Жанна Свет - Роман
— Извини, извини, но я не верю, что Николай мог на нее позариться. Он видный мужик, ему другая женщина нужна.
— Вроде вас? — вдруг язвительно осведомился Толик.
Алла даже растерялась.
— Что ты, Толик, как ты можешь такое говорить?! Я замужем, мои дети здесь со мной, а ты намекаешь, что я…
— Но вы столько времени с ним проводили!
— Так я же хозяйка дома, а обстоятельства экстраординарные — с кем же еще он должен был их обсуждать? Не с тобой ведь и не с Зойкой.
— Простите меня, я дурак, болтаю, сам не знаю, что. Это я от расстройства. А так, я совсем не дурак, учился в школе хорошо, и на права быстро сдал, другие по два-три раза пересдавали.
— Причем здесь твои права?
— Ни при чем, это я для примера… что не дурак… а просто, болтанул, не сердитесь, хорошо?
— В одном ты прав: Зойка, действительно слушалась Николая. Почему?
Вдруг Толик вскочил, заставив Аллу вздрогнуть. Рекс тоже вскочил и заворчал.
— Алла Сергеевна, а ведь это и мотоциклисты сделать могли!
— Что это?
— Ну, с Зойкой…
— Так. Приехали. А они-то при чем? Пораненные люди. Тем более, Николай их в комнате запер, когда я одного из них у двери кабинета застала.
— Да? Тогда отпадает. Вот черт, крутится что-то в голове, а поймать не могу.
— И у меня та же история. Это от усталости. Спать нужно ложиться. Иди к себе и постарайся уснуть.
— Хорошо. А куда — к себе? Я же у мотоциклистов спал!
— Да, как это я не подумала! Что же делать? Может быть, в зойкиной спальне ляжешь?
— Что вы, я там не засну…
Его прервало рычание собак. Оба пса вскочили и бросились к окну.
Сквозь приглушенный шум бури стало слышно царапанье и стук в окно, закрытое ставнями.
— Тсс, — шепотом произнес Толик и на цыпочках пошел к окну. Он отогнал собак и стал открывать оконную створку. Алла напряженно ждала. Она вздрогнула, когда Толик открыл ставню, и в комнату ворвался холодный ветер, швырнувший добрую пригоршню дождевых струй чуть ли не на середину комнаты. За окном был человек.
Толик помог ему влезть, и когда тот встал на ноги и выпрямился, Алла не сумела удержать возглас: в комнате стоял один из мотоциклистов, обвязанный по поясу веревкой, скрученной из разорванных простыней.
— Не бойтесь меня, — произнес он негромко, — я вас не обижу. Я друг.
Придя в себя, Алла с Толиком заговорили в два голоса:" Мужик, ты чо, ты чо людей пугаешь, разве так можно, вы же ранены, вам нужно лежать, как вы до нас добрались, я думал ты мотоциклист, а ты каскадер, что за дела, объясните, наконец, в чем дело".
Пришелец спокойно выслушал их и спросил:
— Можно мне в ванную — я руки испачкал о карниз, не переношу, когда руки грязные?
— Да, конечно, — растерянно ответила Алла.
Вдруг он закачался и стал нашаривать стул. Толик подскочил к нему, поддержал и усадил в кресло, приговаривая, что если голова ушиблена, нужно в койке лежать, а не Супермена разыгрывать.
Больной посидел минуту и стал вставать со словами:
— Ну-ка, парень, проводи меня, пожалуйста, в ванную.
— Во упертый, — почти восхищенно прокомментировал Толик, но все-таки повел гостя к открытой двери в ванную комнату.
— Надо бы ему переодеться, — подумала Алла, — он совершенно вымок.
В этой комнате за шторой была устроена небольшая гардеробная с комодами и большим зеркальным шкафом. Вещи ее мужа, которые он не взял с собой лежали в этом шкафу.
Отдернув занавеску, она увидела, что мужчины, прошедшие в ванную, не закрыли за собой дверь и прекрасно отражаются в зеркале.
Алла начала открывать шкаф, но остановилась: ее поразило увиденное в зеркале.
Гость и Толик открыли воду в раковине, но никто и не думал умываться. Они стояли, сблизив головы, и явно шептали что-то друг другу.
Алла попыталась расслышать их шепот, но текущая вода заглушала голоса.
Боясь, что ее поймают врасплох, она все-таки достала из шкафа сухое белье и брюки с рубашкой, и вернувшись в комнату, мужчины увидели ее поправляющей одеяла на детях.
Гость, судя по всему, пришел в себя, потому что ушел переодеваться самостоятельно, а Толик сел во второе кресло и погрузился в размышления.
Алла тоже молчала. Она никак не могла осознать увиденное в зеркале, но спрашивать у Толика не стала: история, в которую попала она с детьми перестала быть странной и становилась страшной, нужно было думать, как выпутаться из нее живыми и, если повезет, невредимыми.
