Росс МакДональд - Ослепительный оскал
С пола были соскоблены остатки крови. Нож с кривым окровавленным лезвием и мелкие вещи, принадлежащие Люси, были упакованы в коробки для улик. Тело подняли на носилки и закрыли покрывалом. Гробовщик и шофер скорой помощи унесли его. Брейк опечатал дверь.
Было довольно темно и двор почти опустел. У фонаря стояла группа женщин. Они громко обсуждали убийства, которые видели, о которых читали и слышали или которые просто сочинили. Когда мимо них прошел кортеж с телом Люси, их голоса слились в тревожный протестующий шепот. Их глаза - яркие и темные на освещенных белых светом лицах - следили за покрытым телом на носилках до тех пор, пока оно не скрылось за задней дверцей машины. Небо над ними было безумно желтым, как потолки в мотеле.
8
Здание отеля "Мессион" было самым внушительным на Мейн-стрит. Оно представляло собой бетонный куб, прорезанный четырьмя рядами окон и увенчанный радиомачтой, которая посылала к звездам красный мерцающий свет. Вертикальные неоновые надписи по бокам от входа бросали красные блики на его плоский белый фасад.
Холл был большой и мрачный, обставленный тяжелыми креслами из морщинистой кожи. Места у полузакрытых шторами окон были заняты стариками, сидевшими в разных, но одинаково каменных позах, словно когда-то их занес сюда заведомый поток, да так навсегда и оставил. На стене над их головами темнела фреска, изображавшая кавалериста, который скакал на странной, с человеческими коленями, лошади, преследуя еще более странных индейцев.
За конторкой сидел маленький человечек с мышиного цвета волосами, прилагавший, видимо, нечеловеческие усилия к тому, чтобы как-то выделяться среди окружающих предметов. Его волосы и усики, очень тщательно расчесанные, василек на петлице, подобранный под цвет полоски на его фланелевом костюме, ваза с васильками у тонкого локтя, подчеркивающая его изгиб - все это было выдержано в стиле Дебюсси. Он ответил на мои вопросы тоном сдержанной элегантности, таившей намек на то, что он не всегда нес сторожевую службу в этом гиблом месте.
- Я полагаю, мисс Ларкин находится у себя в номере. Я не видал, чтобы она выходила, сэр. О ком мне следует ей доложить?
- Об Арчере. Но не стоит беспокоиться. Какой номер она занимает?
- Сто второй, мистер Арчер. Думаю она вас ожидает.
Номер находился на втором этаже напротив лифта. В конце коридора виднелись занавешенные двери с красной надписью: "запасной выход". Я постучал в дверь сто второго номера. Лифт за моей спиной заскрипел и глухо стукнул. За дверью послышался усталый голос:
- Кто там еще?
- Арчер.
- Входите.
Дверь была заперта, о чем я и сказал.
- Ладно, ладно, иду.
В дверях повернулся ключ.
Уна имела вид больной. Оливковые синяки под ее глазами потемнели и увеличились. В красной японской пижаме она была похожа не столько на женщину, сколько на постаревшего в аду чертенка.
Отступив, она пропустила меня в комнату и тихо закрыла за мной дверь. Это была гостиная двойного номера, свадебного или губернаторского, если сюда когда-нибудь заезжали молодожены или политиканы. На двух высоких окнах, выходивших на улицу, висели красные бархатные шторы. Они были освещены извне красным неоновым светом, соперничающим с пергаментно-тусклым светом настольной лампы под металлическим абажуром. Высокие резные испанские стулья имели неприступный и неудобный для сидения вид. Единственным следом пребывания Уны в этой комнате было перекинутое через спинку стула леопардовое манто.
- Что с вами? - спросил я.
- Ничего особенного. Все дело в этой дурацкой жаре, в ожидании и в неопределенности.
Она понимала, куда это ее ведет - к прямоте и хныканью маленькой девочки.
- У меня мигрень, будь она неладна. Она регулярно меня мучает.
- Плохо, - заметил я с намеренной бестактностью. - У меня у самого голова болит.
Уна повернулась и посмотрела на меня с жесткой улыбкой, противоречащей ее ипохондрии.
- Но не мигрень, держу пари. Если у вас никогда не было мигрени, то вы не знаете, что это такое. Так и хочется, чтобы отрезали голову, хотя не покажется ли странным разгуливающее без головы тело?
Она сделала усилие замаскировать жалость к себе и превратить все в шутку.
- Мужчинам этого не понять.
Уна снова льстила себе. Даже в откровенной пижаме ее тело было не более привлекательно, чем кирпич. Я устроился на неудобном стуле и сказал:
- Вы слишком восхищаетесь мужчинами.
- Они - восхитительное племя. Итак?
