Марина Серова - Мешок с неприятностями
У такого респектабельного бизнесмена, как Альберт Кравчук, казалось бы, не могло быть ничего общего с оголтелой бандой «шейха». И тем не менее было. Связь обнаружилась случайно еще в самом начале моего расследования по рынку «Южный»: Альберт и его Санчо Панса Кохнадзе в приватной беседе вспомнили об услуге, которую им когда-то оказал Сайд.
Рассуждаем дальше. Ирина «случайно узнала, что замышляет Альберт». Причем произошло это всего несколько дней назад: вспомним наблюдения падре Леопольда. Что же такое она узнала, что заставило ее, вопреки нависшей над ней опасности, искать встречи с частным сыщиком? По-видимому, нечто не просто криминальное — бывшую жену Кравчука «просто криминалом» не удивишь! — а совершенно ужасное.
Такое, после чего молчать уже нельзя. Следуя элементарной логике, можно предположить: это самое «нечто» касается как Альберта, так и связанных с ним «других людей» — тех самых, от которых исходила угроза для Ирины.
В этом и заключалась загвоздка с кандидатурой бандитского «шейха». Сайд не мог убить Ирину потому, что давно не вел дел с «империей» Кравчука, что следовало из упомянутой выше беседы, когда было решено однозначно: впредь привлекать к делам «эту падлу» не стоит.
Тогда кто же? Опять я вернулась к тому, от чего ушла.
В позе роденовского Мыслителя я сидела над газетными листами, испещренными коричневыми кофейными кругами. На четырех страничках, за вечер затертых чуть ли не до дыр, тоже подсказки не было.
Не нашла я ну ничегошеньки, что имело бы хоть какое-то отношение к Альберту Кравчуку, его бизнесу или партнерам! Наверное, Ирина просто купила ее в киоске, чтобы почитать гороскоп и городские сплетни, да так и таскала в сумочке. А я-то размечталась, что газета и есть то самое доказательство, на которое она намекала…
В сердцах я оттолкнула чашку с кофейной гущей, и темное пятно расплылось по неживой, компьютерной физиономии разыскиваемого чеченского террориста. Какая гнусная рожа, так ему и надо! Хотя чего ждать от фоторобота… Может, в жизни он столь же эффектный, как те бородачи в камуфляже, которых наше телевидение так любит показывать. Что там про него пишут? Пока этот «красавчик» засветился по соседству, в Ростове и Волгограде, но есть оперативные данные, что может появиться и у нас в Тарасове.
«Пользуется паспортом, выданным на имя Рафика Мирзоева, уроженца Дагестана, — прочла я дальше. — Настоящий Рафик Мирзоев, 1962 года рождения, погиб летом прошлого года в автомобильной катастрофе… Может использовать также поддельные документы на имя Лечи Акмерханова, предпринимателя, и Леонида Каневского, менеджера российско-германского химического концерна…»
Понятно. Неужели бессонные ночи еще не кончились, ночи без уверенности, что утро наступит? Неужели мои хачики с сахарными мешками были лишь трагикомическим прологом настоящей трагедии и в моем городе?
— Нет, к черту! — Я замахнулась кулаком на поддельного Рафика Мирзоева.
Кулак застыл в воздухе. Я схватила газету и поднесла к глазам мутную, расплывшуюся строчку; «…поддельные документы на имя Лечи Акмерханова, предпринимателя…» Сразу припомнился двухнедельной давности эпизод: длинный коридор рыночного подземелья, темный закуток с тележками и Славик Парамонов, поспешно спрятавший в карман халата сотовый телефон после слов: «Усек, усек… Ну пока, Лечи, до связи». Похоже, это имя становится популярным на волжских берегах. Если только этот Лечи и тот — не один и тот же…
Тряхнув головой, я отодвинула от себя газету и отогнала внезапное наваждение. Втемяшится же такое в башку посреди ночи! К черту этого подонка! Не хватало мне еще о нем думать. Пусть им занимается антитеррористический штаб, УВД, ФСБ — есть кому!
А мне достаточно собственных проблем. Я должна найти ответ на вопрос — о чем хотела рассказать мне Ирина Кравчук. О чем и о ком. Если я найду ответ, я найду и ее убийцу.
Какой-то заколдованный круг: ни один из тех, кого я знаю, не годится. Ни один из под ельников Кравчука, теперешних или бывших. Кроме… Махмуд?!
Конечно, ну конечно же! Это должен быть он — тот, кого я еще не знаю. Человек без лица, человек-призрак. Но, похоже, теперь он материализовался.
Бедная Ирина…
Все сходится. Именно Махмуд подключился к делам Альбертика совсем недавно. Он звонил Кравчуку в прошлую среду: вот они, эти самые несколько дней, заставившие бывшую жену «бизнесмена» сильно нервничать. Махмуд и Альберт затевали какую-то крутую игру, ее правила и фигуры содержались в строжайшей тайне. Возможно, Ирина каким-то образом приоткрыла завесу над этой тайной и тем самым вынесла себе смертный приговор…
«Спокойно, Таня дорогая, спокойно! Это тоже — всего лишь версия, ничем пока не подкрепленная. Не увлекайся!»
