Анна Данилова - Японская молитва
Она почувствовала сильное головокружение, лицо ее заметно побледнело. Дурнота усилилась, когда она услышала свое имя. Значит, эта девица знает ее настоящее имя?
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
– Здрасте. Приехали. Показывай лучше, где машина…
Лена хотела было рвануться обратно, к поезду, чувствуя, что он скоро отправится и она останется здесь, в этом задрипанном городишке, с этой полоумной разбираться… Но девушка оказалась физически сильной, она снова крепко схватила ее за руку.
– Знаешь что, моя дорогая, у меня тоже может кончиться терпение… Ты что же думаешь, я должна за все отвечать? Ты деньги получила? Отвечай, получила?
Но Лена не собиралась с ней вообще разговаривать. И деньги отдавать тоже не собиралась.
– Я не знаю, кто вы… – сказала она отчетливо уже перед тем, как войти в ворота автомобильной стоянки и открыть машину. – Вы меня с кем-то спутали. Сейчас уйдет мой поезд, и я останусь здесь, а в Москве у меня дела, меня ждут…
– Лена, приди в себя, что такое ты несешь? Ты что, не узнаешь меня?
– А почему я должна вас узнавать? Я вижу вас впервые в своей жизни.
Она рассматривала ту, что называла ее по имени и делала вид, что знакома с ней. Светлые волосы спрятаны за уши, глаза веселые, губы растянуты в улыбку. И все же – она видела ее впервые в своей жизни.
– Ну же! Разве ты не рада? Я наконец-то с тобой!.. Лена, ты что, никак не можешь проснуться? Ты долго спала и никак не можешь прийти в себя? Что с тобой?
Незнакомка разговаривала с ней так, словно они были знакомы тысячу лет. И, судя по всему, девушка на самом деле была страшно рада этой встрече.
– Ты мне так и не ответила: ты получила пакет? Девушка из «Спящего мотылька» передала тебе его? – Вот только сейчас в ее голосе послышались тревожные нотки. – Лена, да что с тобой?
– Ничего-ничего, – Лена мотнула головой и прокашлялась, потому что голос почти пропал, как и все те приятные чувства, которые охватили ее, когда она только вошла в свой вагон. Где ощущение свободы и полета? Куда они улетучились? – Я сейчас буду в порядке…
– Как твоя голова? – вдруг спросила девушка. – Мне кажется, будто ты не узнаешь меня… Я – Нина, Нина! С тобой все в порядке?
– А что должно быть с моей головой?
– Вообще-то, ты ударилась…
– Я? – Лена непроизвольно подняла руку и принялась ощупывать голову. И действительно, на затылке обнаружила шишку, до нее было больно дотрагиваться. Но она вспомнила, где набила эту шишку, – в машине Тахирова, когда усаживалась. Они очень спешили: к дому, где он ее поджидал, должна была вот-вот подъехать его жена. Лена поторопилась, ударилась головой о верх машины. Сначала было больно, ранку даже саднило, но потом она о ней забыла. Однако шишка оставалась. Но этой-то мамзель откуда это известно?
Сейчас, вообще-то, было самое время выяснить, кто она такая и что ей нужно. И кто сказал, что она, Лена, в случае если окажется, что эта девушка ее с кем-то спутала, должна возвращать деньги? Да не получала она никаких денег, и точка. Вот еще тоже, распереживалась…
– Давай сядем в машину и поговорим… Скажи сначала, тебя никто не останавливал?
– Нет… – вырвалось у нее. – А почему меня должен был кто-то останавливать?
– Мне кажется, я знаю, что произошло на самом деле, – сказала девушка, называющая себя Ниной. – Ты решила избавиться от него по дороге?
– Я не знаю, о чем идет речь…
– Послушай, подружка, да ты, похоже, потеряла память… Ты действительно меня не узнаешь?
– Да нет же! – вдруг взвилась она. – Оставьте меня в покое! У меня поезд уходит…
– Тогда почему же ты, подружка моя беспамятная, не вызовешь милицию? Тебе достаточно только громко крикнуть, как тебя услышат на вокзале, прибегут, начнут выяснять, кто кричит и почему… Так что? Память к тебе еще не вернулась? Где он?
– Кто?
– Ты что, правда ничего не помнишь? Я – Нина, – принялась она объяснять терпеливо, как учительница начальных классов маленькому ребенку. – А тебя зовут Лена. Ты – Лена Оленева…
Лена похолодела. Все. И фамилию знает.
– Мы с тобой – подруги по несчастью, понимаешь? Ну-ка, давай вспоминай… Тахиров – красивая сволочь, которая нас обоих водила за нос, вспомнила? Он спал и с тобой, и со мной, обещал жениться да еще и жил за счет своей женушки, ну как, вспомнила?
