Виктор Мясников - Игра по крупному
Силуэты, выстроившиеся плотной цепочкой поперек дороги, тоже стояли неподвижно, в полном молчании, словно ожидали чего-то, может, команды или сигнала. Игра в молчанку затягивалась, и у Вовца возникло ощущение какой-то неправдоподобности, неестественности происходящего. Он шагнул вперед. Силуэты не шелохнулись. Через два шага у него возникло желание как следует выругаться: на веревке висели штаны и рубахи. Наползавшись по болотной грязи, нацисты, видать, прополоскали одежду и развесили до утра подсушиться. Вовец поставил Саню на землю, быстро собрал все шмотки, перекинул на левую руку. Дальше виднелась ещё одна гирлянда. Собрал и это. Вся одежда была довольно влажной, но нельзя сказать, чтобы очень сырой. Неплохо было бы подобрать и обувь. Но в любую минуту могла подняться тревога. Следовало убираться побыстрее. Все же он пошарил поблизости. Тяжелые содатские ботинки сушились на метровых кольях, вбитых в землю. Одна пара. Вовец быстрым движением связал длинные шнурки и повесил ботинки на шею. Закинул на спину увесистый пухлый ворох нацистских портков и рубах, взвалил туда же громко засопевшего от боли Орлова и бодро засеменил прочь.
Он выскочил прямо на тайную тропу, ведущую к берегу озера. То, что это именно она, определить было несложно. Пара скрепленных между собой притопленных длинных бревен лежала мосточком прямо в трясине. Над зубчатой кромкой горизонта всплыла красноватая луна, и болотина заблестела, отражая этот слабый свет. Стараясь не соскользнуть, Вовец медленно прошел мостик. Торопиться нельзя - сразу свалишься в трясину. Чтобы не думать об опасности, остававшейся за спиной, старался представить свой дальнейший путь и следующие действия. Тут и возникло сомнение: а правильно ли он поступает, держась тропинки? Он же слышал, как на вечернем разводе штандартенфюрер распределял тройки. Значит, если на песчаном островке двое, то третий должен быть непосредственно на берегу, возле лодок. Но если вспомнить, как неожиданно выскочила лодка за ним в погоню, то можно смело предположить - ещё одна тройка несет там же боевое дежурство, готовая в любое время обрушиться на нежданных гостей. Получается, что на берегу их ожидает пост, а по сути засада. Следовало избрать другой путь. Справа и слева начинались густые заросли высокого тростника. Вовец шепотом скомандовал Орлову:
- Отодвигай стебли влево.
Тот принял к исполнению. Его правая рука была занята, обвивала шею Вовца, а левой он мог спокойно работать. Вовец, наоборот, придерживал Саню левой рукой, правой отстраняя тростник. Ноги по колено ушли в тепловатую воду, ощущая внизу плотное переплетение корней. Узкие жесткие листья громко шуршали. От этого шороха у Вовца душа в пятки уходила - услышат же! Но, похоже, обошлось. Высокие стебли смыкались за спиной. Главное, не сломать и не примять ни одного. А то он как стрелка-указатель покажет врагам, в каком направлении двинулись беглецы.
Вовец все время следил, чтобы луна светила слева. Жаль не было часов, тогда бы он достаточно точно мог определить азимут движения, что-что, а ориентироваться умел. Примерно через полчаса вышел к крохотному зеркалу чистой воды. Метров пять на пять. На противоположной стороне темнели кусты. Стараясь не особенно булькать, обошел по краю, уже совершенно изнемогая под тяжестью приятеля. Возле кустов оказался маленький островок, заваленный сухими стеблями, огромная продолговатая кочка. Вовец ногой разгреб верх, чтоб стал поровнее, и с наслаждением свалил Саню с хребта.
