Стелла Трофимова - Стяжатели
Только есть ли в его характере необходимые для следователя черты?.. Самоотверженность? Да, он знает, что будет трудиться, не жалея сил. Твердость? Пожалуй… нет, даже наверное. У него есть и выдержка, и твердость, и сила воли. Ум?.. Вероятно. Иначе не учился бы на круглые пятерки. Хотя, может быть, ума у него хватает лишь на школьные отметки, а не для сложной и тонкой работы следователя? Умеет ли он аналитически мыслить? Вот в чем вопрос! А талант? Самое главное — есть ли у него талант?
Все эти вопросы не давали покоя. Он был очень скромен, Кирилл, и скорее недооценивал, чем переоценивал свои возможности. Но, когда однажды попали в его руки материалы Нюрнбергского процесса, желание бороться с преступниками так безудержно овладело Кириллом, что он твердо решил идти на юридический. Все колебания были отброшены. Он избрал свой жизненный путь и ни разу не пожалел о сделанном выборе.
* * *Семен Осипович сидел, крепко сжав на коленях руки, испещренные набухшими старческими венами. Изо всех сил старался унять дрожь. Но она точно волнами пробегала по согнутой спине, дергала веки потухших глаз, смещала морщину на дряблых щеках. И, хотя ему не было шестидесяти, сейчас он казался совсем дряхлым стариком, растерянным и жалким. На все вопросы Дегтярева отвечал покорно и тупо:
— Виноват. Кругом виноват.
Все же Дегтярев настойчиво продолжал вести допрос. «Видимо, он смертельно боится. Пока страх не пройдет, слова путного не скажет». И, указав на небольшой чемоданчик, стоящий у ног Лисовского, спросил:
— Что у вас там?
Семен Осипович заторопился, поставил чемоданчик на колени, попытался открыть замок. Но или заело что-то, или слабы были дрожащие пальцы, только Лисовский никак не мог сладить с замком.
— Сейчас… — бормотал он. — Сейчас открою. Это все жена… Старая женщина, товарищ следователь, не надо на нее сердиться… Старым женщинам приходят в голову всякие мысли. Когда я шел к вам, Роза сказала: «Семен, возьми фуфайку и, извиняюсь, теплые кальсоны. Может быть, там холодно, Семен, а у тебя все-таки ишиас…» Это такая болезнь, товарищ следователь. Вы, конечно, не знаете и, дай вам бог, чтобы никогда не узнали, что это за несчастная хвороба… — Замок, наконец, щелкнул. Лисовский открыл чемоданчик. — «Одному богу известно, Семен, — так сказала мне Роза, — сколько ты там просидишь»…
— Положите вещи обратно, они вам пригодятся дома.
В потухших глазах Лисовского пробудилась искорка жизни. Спросил неуверенно:
— Если я правильно вас понял, мне отсюда можно будет вернуться домой?
— Вы поняли правильно, — улыбнулся Дегтярев. — Скажите, Семен Осипович, откуда у вас эти полторы тысячи?
— Когда в семье четыре человека и все работают, разве они не могут скопить?..
Дегтярев уже давно подсчитал общую зарплату семьи Лисовского, видел их скромную обстановку и знал, что старик говорит правду — деньги нажиты честным трудом.
— Вам не жаль было отдать их Мещерскому?
— Если скажу нет, вы все равно не поверите. — Лисовский тяжело вздохнул. — Но с тех пор как мой сын женился, жизнь у нас совсем перевернулась. Она прямо-таки бьет ключом и все по голове. А у меня старая голова, ей уже стало совсем невмоготу. И, когда я услышал… — Лисовский прикусил губу.
— Что же вы замолчали? Услышали, что Мещерский берет взятки? Это вы хотели сказать?
— Совершенно верно, товарищ следователь! — Как и рассчитывал Дегтярев, Лисовский, узнав, что его не отправляют в тюрьму, несколько успокоился и разговорился. Ему очень хотелось рассказать этому следователю, который так спокойно и дружелюбно с ним разговаривает, всю правду. — Теперь я вижу — оклеветали человека. Теперь я убедился в этом на собственной шкуре. Роза мне говорила: «Не верь первому встречному. Мало ли что болтают!» Она мудрая женщина, моя Роза. Она сказала: «Иди лучше к самому товарищу Бережнову. Зачем тебе кривой путь? Ты же бухгалтер, Семен, ты должен знать, что прямая — самое короткое расстояние между двумя точками». А я? Что я ей ответил? «Не дури мне голову высшей математикой! Любая кривая короче прямой, на которой стоит начальство!» Вот что я ей ответил… — Сейчас Лисовского так же трудно было остановить, как прежде заставить отвечать на вопросы. Но Кирилл и не собирался его останавливать. Он внимательно и терпеливо слушал. — Поверьте, товарищ следователь, когда человек прожил длинную, честную, трудовую жизнь и вдруг убедился, что он совсем законченный дурак, ему бывает нелегко. Но что есть, то есть. От этого никуда не денешься. И я просто не знаю, как теперь смогу смотреть в глаза товарищу Мещерскому…
— Кто же так бессовестно его оклеветал?