Толик время от времени взглядывал на нее, но ничего не говорил. Молчание становилось тягостным, но тут Супермен вошел в комнату и сказал, что мокрую одежду развесил на сушилке для полотенец, если хозяйка не возражает.
— Хозяйка! — с горечью подумала Алла, — все вытворяют, что хотят. Кто все эти люди?!
Вслух же она произнесла что-то вежливое ничего не значащее, затем собралась с духом и спросила:
— Можно узнать, почему вы к нам таким странным образом забрались? Есть ведь двери, в конце концов, послали бы друга, чтобы он меня позвал! Вы только утром в себя пришли, разве можно вам такой акробатикой заниматься? А если бы сорвались, как бы я перед законом оправдывалась?
Гость выслушал ее и вежливо спросил:
— Могу я быть с вами откровенным?
— Ваша откровенность зависит от моего ответа? Почему? Я ведь все равно не смогу узнать, врете вы или говорите правду! Так что врите спокойно, тем более, что вы уже начали это делать.
— Когда это?!
— А когда вопрос свой задали! Такие вопросы задают, когда соврать хотят. Так я вас слушаю — чему вы хотите, чтобы я поверила?
Гость удивленно оглянулся на захохотавшего Толика и тоже хохотнул.
— А вы дама с юмором, как я посмотрю.
— Конечно, а как же! Поводов для юмора много, невозможно не острить! Чужие покалеченные люди, мертвая девушка, выдающая себя за родственницу хозяев, влезающий в окно полутруп… Просто животики надорвешь! Буря еще эта! С ума сойти можно от веселья!
— Между прочим, буря слабеет, — сообщил гость, — ветер стихает, и дождь уже не так льет.
— Почему же вы так вымокли?
— Я под водосточную трубу попал. Нижнюю часть трубы сорвало, вот и хлещет из нее на уровне карниза.
— Господи, я даже и не задумалась ни разу, что дом может быть поврежден!
— Ничего, лишь бы не разрушился.
— Типун вам на язык. Хорошо, о чем вы собирались со мной откровенничать?
— Сначала ответьте мне на пару вопросов. Ответите?
— Смотря, что за вопросы.
— Очень простые вопросы. Почему вы сказали о девушке, что она выдавала себя за родственницу? Вы ей не поверили?
— Не поверила.
Вроде бы, гость продолжал смотреть на нее, но у Аллы создалось впечатление, что он бросил на Толика молниеносный взгляд, под которым тот сжался.
— А мне поверите, если я скажу…
— Что вы троюродный дедушка хозяина? — перебила его Алла, — не поверю! Но если попросите, сделаю вид, что верю.
— Я ценю ваш юмор, но давайте говорить серьезно. Вы понимаете, что попали в серьезную переделку?
— Допустим, нет. Объясните мне.
— В этом доме спрятана чрезвычайно ценная вещь, не принадлежащая хозяину. Вернее, она принадлежала ему, но теперь она уже не его. Но он ее прячет, не хочет отдавать, а это неправильно.
— Кому он должен отдать эту вещь? Кто ее новый хозяин?
— Этого я вам сказать не могу, это секрет.
— И что же это за вещь?
— Этого я вам тоже сказать не могу — это не ваше дело.
— Да?! Вам не кажется, что говорить такое хозяйке это нахальство?
— Вы не хозяйка, вы заложница вместе с вашими детьми.
Алла вытаращила глаза и онемела от удивления. Справившись с собой, она зло спросила:
— Чьи же мы заложники?
— Этого вам тоже знать не нужно. Просто имейте в виду, что, сотрудничая с нами, сбережете жизни — свою и детей.
Сказано это было таким будничным тоном, что у Аллы мороз пошел по коже: она поняла, что человек этот ничего не преувеличивает.
— Дело еще и в том, что у нас есть конкурент. И вы поможете нам его обезвредить.
— Какой конкурент?
— Николай, адъютант.
— В каком смысле он конкурент?
— Вы задаете столько вопросов, что проще от вас избавиться уже сейчас. Замолчите и делайте то, что я вам скажу. Вы сейчас спуститесь вниз и попросите его подняться в вашу комнату. Придумайте причину. Подниметесь первая, зайдете в комнату и запрете дверь. Дальнейшее вас не касается. Отправляйтесь.
Алла встала и посмотрела на детей.
— Ничего мы с ними не сделаем, если вы не сделаете никакой глупости. Идите.
Алла пошла к двери. Она уже взялась за дверную ручку, когда ее остановил голос страшного гостя:
— Алла Сергеевна, вы меня поняли? Не наделайте глупостей.
После этих слов она присела на корточки перед собаками и, делая вид, что гладит их, прошептала им одно слово:
— Стеречь!
Собаки тут же поднялись с ковра, пошли к кроватям детей и улеглись в проходе между ними. Спокойствие оставило их: теперь это были два зверя, лежащие, чисто внешне, спокойно, но готовые в любой момент броситься на подошедшего к охраняемой зоне.
