Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены
Квиллерен поднял воротник и быстрым шагом направился к бакалее. Снаружи магазина кучей были свалены рождественские елки по четыре девяносто пять за штуку; внутри царил запах маринада, колбасы и выдержанных сыров. Квиллерен взял для себя растворимый кофе, сдобную булочку и немного чеддера, а для котов — пару бифштексов, консервированный мясной бульон и два клинышка плавленного сыра; неизвестно, правда, что из этого получится: Коко привык к настоящему рокфору, а его не оказалось в наличии.
На выходе из магазина прямо перед журналистом неожиданно материализовались глаза, которые не давали ему покоя весь вечер. Бело-голубое фарфоровое лицо было мокро от снега, ресницы запорошены снежинками. Девушка молча смотрела на Квиллерена.
— Что ж, как видите, я все еще брожу в этих местах, — сказал он, чтобы прервать неловкое молчание. — Переехал в дом Коббов.
— Правда? Нет, правда?
Лицо мисс Дакворт прояснилось, словно проживание в Хламтауне заслуживало всяческого одобрения. Она откинула капюшон с иссиня-черных волос, теперь завязанных в узел, как у балерины.
— Аукцион был очень интересным. Пришло много антикваров, но вас я не видел.
Она с сожалением покачала головой:
— Я собиралась, но не хватило смелости.
— Мисс Дакворт, — решил перейти к делу Квиллерен, — я хотел бы в статье отдать должное Энди Гланцу, но знаю слишком мало. Помогите мне. — Было заметно, что предложение ей не по сердцу. — Я знаю, что вам больно об этом говорить, но Энди, по-моему, заслуживает того.
Она заколебалась.
— Вы ведь не будете называть мое имя, правда?
— Слово чести!
— Хорошо, — тихо произнесла мисс Дакворт, вглядываясь в лицо Квиллерена. — Когда?
— Чем скорее, тем лучше.
— Может, зайдете ко мне сегодня?
— Если это для вас не слишком поздно.
— У меня бессонница, — устало сказала она.
— Я только занесу домой продукты и сразу же к вам.
Пару минут спустя Квиллерен уже шел по снегу к «Голубому дракону» в самом приподнятом настроении, которое было лишь частично связано со статьей об Энди Гланце. Скоро журналист уже сидел на жестком бархатном диване в золотисто-голубом зале и наслаждался ароматом сандаловой пасты для дерева. Агрессивного пса привязали на кухне.
Хозяйка объяснила:
— Моим родным этот район кажется опасным, и они настаивают, чтобы я держала на всякий случай Хепльуайта. Правда, иногда он относится к своим обязанностям слишком серьезно.
— Похоже, мнения относительно Хламтауна резко расходятся, — сказал Квиллерен. — Неужели это действительно криминогенный район?
— У нас все спокойно, — ответила мисс Дакворт. — Конечно, я принимаю известные меры предосторожности, как любая женщина, которая живет одна.
Она принесла на серебряном подносе серебряный кофейник, и Квиллерен залюбовался ее плавными движениями. В ней было то длинноногое изящество, которое восхищало его в Коко и Юм-Юм. Какую сенсацию она произвела бы на вечеринке в пресс-клубе! На ней были хорошо сшитые узкие брюки удивительного голубого оттенка и такого же цвета кашемировый свитер, видимо, очень дорогой.
— Вы никогда не работали манекенщицей? — поинтересовался он.
— Нет, — она досадливо улыбнулась, словно ей задавали этот вопрос уже сотню раз. — Но я долго занималась современными танцами в Беннингтоне.
Мисс Дакворт налила одну чашку кофе. Потом, к удивлению Квиллерена взяла хрустальный графин с серебряной наклейкой и наполнила свою рюмку виски.
Он сказал:
— Сегодня днем я снял комнату и сразу же переехал — с двумя квартирантами, сиамскими котами.
— В самом деле? Вы не очень-то похожи на человека, который любит котов.
Квиллерен с легкой обидой посмотрел на нее.
— Они были сиротами, и я сначала усыновил самца, а потом, пару месяцев спустя, взял самочку.
— Я бы тоже хотела завести кошку, — сказала мисс Дакворт. — По-моему, они чудесно подходят к древностям. Такие изящные!
— Вы не знаете сиамцев! Когда они начинают беситься, можно подумать, что налетел карибский ураган.
— Теперь, когда у вас есть жилье, вы должны купить герб Макинтошей. Он будет великолепно смотреться над камином. Хотите взять домой и попробовать?
— Он слишком тяжел, чтобы таскать его туда и обратно. Кстати, я очень удивился, когда увидел, как легко вы сегодня утром его поднимали.
— Я сильная. В нашем деле нужна сила.