— Есть у нас в тресте такой инженер — Сидоренко…
Карпов, услышав эту фамилию, вздрогнул, как боевой конь. Но прервать старика не решился.
— Был он недавно у моего сына в гостях, — продолжал Лисовский. — Выпили, закусили. Почему нет? Люди молодые. Невестка начала жаловаться: «Одна комната, повернуться негде». Сын стал ее успокаивать: «Отец давно хлопочет о квартире, со временем получим…» Тут Сидоренко говорит: «Сережа, ты совсем глупый или как? Не подмажешь, не поедешь! Пусть твой папочка отвалит Мещерскому куш, он сразу попадет в список». «А ты отвалил?» — спрашивает Сережа. «Неужели нет?» — отвечает. Я, товарищ следователь, поверьте, сначала от этих слов в ужас пришел… Не может быть, думаю, чтобы Павел Сергеевич взятки брал! Такой видный человек, заместитель управляющего трестом… А бес мне на ухо шепчет: «Не врет Сидоренко. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке!» Ночь шептал, день шептал… И вот я сижу у вас… Деньги потерял, честь потерял, на порядочных людей смотреть совестно!
Лисовский замолчал.
— Этот Сидоренко… Он, случайно, не коллекционер? — поспешно спросил Карпов.
— Сережа говорил, — есть у него такая смешная фантазия — зажигалки собирать.
— Подпишите, пожалуйста, протокол, Семен Осипович, — сказал Дегтярев.
Лисовский хотел подписать, не читая. «Зачем? Такой симпатичный молодой человек. Еще подумает, не дай бог, что я ему не доверяю…»
— Прочтите сначала, — улыбаясь сказал Дегтярев.
— Да, да непременно…
— Вот так. Все. Спасибо, Семен Осипович. — Кирилл встал. — Вы свободны.
— Совсем свободен?
— Да. Всего хорошего. Не забудьте свой чемоданчик. — Проводив старика до двери, Дегтярев вернулся к столу. Сел. Глубоко задумался.
— Определенно тот Сидоренко, Кирилл Михайлович! Не может быть такого совпадения… А старика жаль, правда? Славный старикан и вдруг так опростоволосился. Принял честного человека за взяточника!
— Ты о ком? — рассеянно спросил Дегтярев. Он почти не слушал, что говорит Валерий, обдумывая дальнейший план расследования.
— О Мещерском, конечно! Разве вы не о нем думали?
— О нем, — Дегтярев поднялся. — А сейчас по домам. Завтра у нас напряженный день.
6.
Нелла с наигранным равнодушием спросила:
— Ты давно видел «Честное-пречестное», Кирилл?
— Часа два назад. Соскучилась?
— Вот еще! — вспыхнула Нелла. — Просто он взял у меня Хемингуэя… Пора бы вернуть!
— Сама ему сказала, чтоб не приходил целый месяц.
— Успел нажаловаться?! Чу́дная манера.
— Кирилл… — Наташа смеясь перевела взгляд с мужа на сестру. — Ты не слушай ее, Кирилл. Нелле до смерти хочется, чтобы Верезов пришел.
— Очень он мне нужен! — Нелла сделала презрительную гримаску, но краска на лице выдавала ее с головой.
— Ну да, зачем он тебе? — поддразнила Наташа. — Я совсем забыла, ты ведь грозилась выйти замуж за прокурора. Хотела, чтоб твой муж был главнее Кирилла.
— Увы! — сказал Кирилл. — Наш Пономарев давно женат.
— Какая оплошность с его стороны, — рассмеялась Нелла. — В таком случае, может быть, ты сменишь начальство?
— Непременно. Специально, чтобы доставить тебе удовольствие. — Кирилл притворно вздохнул. — Бедный Гриша. Не знает, что двух звездочек на погонах с одним просветом мало для личного счастья. Если, конечно, считать, что счастье в такой выдающейся девушке, как наша Нелла. Бедный лейтенант Верезов!
На этот раз Нелла рассердилась по-настоящему:
— Вот ты какого мнения обо мне…
— Что с тобой? — удивилась Наташа. — Где твое хваленое чувство юмора?
Нелла ничего не ответила. Вышла из комнаты. С силой хлопнула дверью.
— Я не хотел ее обидеть, — огорчился Кирилл. — Пойду извиняться. — Он направился следом за Неллой. Остановился. Посмотрел на Наташу. — Ты не сердишься на меня?
— Ну что ты, Кирилл!
— Так я пойду… — Он снова остановился. — Знаешь, Рыжик, мне кажется, Нелла влюблена.
— Ты только сейчас заметил? До чего же мужчины ничего не смыслят в этих делах…
— В каких делах? — спросила Нелла, снова появляясь в комнате. Глаза ее подозрительно блестели, нос был припудрен. — Конечно, если это не государственная тайна!