– Мила Белоус, – сказала на всякий случай Лена, думая, а что, если у нее действительно провалы в памяти, ведь кое-что эта особа о ней действительно знала. – Ну и что? Я тебя никогда прежде не видела. У меня нет подруг с таким именем. У меня подруг вообще нет…
– Я же сказала: подруги по несчастью… Понятное дело, что мы не могли быть настоящими подругами, поскольку делили одного любовника, Вадима… Итак, Мила уехала на юг, у нее там свой дом с садом, Тахиров пригласил меня к себе домой, мы там неплохо проводили время… А потом пришла ты.
– Я?!
Вот уж такого маразма она точно не помнила да и не могла помнить, потому что этого не было.
– Интересно, как же это я могла прийти, если он был с тобой. Он что же, идиот, пошел открывать, зная, что его могут застукать?
– Все очень просто. Он был пьян, сказал, что хочет нас познакомить, что мы отличные девчонки и что ему хорошо с нами обеими…
– Ты сошла с ума. Тахиров – очень осторожный… Я бы даже сказала, трусливый человек, он и пить-то никогда много не пьет, чтобы не потерять голову. Этого не могло быть… – прошептала она, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. – И что же было потом?
– Ты вошла, увидела меня… Я только что вышла из джакузи, на мне было лишь маленькое полотенце… Ты потребовала вина… Тахиров как будто обрадовался, несмотря на то, что был пьян, принес еще закуски, вина, мы сели, чокнулись, выпили за знакомство… Понятное дело, ты была не в себе, злилась, ты сидела красная, мне даже было тебя жаль… А потом мы напились… Пили уже виски, Тахиров – помнишь? – говорил, что от него не болит голова… Ты так странно смотришь на меня, словно действительно все забыла. Ты не бойся, секса никакого не было, чувствовался напряг… но только с твоей стороны, а не с моей. Меня, если честно, эта история лишь забавляла. А потом тебя понесло…
– В смысле… – Лена снова ощутила прилив дурноты. – Куда меня понесло?
– Ты накинулась на него, словно фурия… Стала бросать ему в лицо разные обвинения, оскорбляла… В сущности, поделом ему, я была с тобой полностью согласна. Живет себе парень в свое удовольствие, никакой ответственности ни перед кем… Ни стыда, что называется, ни совести. Но ведь и мы встречались с ним не ради любви, признайся, нам всем от него нужны были лишь две вещи, грубо говоря: секс и деньги, не так ли? Но тебя уже невозможно было остановить… Ты вообще стала такое говорить!.. Что он, мол, хочет тебя подставить, что он – в это, конечно, трудно поверить! – просил тебя якобы убить Милу, что он эгоист и свинья… Говорила про какие-то Синенькие, про подружку, про то, что ты его где-то там ждала, про мотылька… Думаю, ты просто много выпила. А потом ты вдруг бросилась к комоду, открыла ящик и достала оттуда пистолет, крикнула, чтобы все легли на пол, что ты так больше не можешь жить… Тахиров сказал, побелев, что пистолет заряжен, что Мила зарядила его, собираясь на юг, она просто забыла его на столике рядом со своей сумкой… И тогда на твоем лице появилось довольно странное выражение… Ты как-то нехорошо улыбнулась, выбросила вперед руку с заряженным пистолетом и выстрелила. Это все.
– Чушь. Чушь собачья… Этого не могло быть, – сказала Лена побелевшими губами. – Ты все это выдумала.
– Да, конечно, – вдруг разнервничалась Нина. – Я была рядом, моя одежда тоже оказалась забрызгана кровью. Я, по сути, стала чуть ли не соучастницей. Мне бы, по-хорошему, сразу вызвать милицию и все рассказать, но, надо признаться, ты повела себя таким образом, что я просто не могла этого сделать… Ты этого тоже не помнишь?
– Нет… – ответила Лена сухо, чувствуя, что еще немного – и она упадет в обморок. – И как же это я себя, интересно, повела?
– Ты направила пистолет прямо на меня и пригрозила, что поступишь точно так же и со мной, если я не буду держать язык за зубами. Мы протрезвели, сели за стол и стали думать, как избавиться от тела.
– А как же звук выстрела? Никто из соседей не вызвал милицию?
– Как видишь, никто…
– Пистолет был с глушителем?
– Понятия не имею. Я вообще все это и сама помню смутно… К тому же в квартире гремела музыка…
– Но Тахирова, выходит, я убила?
– Убила. Одним выстрелом в голову.
– И куда же мы дели труп?
– Завернули в покрывало или одеяло, во что-то пестрое, что валялось возле кровати на ковре, а потом глубокой ночью вынесли из квартиры и уложили в багажник твоей машины, вот этого «Фольксвагена».
– А деньги?
– В комоде были деньги, Мила оставила их Вадиму, перед тем как уехать на юг…
– Одиннадцать тысяч долларов?
– Ну вот! Наконец-то хоть что-то вспомнила.