Однако нюх — мой верный детективный нюх! — подсказывал, что я наконец-то взяла верный след.
Резкая трель звонка в передней прервала мою оживившуюся мысль на самом интересном месте. Я подскочила, вытаращив глаза: в половине третьего ночи?!
Хотя… Чему удивляться: я ведь ожидала «визитеров» с ордером! Вот они и пожаловали.
На ватных ногах, лихорадочно обдумывая, на чем же я могла проколоться, кроме «подлого труса» Леопольда, я поплелась к входной двери. Но когда в окуляре «глазка» замаячил выдающийся шнобель, который невозможно было спутать ни с каким другим носом на свете, мое изумление достигло высших пределов. Неужели Гарик Хачатурович Папазян лично приехал меня арестовывать?!
Зная, что я смотрю в «глазок», он вытянул губы трубочкой и послал смачный поцелуй. Я невольно прыснула: ну и видуха у него. Пожалуй, с ордером в кармане Гарик так себя вести не стал бы. Звонок повторно тявкнул над самым моим ухом, я накинула цепочку и открыла дверь.
— Привет, дорогая. Я тут проезжал мимо, увидел свет у тебя на кухне и решил, что здесь найдется лишняя чашечка кофе для старого друга.
Этот нахал говорил таким будничным тоном, как будто передача «Спокойной ночи, малыши!» только что кончилась. Тут Папазянчик заметил цепочку, и его мощные брови — лучшее, что есть у него на физиономии, не считая глаз, — поползли вверх.
— Ты что, очумела, ара? С каких пор ты стала так меня бояться? Я расту в собственных глазах!
Раз сто, не меньше, я пыталась выяснить у него, что означает это самое «ара», — и всегда безуспешно.
В конце концов пришлось просто смириться, ведь этим словечком пользуются буквально все мои знакомые армяне, и самой принять его к употреблению.
«Дорогой», «уважаемый», «любимый», «друг» — выбирайте, что вам больше нравится. «Ара» — это нечто среднее.
— Если б ты видел свою рожу через «глазок», ты бы не спрашивал, ара. Впрочем, она и без «глазка» ненамного лучше. Фу, фу! — Открыв дверь, я поморщилась и демонстративно развеяла ладонью густые коньячные пары, наполнившие мою прихожую. — Значит, как коньяк лакать — так ты один справляешься, а за кофе ко мне притащился, там не подали? Фиг вам!
Проваливай, я спать ложусь.
— Спать, говоришь? Тогда я тем более должен войти, дорогая!
Слава богу: он явился ко мне не как капитан милиции. Ложная тревога, уф… Значит, можно с ним не церемониться. Я попыталась закрыть дверь, но не тут-то было! Гость проворно сунул в щель ногу в башмаке сорок третьего размера, а это не шутка.
— Пусти дверь, нахал!
— И не подумаю, дорогая. Зря я, что ли, лез на твой чертов шестой этаж без лифта? Неужели ты всерьез надеешься, что эта железная ниточка может меня остановить?! Так что лучше убери ее сама: будет меньше шума.
— Ты знаешь, как это называется? Это называется — хулиганство! Незаконное вторжение в жилище!
Гарик сокрушенно покрутил головой.
— Вай, ты кругом права, ара. Что теперь будешь делать, а? Милицию позовешь? — И он одарил меня самой обворожительной из своих улыбок.
Подавив в себе желание пересчитать ему зубы прямо через порог, я сняла цепочку и отступила от двери. Я слишком хорошо знала этого типа, чтобы посреди ночи состязаться с ним в упрямстве на собственной лестничной площадке. Если он пришел, чтобы войти, — он все равно войдет, даже если ему придется поднять на ноги весь дом и заковать меня в наручники. Это же мент!
Оказавшись в прихожей, Папазян как ни в чем не бывало облапил меня, лизнул в щеку и тут же повернулся к большому зеркалу, как будто лишь за тем и явился. Окинув себя с головы до ног придирчивым взглядом — для этого ему пришлось, как обычно, слегка склонить голову: его метр девяносто не умещались в моем антикварном трюмо, — он поиграл плечами, достал из кармашка расческу и пригладил свою черную и блестящую, как вороново крыло, шевелюру, благоухающую французским одеколоном. А затем одернул смокинг и поправил галстук-бабочку Провалиться мне на месте! На этом отъявленном хулигане в самом деле был настоящий смокинг, и бабочка тоже. А в зеркале отражалась гладко выбритая «морда лица»! Решив, что у меня от усталости и перевозбуждения начались галлюцинации, я зажмурилась и потрясла головой. В голове что-то зазвенело, однако чудное видение не исчезло: Гарик Хачатурович — элегантный, как пистолет Макарова после чистки, — ослепительно улыбался мне из зеркала.
