Яна Розова - Проклятие Вероники

Вид у Футболиста был, мягко говоря, удивленный. Он поднес к губам сложенную в кулак левую руку и закусил крупными и явно острыми передними зубами кожу на указательном пальце. Тянет руки в рот, как младенчик!

– Все, мне пора, – сказала я. – Я не могу с вами разговаривать.

– А деньги? – задал он следующий вопрос, отпустив палец, на котором остались следы его зубов. – У него в доме была большая сумма наличных?

– Нет. Откуда?

– И денежных вопросов ваш супруг с Ксенией Овсянниковой не решал?

– Нет, – после разговора с судьей, я точно знала это.

Футболист пожал плечами, словно вдруг раздумав со мной говорить. Я села за руль, а он, кивнув на прощание, пошел в свою машину. Мы тронулись почти в одно и то же время, и я заметила, что УАЗ разгонялся очень быстро, наверное, двигатель у него был дизельный. Это мне когда-то тоже Артем рассказывал – про дизели.

Подъезжая к объездной, я осмотрелась – по-прежнему, никого. Тогда я поднажала на педаль газа, надеясь быстрее миновать опасный перекресток, чтобы потом технично избавиться от машины психа и укатить от него подальше. Думаю, скорость у меня была около шестидесяти километров в час. Только мой план неожиданно провалился. Зад УАЗа вдруг вырос перед капотом “Жука”…

Потом я ничего не помню. Моя машина не оснащена подушками безопасности, и я ударилась лбом о рулевое колесо. Мне еще повезло, что я пристегнулась. Очнулась оттого, что кто-то тронул меня за щеку. Это был Футболист.

– У вас сотрясение. Я отвезу вас в больницу.

“Придурок!” – хотела ответить ему я, но не могла.

– Придурок, – сказал мне Авдей, разглядывая мятый зад моего “Козла”.

А что мне было делать? У меня отличная реакция, слава богу. Уверен, что Шульгина это снова не оценит. А ведь, если бы я не тормознул, а проскочил объездную, “Жука”, следовавшего за мной, просто снес бы огромный грузовик с минеральной водой. Клянусь, многотонный чертов грузовик! Самый дальнобойный дальнобойщик.

“Жук” крепко вошел задницу УАЗа, тряхнуло так, что на долю секунды я струсил – вдруг “Козел” кувыркнется вперед, через капот? Но мы устояли, потому что иначе и быть не могло. Меня долбануло о руль, а если бы я в свое время отказался от подголовников – мода такая была – то сломал бы и шею.

И тут мимо пронесся он – здоровый монстр больших дорог, страшный своей скоростью и мощью. Он мне напомнил поезд в метро или эти европейские поезда, что несутся мимо, оставляя только ветер в волосах. Словом, я как-то офигел от всего этого.

Потом вспомнил про Шульгину. И вовремя. Она здорово стукнулась головой. И на лбу у нее отпечаталась кожаная оплетка руля. Видно было, что ей больно и плохо. Я попытался ей объяснить, что произошло, но глаза у нее были мутные. Вытащив Екатерину Вячеславовну из “Жука”, я отнес ее на заднее сидение УАЗа. Вернулся, сел за руль маленькой машинки и попытался завести ее. Она, конечно, была мертвая.

Тут ко мне подбежал молодой парень кавказской внешности. Он видел, что случилось, и сказал, что готов быть свидетелем. На случай разборок. Это было просто отлично.

Мы со свидетелем оттащили “Фольксваген” в сторону и я взял его номер телефона. Потом отвез бедную Екатерину Вячеславовну в больницу. Всю дорогу она только тихо стонала.

И весь день до вечера я разбирался с аварией. Доказывал, что не ишак. Хорошо, у Авдея был приятель в ГБДД, да и свидетель очень помог. Помучив, люди в погонах все-таки меня отпустили.

Авдей прислал за “Жуком” эвакуатор, я отправил его и пригнал в мастерскую моего “Козла” – лечить задницу.

У меня не нашлось даже минуты, чтобы осмыслить нашу с Екатериной Вячеславовной беседу. Тем не менее, в глубине сознания крутились разные мысли. Муж Вячеславовны тоже покончил с собой и тем же способом, что и Ксю. Ничего себе. Они что, сговорились?

…Авдей встретил меня, как и обычно: очень хорошо скрыв свою радость. Как же я его терплю? Он такой зануда, что молоко в его присутствии скисает. По занудству и мозгодельству Авдей компенсирует мне отсутствие трех старших поколений в полном составе. То есть, будь у меня нормальная мама, которая лезла бы с поучениями и воспитаниями, а также папа с тем же набором характеристик, да плюс бабушка с дедушкой с одной стороны и с другой тоже – Авдея они бы не переплюнули.