Она смотрела на меня сверху вниз и ее изменившийся тон указывал, что время отведенное на комедию, истекло.
- Я должен отчитаться. Почему бы вам не сесть?
- Если вы настаиваете.
Стул был слишком высок для нее, и ее ноги болтались над полом.
- Давайте.
- Прежде, чем я начну "давать", нужно пролить свет на несколько вопросов.
- Что это означает?
Она так подчеркнула каждое слово, что они прозвучали гнусаво.
- Один раз вы мне солгали - насчет кражи драгоценностей.
- Вы считаете меня лгуньей?
- Я вас спрашиваю.
- Вы с ней говорили?
- Не совсем так. А разве при этом могло обнаружиться, что вы лгунья?
- Не пытайтесь поймать меня на слове, мне это не нравится. Я сообщила вам причину, по которой я хочу проследить за Люси.
- Со второго раза.
- Да, со второго.
- Вы немного сказали.
- Ну и что же? Я имею право на некоторую секретность.
- Имели сегодня утром. А сейчас уже не имеете.
- Что же это такое?
В недоумении она вопрошала комнату. Ее руки сошлись и сжались, бриллианты на них встретились в красном свете, пробивавшемся из окна.
- Я плачу человеку деньги, чтобы он выполнял свою работу, а ему, видите ли, необходимо знать второе имя моего дедушки. Весьма любопытно, кстати, что его звали Марией.
- Вы очень откровенны во всем, что не имеет никакого значения. Но собственного имени вы мне так и не назвали. Я даже не знаю, где вы живете.
- Если бы это было нужно, я бы вам сказала. Что вы, собственно, о себе думаете? Кто вы такой?
- Главным образом, экс-фараон, старающийся заработать на жизнь. Продаю свои услуги на свободном рынке. Это не значит, что я продаю их любому.
- Это разговор для бравады. Я могу купить и продать вас двадцать раз...
- Меня - нет. Последуйте моему совету и займитесь классификацией. Есть мразь, которую вы сможете нанять за пятнадцать долларов в день для любой работы, кроме убийства. Убийство ценится дороже.
- При чем тут убийство? Кто говорил об убийстве?
Ее голос вдруг упал до бесплотного шепота, который жужжал и дрожал, как летящий москит.
- Я говорю. Я сказал, что оно ценится дороже.
- Но к чему сейчас говорить об этом? Какой в этом смысл. Вы разговаривали с одним из тех, о которых сейчас упомянули?
Ясно, она думала о Максфилде Хэйсе. Я сказал ей, что нет.
- А с Люси?
- Тоже нет.
- Но вы же остановились рядом с ней?
- Так близко, как только можно.
- Где она? Куда она поехала?
- Я не хнаю, куда ее увезли.
- Вы не знаете? Я хорошо вам плачу за то, чтобы вы за ней следили. Для этого я вас и наняла.
Она соскользнула со стула и встала передо мной со сжатыми кулаками. Я готов был схватить ее, если она бросится на меня. Вместо этого она обратила свои кулаки против себя и начала ритмично колотить ими по своим бедрам.
- Тут что, кто-то свихнулся?! - закричала она в потолок.
- Сядьте. Судя по вашему поведению, это вы свихнулись. Не говоря уже о мании убийства...
- Мания убийства!
Ее голос возвысился до предела и снова упал.
- При чем тут мания убийства? Вы говорили с Люси?
- Нет. Но я слышал, как сегодня днем вы с ней говорили, и мне не понравился ваш разговор. Моя профессия связана с жестокостью, но я не люблю хладнокровную жестокость или людей, которые угрожают другим людям.
- Ах, вот что! - с удовлетворенным видом сказала Уна. - Я хлопнула ее по лицу, но не сильно. Она сама напросилась.
- Расскажите мне больше.
- Убирайтесь в ад.
- Возможно, позже. Но прежде чем я вас поцелую на прощание, мне нужно получить кое-какую информацию. Кто вы, откуда приехали и почему охотились за Люси? А также, чем вы занимались в пять часов вечера? С этого мы и начнем.
- В пять часов? Я была здесь, в этой комнате. А это важно?
Вопрос был риторическим, а не вызывающим, подобно большинству ее вопросов. Она знала или подозревала о происшедшем.
- Вы можете это доказать?
- Могу, если потребуется. Около пяти я звонила по телефону.
Она потирала руки, пытаясь согреть их в холодном огне бриллиантов.
- Но, если не нужно, я не стану заниматься этим. Вы даже не сказали мне, для чего нужно алиби.
- Кому вы звонили.
- Это не ваше дело. Я же сказала, что могу доказать, если потребуется.
Она снова устроилась на краешке сиденья.
- Я интересуюсь всем, что касается вас, Уна. Совсем недавно я давал показания в полиции и мне пришлось упомянуть о вас.
