Антон Шаффер - Мужчина в интерьере с любовницами и собакой
Действовать надо было стремительно. Исхитрившись, Скок пристроился прямо за господином, и, тем самым, заполучил возможность узнать на какой поезд и на какое время гражданин берет билет.
Остаток дня Валька провел, что называется, на нервах. Все ходил по вокзалу кругами, а где-то около девяти выудил, на нервной почве, из кармана зазевавшейся тетки, туго набитый кошелек.
Ночь почти не спал. Все думал.
На следующий день Скок приехал на вокзал за два часа до отъезда хорошо одетого господина. На голове у него была нелепая панама, а глаза закрывали темные очки.
Он встал у электронного табло и стал терпеливо дожидаться, когда на нем высветиться путь, с которого должен будет отправиться нужный ему поезд. Как только с номером пути все стало ясно и поезд медленно въехал в положенную ему колею, Скок проследовал к вагону, в который вот-вот должен был зайти его клиент.
К радости злоумышленника, господин не опоздал, а пришел наоборот чуть пораньше.
Он предъявил билет и зашел в вагон.
До отправки поезда оставалось не больше двух минут. Скок знал, что делать. Он подбежал к проводнице, которая уже готовилась закрывать дверь, и слезливо прокричал:
– Тетенька! Пожалуйста! Мне только до следующей станции. Сто рублей?
– Давай быстрее, – недовольно проворчала проводница, выдергивая из руки Скока сторублевую купюру.
Он оказался в заветном вагоне. Номер купе господина он знал, благо успел рассмотреть его билет еще вчера, у кассы. Особых проблем возникнуть было не должно: господин ехал один в СВ, а это значило, что надо было просто дождаться, пока он выйдет, например, в туалет.
Скок затаился в тамбуре, приникнув лицом к грязному стеклу. И вот, наконец, дверь купе господина отворилась и он двинулся прямо в строну Скока. Тот от неожиданности еле успел одернуть морду от стекла, но в последний момент заметил, что в руках господин несет небольшой чемоданчик.
– Плохо, – отметил про себя Скок.
Это значило только то, что ту самую загадочную ценность господин повсюду носит с собой и не расстается с ней даже в туалете. Но Валька был не из тех, кто привык отступать.
С собой, так с собой. Тем хуже для него.
Скок дождался, пока объект скроется в туалете, а затем выскользнул из своего убежища и мелкими перебежками добрался до купе господина. Умелым движением он вскрыл замок и оказался внутри. Теперь он дожидался, когда господин вернется.
Долго ждать не пришлось. Ручку на двери опустилась вниз, и хорошо одетый господин предстал перед ним во всей красе.
– Ты кто такой? – спросил он, уставившись на Скока.
– Закрой клюв, – вместо ответа прошипел Валька. – Давай сюда чемодан.
В руке у Скока сверкнул ножик.
Но вместо того, чтобы испугаться и отдать свои пожитки, как на то рассчитывал Валька, господин абсолютно спокойно достал из-за пазухи пистолет системы Макарова и направил его на Скока.
– Чего й то?… – оторопел Скок.
– Сажало убери, макля, – потребовал вошедший.
Скок послушно убрал нож, все еще не понимая, что же это такое происходит.
– Обхезался, – усмехнулся господин. – Хотел угол отвернуть и так быстро обхезался.
Он засмеялся.
Скок тоже нервно захихикал.
Господин, тем временем, уселся на край диванчика и уставился на Скока.
– Я бы тебя, падло, сейчас с майдана спустил, да не могу – чистым доехать надо, – он кивнул на чемодан.
Скок понимающе закивал.
В голове у него все путалось. На легкий шмон господин оказался вовсе не господином, а каким-то урлаком, ботающим по фене. А это могло означать только одно – он, Скок, попал в большие неприятности. Долго подтверждения этой догадки ждать не пришлось. Урлак-господин ткнул его кулаком в бок и сказал:
– Слушай сюда, ласкун крученый. Поедешь со мной до Питера. Попробуешь соскочить – засобачу в момент. Вообще, конверт тебе уже обеспечен, но я тебе не прокурор.
Короче, ты рога свои сунул явно не в то стойло – так что извиняй.
Скок сглотнул слюну, которая обильно скопилась у него в ротовой полости, и замкнулся.
До Питера ехали молча. Урлак-господин пару раз говорил с кем-то по мобильному, но про Вальку не упоминал, что того лишь еще больше настораживало.
На вокзале их встретил какой-то шкет в кепке, надвинутой так, что лицо его разглядеть было практически невозможно. Но приехал этот шкет, как выяснилось буквально через пару мнут, на такой тачке, что Скоку и не снилась.
– Этого куда? – поинтересовался шкет у урлака-господина.
