чтобы тушевался, а просто как-то не мог нащупать верный тон. Поэтому ограничивался сдержанными одобрительными репликами. Вот как сейчас. Лиза хранила серьезность, хотя ей было до безобразия приятно, что все получилось. Все получилось, как она и думала! Черт возьми, женская интуиция – это все-таки сила.
* * *
С самого утра Вадим мучился головной болью. И это после двух бокалов шампанского! А ощущение такое, будто он с вечера пил водку, а потом его били собутыльники. Почему так бывает? Только намылишься радоваться жизни, соберешься прочувствовать что-нибудь хорошее – и тут какая-нибудь мелкая гадость все тебе испортит. Похмелье, чтоб ему…
Хорошим событием Вадим считал разрыв с Ольгой. Он все-таки сказал ей! Сколько недель готовился к решающему разговору, сколько репетировал, сколько ночей провел без сна. И все-таки сказал. «Надо было давно сознаться, что я не люблю ее. А все жалость. Глупая, надо сказать, жалость. Вялый роман отнимает гораздо больше сил, чем бурный. У обоих. Ольга тоже не казалась особенно счастливой, пока мы были вместе. Смешно надеяться, что штамп в паспорте вдруг в одно мгновение превратил бы ее из мороженой креветки в страстную пантеру».
В дверь кабинета весело постучали, и на пороге, как по волшебству, возник Иван Болотов. Лучшие друзья обычно так и появляются – когда их не ждешь, но когда они нужны больше всего на свете. Войдя, Иван подмигнул и зацокал языком:
– Привет! Ой-ой, какое некрасивое у нас похмелье…
– Это не похмелье, а мигрень на нервной почве, – проворчал Вадим, с отвращением глядя на продолговатый сверток, который его друг притащил с собой. – Ты что, заехал меня полечить?
– Я вчера встречался с Ольгой. – Иван уселся на небольшой диванчик у окна и достал бутылку вина. – Мне показалось, она решила пойти ва-банк. Так что мы сегодня или празднуем помолвку, или оплакиваем разрыв.
– Нечто среднее, – усмехнулся Вадим. – Мы празднуем разрыв.
– Ах, вот даже как?
Иван покачал головой. Пожалуй, одобрительно. Они никогда не обсуждали достоинства и недостатки Ольги, но однажды, по пьяни, Иван признался, что представления не имеет, как приятелю удается заводить женщину, обтянутую акульей шкурой…
– Черт возьми, ты сам прекрасно знаешь, что в нашем возрасте не женятся по недоразумению. Ольга очень старалась культивировать в себе лучшие чувства. Однако любовь не растет, как морковка. Увы!
Иван улыбнулся своей фирменной улыбкой, которая когда-то сразила наповал младшую сестру друга.
– От Любочки есть известия? – спросил Вадим, потирая виски.
Впрочем, вопрос был риторическим. Наверняка известия есть. Любочка и дня не могла прожить без своей дражайшей половины. Даже теперь, когда Иван отправил ее на отдых, подышать морским воздухом, она каждый день звонила домой.
– У твоей сестры все тип-топ, не беспокойся. Самое главное – у нее хорошее настроение.
– Хорошее настроение женщины – залог здоровых будней мужчины, – пробормотал Вадим, прекратив тереть виски и переключившись на лоб. – Меня беспокоит, как она там одна…
– Ты привык видеть в ней маленькую девочку, – отмахнулся Иван. – Тогда как Любочка уже давно не беспомощный младенец, а самостоятельная молодая женщина.
– И при этом очень хорошенькая, – напомнил Вадим. – Поэтому твоя беспечность меня порой просто поражает.
– А меня забавляет твой родительский инстинкт.
Иван покрутил в воздухе бутылкой, поддразнивая Вадима.
– У тебя есть штопор?
– Есть. Тащи сюда свое магическое зелье.
Он достал бокалы и позволил Ивану наполнить их до краев. Взял один в руки и нахмурился.
– Погоди-ка. Ты сказал, что вчера встречался с Ольгой. Это она тебе позвонила? Она что, плакалась тебе в жилетку?
– Шутишь? Из нее слезу можно выжать только под пытками. Нет, там другое. Ольга ничего не говорила тебе про Жанну?
Иван порезал на дольки яблоко, которое тоже притащил с собой, подозревая, что никакой другой закуски в кабинете Вадима они не найдут. Секретарши, которая могла бы сбегать за чем– нибудь существенным в магазин, у приятеля не имелось.
– А что там с Жанной? – Голос Вадима был сдавленным, словно и он страдал от мигрени. – Что-то случилось?
– Да как тебе сказать…
Вадим уже поднес стакан к губам, уже на него пахнуло чудесной прохладной кислинкой, когда Иван продолжил:
– Ольга обнаружила, что Жанна встречается с каким-то стареющим плейбоем, и решила узнать, кто он такой. Я посоветовал ей обратиться в частное сыскное агентство.
Ароматный глоток вина остановился в рефлекторно сжавшемся горле Вадима, и он закашлялся – мучительно, судорожно. Потом немного пришел в себя, хватая воздух короткими порциями, отдышался и пробормотал:
– Черт, я ничего не знал… Как же так? Она ничего мне не сказала.
– Зря не сказала. Я думаю, твое вмешательство было бы кстати. Насколько я понял, Ольга с девчонкой даже не поговорила по душам.
– Как же она узнала? Следила за ней?
– Ну… не знаю, как узнала. Может, следила. Может, разговор по телефону подслушала. Разговор Жанны с этим типом, я имею в виду.
– По телефону вряд ли, – покачал головой Вадим. – Как тогда она определила его возраст? По голосу?
– А что? Может быть, и по голосу.
– Не представляю себе Ольгу, которая подслушивает телефонный разговор. Она такая щепетильная. Даже в личных делах.
Иван взъерошил волосы на затылке и спросил:
– Как разговор прошел? Вы с Ольгой насмерть разругались?
