Аркадий Адамов - Последний "бизнес"
– Что ты, что ты! - передразнил его Коля Маленький. Живешь рядом, так надо слышать! - И, обращаясь к остальным, энергично добавил: - Ну как, хлопцы, по коням? Надо хоть взглянуть на этот красный уголок.
Николай сухо подтвердил:
– Надо. Только пойдут не все. Ты, например, с Шаруниным сейчас на занятия отправишься.
– Какие еще занятия в такой момент?!
– Обыкновенные. По техминимуму.
– Нет, вы слышите?! - чуть не плача, воскликнул Коля Маленький. - А мы что, по-твоему, рыжие? Мы уже не люди, да?
Таран невинным тоном заметил:
– Рыжие тоже люди. Иногда даже третий разряд получают, чтобы бригаду не позорить.
Коля Маленький бросил на него уничтожающий взгляд и уже собрался было что-то ответить, но неожиданно передумал и набросился на Степу Шарунина:
– Ты-то чего молчишь, как божья коровка? Над нами тут измываются, власть свою, видишь ли, показать хотят, а ты только глаза таращишь?
– А я что? - растерянно ответил Степа Шарунин и с явным облегчением прибавил: - Раз надо, так что ж...
– Надо, надо, - не унимался Коля Маленький. - А сам небось рад-радешенек! Бочком, бочком - и в сторонку.
Но тут за Шарунина, как всегда, вступился Илья Куклев. Он не любил, когда придирались к этому безответному парню.
– Хватит тебе! - хмуро оборвал он Колю Маленького. Дело бригадир говорит. Резец и тот заточить как положено не умеешь. Красней потом за тебя.
Коля Маленький собрался было ответить, но Николай решительно пресек назревавшую ссору:
– Пойдешь на занятия. Все! В конце концов мы же только, посмотреть идем. Главное еще впереди. Навоюешься.
И Коля Маленький решил в предвидении этого главного подчиниться суровой действительности.
– Хорошо, я пойду, - с угрозой проговорил ы он. - Я вам подарю этот третий разряд, будь он неладен. И не надо аплодисментов!
Ни на кого не глядя, он направился к двери.
Вслед за ним двинулся и Степа Шарунин.
– Ну, пора и нам, - как можно спокойнее сказал Николай, взглянув на Тарана, Бориса и Илью Куклева. В их глазах он прочел плохо скрытое сочувствие к ушедшим и с теплотой подумал: "Хорошие все-таки собрались хлопцы, дружные".
Вся четверка молча вышла на улицу.
Идти было недалеко. Сразу же за углом начиналась улица Славы, и где-то посередине находился нужный дом.
Неторопливой походкой, словно гуляя, ребята вскоре подошли к новому дому, сложенному из больших желтых плит песчаника.
Пройдя вдоль фасада, они свернули в ворота и оказались в просторном дворе. За стеной высокого кустарника виднелись красные шляпы деревянных грибов на детской площадке. Оттуда неслись ребячьи голоса.
Около одного из подъездов виднелся спуск в подвальное помещение, туда указывала нарисованная на стене красная стрела, а рядом висела небольшая табличка.
– Вон он где, красный уголок, - толкнул Николая Илья Куклев.
– Вижу.
Они не спеша обогнули двор. С другой стороны его ограничивали небольшие деревянные домишки.
У дверей были вкопаны длинные скамьи. На одной из них дремал старик в толстой фуфайке и шапке-ушанке, на другой сидели две девушки, о чем-то оживленно переговариваясь, и с любопытством посматривали на незнакомых парней.
Ребята все так же неторопливо спустились в подвал.
Помещение красного уголка состояло из двух комнат. В первой, большой комнате было сооружено некое подобие сцены, но легкий ситцевый занавес оказался наполовину оборванным. Вдоль стен аккуратно стояли стулья, некоторые с поломанными спинками и сиденьями. На стене висели обрывки плакатов.
В углу, на столике, стояла радиола с отбитой крышкой. Пол был чисто подметен. Видно, кто-то пытался по возможности навести здесь порядок.
Ребята внимательно огляделись, потом прошли во вторую комнату. Она оказалась маленькой, душноватой, без окон. Здесь картина разгрома была еще более разительной. На круглом столе лежала гора разбитых пластинок. В одном углу были свалены поломанные стулья, в другом сметены в кучу истоптанные и изорванные газеты, журналы, брошюры.
Николай чувствовал, как в груди накипает злоба. Кто посмел здесь так бесчинствовать?
Ребята настороженно оглядывались по сторонам.
– Ну, это им так просто не сойдет, - процедил сквозь зубы Илья Куклев.
Они снова перешли в большую комнату.
Николай задумчиво произнес:
– Так... Что же делать будем?..
– Положение... - в тон ему отозвался Борис Нискин.