– С нами до конца пойдет. Пусть Папа с ним разбирается.
Скоку совсем поплохело. Отчего-то ему казалось, что этот самый папа и разбираться с ним не станет – просто достанет пистолет и пристрелит на месте.
Мысленно Валька за время пути несколько раз попрощался со своей неказистой жизнью и даже тихонько всплакнул, пока никто не обращал на него внимания.
Наконец приехали. Это был и ни Питер вовсе, а какой-то пригород с коттеджной застройкой. Машина резко затормозила у одного из особняков, и Скоку было приказано выгружаться. Огромные ворота медленно разъехались, и джип, в котором оставался один только шкет, въехал во владения неизвестного пока Скоку хозяина.
Урлак-господин подтолкнул Вальку в спину:
– Пошел!
В дом его никто, естественно не пустил. Как только ворота закрылись, двое здоровых пацанов зажали его с двух сторон и замерли на месте.
– Пока тут ждать будешь. А там как Папа решит.
– Хорошо, – отозвался Скок, помирая со страха.
Папа вышел где-то через пятнадцать минут.
Тот, кого урлак-господин называл Папой оказался приземистым субъектом с ярко выраженной кавказской внешностью. Одет он был в дорогущий костюм, и, если бы Скок на тот момент разбирался в самых шикарных марках, то он непременно бы оценил весь размах личности Папы. Ибо костюм тот был от Brioni и стоил не меньше двадцати тысяч долларов.
Запах, который исходил от папы, показался Скоку вообще каким-то божественным благовонием. Сам он такого никогда не нюхал ибо до этого момента он просто нигде и не мог обонять арабский элитарный парфюм Dehan Al Oudh Manasek Perfume Oil по цене от тысячи долларов за миллилитр.
Папины ботинки ослепляли. Скок смотрел на них и все никак не мог понять, из чьей же кожи они сделаны? Да и как он мог догадаться! Бедный деревенский Скок! Ну откуда ему было знать, что на Папиных ногах в тот исторический миг были полуботиночки от J. M. Weston, той самой марки, что является эксклюзивным производителем обуви для французской конной жандармерии и республиканской гвардии.
Одним словом, Папа был шикарен.
Остолбеневший от невиданного зрелища Скок застыл на месте как вкопанный и лишь изредка моргал глазами, которые зафиксировал на папином челе.
– Ты кто? – кратко поинтересовался Папаю – Скок, – представился Скок.
– Звать как?
– Валентином.
– Вот что Валья-Валэнтына, – с жестоким кавказским акцентом произнес Папа. – Ты очэн плоха поступил. На Пэтрушу с ножом пошел!
Папа кивнул в сторону господина-урлака.
– Да я ж, я ж… – начал заикаясь оправдываться Скок и тут же получил удар от одного из Амбалов, что стояли по бокам.
– Ты папу нэ пэрэбивай… – философски подытожил Папа.
– Есть, – ответил Скок отчего-то на армейский манер.
– Сматры-ка, – рассмеялся Папа, – Ест говорит!
Он подошел к Скоку еще на несколько шагов поближе и спросил:
– Военный?
– Из армии только…
– Это харашо, что из армии, – протянул Папа и начал прохаживаться взад-вперед, источая свой божественный аромат. – Если из армии, значэт умират нэ страшно будэт…
– Да я ж… – опять открыл было рот Валька, но спохватившись, что Папу перебивать никак нельзя, тут же умолк.
Папа, похоже, Скокову понятливость оценил.
– Вижу, Валья, умэрат ты савсэм нэ хочэш. Жить хочэш… – он хитровато улыбнулся.
– Хочу, – яростно закивал головой Скок.
– Это правэльно, Валья, это правэльно, – Папа перестал ходить. – Сдэлаещь для мэня одно дэло – будэш жить.
Само собой Скок на все был согласен. Да и дело-то было плевое. Папа попросил подвалить к какому-то уркагану и выбить из него бабки. А если будет сопротивляться- то замочить.
Валя же и бабки выбил и замочил.
Так он попал в папину команду. На самом деле Папу звали Иосифом или просто Сосо.
Был он авторитетом и держал в Питере половину рынка алкоголя. Хотел и вторую держать, но не мог. Когда Валька у него как-то поинтересовался, отчего же вторую-то половину, мол, к рукам-то не прибрать, Сосо ему ответил:
– Втарую половину, Валья, другие дэржат и с ними сорытся никак нэльзя. Власт ест власт…
Через год работы у Папы Скок поднялся по иерархической лестнице настолько, что стал личным телохранителем Сосо и его порученцам по особо важным делам. Папа по достоинству оценил беспредельность Скока в решении вопросов, которые касались непосредственно интересов хозяина.
И вот, через два годы работы у Сосо, Скок решил наведаться в свой родной городок.