Отдышался. Дальше таким манером двигаться нельзя. Орлова придется оставить. Тот не возражал. Избитое тело требовало покоя. Разровняв площадку, Вовец постелил две пары почти сухих штанов и уложил Саню. Накрыл сверху камуфляжными рубашками. Подобрал подходящую одежду себе и оделся. Брюки закатал выше колена. Ботинки оказались великоваты. Недолго думая, разорвал на портянки трофейные штаны. Но обуваться пока не стал, зачем мочить зря? Долго маскировал островок, принося вырванные с корнем длинные стебли тростника и пристраивая их в основание кочки. Луна уже успела подняться над горизонтом, когда он закончил работу. Пожелав Сане спокойной ночи, тихонько потопал сквозь тростники. В отдалении послышалась тонкая птичья трель. Этот переливчатый свист сразу подхватили другие птицы, словно кто их всполошил. Неожиданно, как и возник, свист оборвался. Вовец умел различать голоса многих птиц и, путешествуя по Уралу, привык ко всем лесным звукам. Эти трели он услышал впервые. Остановился и прислушался, испытывая неясную пока что тревогу. Вскоре свист повторился, но несколько в иной тональности и одной короткой нотой. Ему откликнулся другой, уже в отдалении, спустя некоторое время третий, четвертый. И Вовец понял: это не птицы, а люди. На острове обнаружили исчезновение колодников, и точно так же, как соблюдали тщательную светомаскировку, продолжали сохранять режим молчания. Все команды и сигналы подавались свистками. Сейчас они рассыпаются по болоту, стараясь обнаружить беглецов и отсечь от берега озера. Оно и понятно, в противоположном направлении совсем уж непроходимые хляби. Впрочем, лето жаркое, может и появились какие-то броды. Интересно, а что надели господа эсэсовцы, обнаружив, что одежда исчезла? Вовец попытался по свисткам определить, где находится погоня, но свист прекратился. Наступила тишина. И в этой тишине Вовец с ужасом услышал, как громко чавкает болотная жижа у него под ногами. От ужаса похолодел. Ведь это чавканье слышно метров за сто по крайней мере. Он замер, боясь пошевелиться. Вокруг так же неподвижно стоял высокий тростник. Луна поднялась ещё выше, озаряя округу своим мертвым светом. Что делать? Или стоять по колено в воде и ждать рассвета, или выбираться в темноте к озеру, разыскать там каяк и тихонько умотать? Наверняка в заливе пасется лодка, его сразу обнаружат и поймают. А если дождаться утра, то поймают ещё на подходе к озеру. Наверняка эти фашисты не ползают сейчас по болоту, шаря в потемках наугад. Нет, они засели цепью вдоль берега и слушают, а не шлепает ли кто по болоту? Во всяком случае, он поступил бы именно так, будь на их месте.
Эти унылые размышления прервали тихие всплески. Кто-то шел по болоту прямо на него. Вовец осторожно присел на корточки в воду, стараясь не потревожить тростниковые заросли. Шаги стали слышней. Человек шел уверенно, по-хозяйски, не таясь. Сейчас Вовец пожалел, что не прихватил из лагеря какой-нибудь кол.
Громко зашуршал тростник буквально в паре метров. Вовец стиснул в руке шнурки. Только и остается, врезать с размаха тяжелыми солдатскими ботинками. Но человек прошел мимо. Вовец с облегчением понял - уходит. Но тут послышался какой-то хруст, и шлепанье шагов по воде прекратилось. Потом раздался громкий короткий свист. Вот так, очевидно, наблюдатель занял позицию и сообщил об этом. Теперь кто кого пересидит...
Через полчаса ноги затекли, дальше оставаться в этой позе было невмоготу. Вовец попробовал подняться, и сразу с намокших брюк потекла вода. Он тут же сел задом в воду. Снова стал подниматься медленнее, прижимая брюки ладонями к телу, чтобы воду выжать. Получилось, встал. Попробовал тихонько шагнуть, не вынимая ногу из воды. Действительно, если не спешить, то никакого шума. Раздвигая руками высокие стебли, неторопливо двинулся в направлении наблюдателя. Тот время от времени выдавал себя хрустом сухих стеблей. По прикидкам Вовца, до него было метров семь, но оказалось, что ещё меньше. Часовой сидел на большой кочке, чуть меньше той, на которой остался лежать Орлов. Возле кочки точно так же серебрилось в лунном свете крошечное озерцо. Наблюдатель иногда вставал, разминаясь, и некоторое время стоял, прислушиваясь. Вовцу сквозь стебли иногда было видно его молодое лицо. На ровной глади озерца заискрилась в лунном свете цепочка воздушных пузырьков. Что-то темное возникло на поверхности и поплыло, оставляя характерный след - "усы". Вовец не сразу сообразил, что это ондатра. Какой же он остолоп! Ведь эти большие кочки не что иное, как жилище ондатр, хатка, слепленная из болотной грязи и стеблей тростника. На такой хатке он оставил Саню Орлова. И судя по тому, как этот наблюдатель точно вышел на свой пост, им известны все кочки в округе. И словно подтверждая его догадку, над болотом разнесся крик и тут же прервался, словно кричащему заткнули рот. У Вовца в груди екнуло. Поймали Саню, а, может, и убили сразу.
Через некоторое время донесся отдаленный свист. Часовой откликнулся сильным коротким свистком. Кто-то шел сюда. Они ещё пару раз пересвистывались, но с каждым разом все тише, видно, только чтобы поддерживать контакт, а не тревожить всю округу. Вовец узнал подошедшего по голосу, это он вел занятия по партизанской тактике. Услышанный разговор был короток:
- Тихо?
- Так точно, господин штурмфюрер.
- Первый готов. Второй где-то рядом прячется. Далеко уйти не мог. Будь осторожен, босиком бродит. Надел бы ботинки, мы бы его давно по пузырям нашли. Если попадется, кончай сразу. Не получится, сигналы "тревога" и "общий сбор". Надо заканчивать с этим и сворачиваться. Все понял?