Увидев моего “Козла”, Авдей бросился щупать, лапать и обнюхивать его, причитая: “Придурок! Что ты с машиной сделал?!”. И сказал, что теперь ему выпить надо – стресс снять. Иначе он к моей машине не подступится. И мы пошли пить пиво. Правда, голова у меня болела зверски, но я раздобыл таблетку у одного мастера и – ничего, отпустило.

В цеху и на яме у Авдея, как и всегда, людей и машин было под завязку. Гремела композиция из нового альбома Сержа Танкяна. Не пройти, не проехать и ничего не слышно. Авдеевщина!

Ребята Авдея облизывали три иномарки. Очень старую “Тойоту”, “Жигуль” и новый “Мерс”. Этот “Мерс”, я так понимаю, Авдею из фирменного сервисного центра подсунули. Авдей – лучший автослесарь в городе (а я так думаю, что и в мире), поэтому большинство этих пафосных фирменных сервисных центров при автосалонах, просят у него помощи. Не только в сложных ситуациях. Детали привозят, запчасти, узлы и что угодно тащат, только сделай Авдей! Он и делает.

Таков первый талант моего лучшего друга. Но я, не будучи человеком поверхностным, знаю, что его самый важный дар совсем другой. Авдей умеет быть счастливым.

Этот мужик всегда делал именно то, что хотел и всего добивался. Папа дал ему отличное образование – столичный институт и возможность приличной карьеры в органах. Только Авдей в органы не пошел. Он сказал папе “прости” и стал чинить в папином же гараже чужие битые тачки. Причем так, что они сразу же становились лучше новых.

Мне он когда-то вот так починил “Копеечку”. Я ее, совсем убитую, у своего соседа купил. После жуткой аварии, в которой тому соседу позвоночник сломало. К счастью, после операции он встал на ноги, но машину больше не водит вообще.

Эх, была машинка! Родной двигатель заменили фордовский, кой-чего еще наворотили, и я был король дороги. С Ксю в этой “Копеечке” познакомился…

Черт, опять вспомнил. Придется и Авдею рассказать. Я молчал о смерти Ксю почти две недели, знаю ведь, что услышу. И услышал.

– Ты, блин, Клык, придурок!

– Да с чего?

Мы сидели у него в “офисе”, то есть в маленькой такой грязнючей комнатке, где был диван, холодильник, набитый пивом, а все стены заклеены постерами с великими рок-группами – от Judas Priest до Muse.

Свое тощее компактное тело в грязной робе Авдей свалил на диван. Мне же была гостеприимно предоставлена табуретка. И нотации:

– Да с того, что ты единственного человека, который тебя любил – потерял! Она бы такого никогда при мужике не сделала. На хер ты с ней развелся? Вот на хер?! Чего тебе не так было? Что она папу слушала? Тебя бы она больше слушала, если бы ты этого захотел.

Он открыл зубами бутылку пива – зубы Авдея есть его третий талант – и махом ее опустошил. Я молчал.

Да прав он, что зря болтать! Если бы я уперся рогом, мы бы не развелись.

– Тебе же было проще без нее, – продолжал обвинительную речь Авдей, стянув бандану с черной шевелюры и протирая ею влажный от крика лоб. – Ты ж у нас порхаешь, жизни радуешься. То тебе альпинизм, то дайвинг, то еще какая хрень! Зачем же тебе жена? С женой надо как-то ладить, считаться с ней и вообще…

Авдею хорошо было так говорить. У него была Лариска. Причем, благодаря мне. Это я с ней первый познакомился, мы даже встречались. Так, по-детски, поцеловались пару раз и только. Но я в стройотряд уехал, а ее даже предупредить забыл. Она обиделась. А тут Авдей. Если бы Лариса тогда не была обиженная, Авдею такая девушка ни за что бы не досталась. Она красавица, натуральная блондинка, третий размер. А он – хлюпик и только. Правда, умный хлюпик. Получив Ларису, вроде как по дешевке, он не отнесся к ней, как к дешевке. Он ее сразу возвел на пьедестал и стал к нему носить дары любви. Какие мог: цветы, стихи, конфеты, анекдоты. Четвертый вид подарков был не менее ценным, чем другие. Авдей знал, что девушку надо рассмешить, тогда она твоя. Теперь у него отличная семья, двое детей. Мальчик и мальчик.

Желая отвлечь друга от нравоучений, я рассказал, что хочу понять, почему Ксю сделала это.

И тут я понял, как мне разгадать загадку парня Ксю.

Я вспомнила, почему фамилия Кутузкиной мне кажется такой знакомой.

Мне это приснилось, как Менделееву таблица периодических элементов. Сначала, во сне, родившемся благодаря больничной “накачке”, я увидела Артема. Он был молодой, такой, каким был во времена нашего знакомства – лет двадцати пяти- двадцати восьми. Мы с ним стояли по щиколотку в теплой воде Черного моря, держась за руки. Потом побрели вдоль берега. И Артем сказал мне:

– Давай приедем в Кутузкино следующим летом…

И тут я проснулась от головной боли. Ничто от нее не спасало, никакие лекарства.