— Чем вы занимаетесь в свободное время? Поднимаете штангу?
Она прыснула.
— Я читаю о древностях, посещаю лекции и хожу на выставки в исторический музей.
— Вы здорово этим увлечены!
Она обворожительно улыбнулась:
— В антиквариате есть что-то мистическое. Нечто большее, чем реальная стоимость, красота или происхождение. У предмета, которым веками владели и восхищались другие люди, появляется душа, она притягивает вас и тянется к вам. Словно старый друг, понимаете? Жаль, что я не могу толком это объяснить…
— Вы очень хорошо объясняете, мисс Дакворт.
— Мэри, — сказала она.
— Хорошо, Мэри. Но если вы так любите древности, почему вы не хотите поделиться своей любовью с нашими читателями? Почему запрещаете цитировать вас?
Она заколебалась. И, наконец, решилась:
— Я скажу, почему. Из-за моей родни. Они не одобряют того, что я делаю: живу на Цвингер стрит и торгую… старьем!
— Что же им не нравится?
— Отец — банкир, а они все довольно консервативны. К тому же он англичанин. Сочетание просто убийственное. Он финансирует мое дело с условием, что я не буду позорить семью.
Поэтому я должна избегать гласности.
Она снова наполнила чашку Квиллерена и налила себе еще одну рюмку.
Он поддразнил ее:
— Вы всегда подаете своим гостям кофе, а сами пьете чистое виски?
— Только когда они совсем не пьют, — широко улыбнулась она.
— А откуда вы это про меня знаете?
Она пару секунд держала рюмку у губ.
— Я звонила сегодня отцу, и он посмотрел ваши данные. Я узнала, что вы вели криминальную рубрику в газетах Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и где-то еще, и что вы написали целую книгу о городской преступности, и что вы удостоились нескольких журналистских премий.
Она торжествующе скрестила на груди руки.
Квиллерен осторожно спросил:
— А что вы еще узнали?
— Что у вас было несколько трудных лет в результате неудачного брака и алкоголизма, но вы выкарабкались, и в феврале вас взял на работу «Бег дня», и с тех пор у вас все в порядке.
Квиллерен покраснел. Он привык вмешиваться в жизнь других, но не любил, когда открывали его собственные тайны.
— Польщен вашей заинтересованностью, — мрачно произнес он. — Кто ваш отец? В каком он банке?
Девушка наслаждалась минутой превосходства. И виски. Она поудобнее расположилась в кресле и скрестила длинные ноги.
— Я могу вам доверять?
— Как могильному камню.
— Персиваль Даксбери. Среднезападный Национальный.
— Даксбери! Так Дакворт — не настоящая фамилия?
— Это псевдоним, взятый для профессиональной работы.
Надежды Квиллерена на сочельник приняли новые очертания: член семейства Даксбери — впечатляющая спутница на вечеринке в пресс-клубе. Но надежды тут же рухнули: член семейства Даксбери ни за что не примет приглашение.
— Даксбери в Хламтауне! — тихо произнес он. — Это достойно первых страниц!
— Вы обещали, — напомнила она, напрягаясь.
— Я сдержу слово, — сказал журналист. — Но объясните, почему вы работаете на Цвингер стрит? Такой прекрасный магазин должен быть в каком-нибудь престижном районе.
— Я влюбилась, — призналась она, беспомощно разводя руками. — Я влюбилась в эти чудные старые дома. В них есть что-то необыкновенное, какой-то особый дух… Сначала меня привлекли именно они, гордо из последних сил сопротивляющиеся неумолимому времени, но прожив здесь пару месяцев, я влюбилась и в здешних людей.
— В антикваров?
— Не совсем. Они преданы своему делу и даже беззаветны, и я восхищаюсь ими — в определенных рамках, — но сейчас говорю о людях на улице. Мое сердце тянется к ним — работягам, старикам, одиночкам, иммигрантам, бродягам — и даже преступникам. Вас это шокирует?
— Нет, удивляет. Приятно удивляет. Мне кажется, я знаю, что вы имеете в виду. Они какие-то исконные, настоящие. С ними срастаешься душой.
— Они искренни и не стесняются своих чувств. Из-за них моя прежняя жизнь стала казаться такой искусственной и бесполезной… Я бы так хотела сделать для района хоть что-нибудь, но не знаю, что я могу. У меня нет своих денег, отцовские не про меня.
Квиллерен смотрел на нее с жадным восхищением, которое она неправильно оценила.
— Вы проголодались? Поищу-ка я чего-нибудь перекусить.
Когда мисс Дакворт вернулась с крекерами, икрой и копченой лососиной, журналист сказал:
— Мы хотели поговорить об Энди Гланце. Что это был за человек? Как к нему относились коллеги?