– Утро вечера мудренее, - махнул рукой Таран. - Завтра это дело обмозгуем. Пошли, хлопцы!
На улице стали прощаться.
Неожиданно за их спиной раздался чей-то веселый возглас:
– Кого я вижу? Товарищ гроссмейстер!
Перед ними стоял, широко улыбаясь, Жора Наседкин, как всегда франтовато и пестро одетый, с тщательно подбритыми усиками.
– Сколько лет, сколько зим! - продолжал он, протягивая Борису руку.
Тот без особой радости пожал ее.
– Всего три дня, если не ошибаюсь.
– Вечностью показались, - тем же тоном, нисколько не смутившись, продолжал Жора. - Привык, как к родному. Оттуда идете? - многозначительно спросил он, кивнув на двор за желтым домом. - Происшествием интересуетесь?
– Каким еще происшествием? - так естественно удивился Борис, что Таран даже поймал себя на мысли, что сам на секунду поверил в его неосведомленность.
– Вот тебе и раз! - воскликнул Жора. - Да об этом весь город уже говорит. Здесь такая драка была, боже ты мой! Одного нашего парня даже подрезали.
– Какого это вашего?
– С нашего курса. Юрку Назарова.
– Об этом деле я слышал, - сказал Борис. - Только не знал, что это здесь было.
– Именно здесь, - подтвердил Жора. - Я как раз сейчас в больницу к Юрке иду, проявлять чуткость.
Николая вдруг осенило.
– А что, хлопцы, - он многозначительно посмотрел на ребят, - может, и нам проведать этого парня от лица, так сказать, общественности? Все-таки геройски себя вел! И потом надо же быть в курсе дела? Как-никак наш район.
– Идея! - подхватил Таран и, не моргнув глазом, прибавил: - Время все равно есть, билеты на девятичасовой сеанс взяли, а сейчас только пять.
Жора от удивления заморгал глазами.
– Вы это серьезно?
– А чего же? - ответил Борис. - Мы тебе тоже, как родному, рады.
– По меньшей мере оригинально, - пожал плечами Жора. А впрочем, в компании даже веселее. Я вас представлю по всей форме. Пошли. Нам на "тройку".
Ребята гурьбой двинулись к остановке троллейбуса.
В просторном и светлом вестибюле больницы ребята заметили невысокого человека в очках и белом халате. Его окружили несколько женщин и наперебой задавали вопросы.
– Дежурный врач, - определил Жора. - Давайте наведем справку.
Всей гурьбой они подошли к человеку в халате, и Жора через головы женщины громко спросил:
– Доктор, как Назаров себя чувствует, из шестнадцатой палаты?
– С переломом ноги?
– Нет, другой, которого ножом ранили.
Женщины испуганно умолкли, а одна жалостливо спросила:
– Как же это его, сердечного?
Доктор осуждающе пожал плечами.
– Жертва собственной неосторожности. Не надо ввязываться в драку с пьяными.
– Пусть делают, что хотят, - совершенно серьезно, в тон ему прибавил Таран. - На то они и пьяные.
Врач сделал вид, что не слышал этой ядовитой реплики, и, обращаясь к Жоре, сказал:
– Ваш Назаров выписывается через два дня.
В гардеробной пожилая нянечка наотрез отказалась выдать халаты.
– У него, милые, уже три человека сидят. А собрания у нас проводить не полагается.
Ребята переглянулись. Первым нашелся Таран.
– Правильно, мамаша! - горячо воскликнул он. - Режим есть режим. Но мы его, между прочим, нарушать и не собираемся.
– А в таком разе куда пришли? - подозрительно спросила нянечка.
– Тоже в шестнадцатую палату, к Назарову. Но к другому. Наш ногу сломал.
Старушка, видно, почувствовала какой-то подвох в словах этого плутоватого парня.
– А от того только что жена с дочкой ушли.
– Именно! - подхватил Таран. - А мы с работы. Страхделегаты.
– Делегаты еще какие-то, - проворчала старушка.- Дам вот тоже три халата, и все. У меня и нет больше.
Таран хотел было продолжать диспут, но Илья Куклев сказал:
– Ладно. Мы тут с Борисом подождем.
На том и порешили.
Жора, Николай и Таран, накинув халаты, двинулись вверх по широкой лестнице.
Хирургическое отделение занимало весь второй этаж, и шестнадцатая палата находилась в самом конце коридора. На высокой белой двери виднелся синий стеклянный квадратик с цифрой "16". Жора, не стучась, уверенно распахнул дверь. За ним вошли Николай и Rаран.
В небольшой, очень светлой, вызолоченной последними лучами солнца комнате стояло четыре кровати. На одной из них, у окна, лежал светловолосый паренек, возле него сидели двое ребят и девушка. Таран бросил на нее восхищенный взгляд.
