Андрей Шляхов - Психиатр
Верный смартфон (уже и представить невозможно, как можно было жить без постоянного доступа к Интернету) подсказал, что в торгово-развлекательном центре у Курского вокзала в половине первого ночи можно посмотреть «жизнеутверждающую комедию о головокружительных приключениях трех друзей, решивших свести счеты с жизнью».
Чего еще может желать психиатр-суицидолог для пятничного, точнее, уже субботнего похода в кино? Савелий повернул обратно и через двадцать минут уже сидел в почти пустом зале на очень хорошем месте в середине восьмого ряда. Жаль только, что кресла оказались чересчур удобными, располагающими ко сну и неге. Примерно на десятой минуте Савелий задремал и благополучно проспал до самого конца, до финальных титров. Проснулся в прекрасном расположении духа и поехал домой.
5
— Это — Останкино! О-стан-ки-но! Ну как не может быть маньяка в районе с таким названием!
— Обычное название, — пожал плечами Савелий. — Старинное, историческое. Бирюлево или Гольяново…
Редкий случай: посвятив утро субботы мелким домашним делам (закрепил расшатавшуюся розетку, смазал начавшие скрипеть петли туалетной двери, наклеил новые войлочные кругляши на ножки кресла вместо истершихся, заменил выключатель у бра над кроватью), Савелий позвонил брату и, узнав, что у того законный долгожданный выходной, пригласил его в гости. Обычно инициативу проявлял более общительный Виталик.
Встреча проходила в скромной, едва ли не спартанской обстановке — пили чай. Без сахара и пустой, потому что Виталику вдруг вздумалось начать устраивать разгрузочные дни, то есть одни сутки в неделю воздерживаться от еды и употребления спиртного. Эта идея была подсказана брату его собственными штанами, как форменными, так и штатскими. Словно сговорившись, все они начали с трудом застегиваться на поясе, причем с великим трудом.
Савелий попытался объяснить, что подобная разгрузка не даст такой пользы, как нормализация всего питания с отказом от чересчур калорийных продуктов и некоторым уменьшением рациона вообще, но Виталик не стал его слушать. «Мне проще сутки ничего не есть, чем постоянно держать себя в руках», — честно признался он. Савелий не стал настаивать на своем — пусть голодает сутки, если ему так хочется. Более того, чтобы не срывать брату его начинание, Савелий и сам солидарно пил чай без всего, отказавшись от пряников и любимого овсяного печенья с изюмом.
— Бирюлево — от слова «бирюльки»! — Виталик повысил голос почти до крика. — Тамошние жители, наверное, в бирюльки любили играть, всякие мелкие фигульки крючочками растаскивать. Или делали их на продажу всей деревней. А в Гольяново жила беднота, голь перекатная! Потому и Гольяново!
— А в Бескудниково? — поддразнил Савелий.
— Там жили одни паскудники! — рявкнул брат. — А потом первую букву изменили уже потом, для благозвучия! Но ты не уводи разговор в сторону, ты мне скажи — от какого слова пошло Останкино?
— Останки? — неуверенно предположил Савелий. — Надо же, никогда не задумывался…
— Вот-вот! — Виталик хлопнул ладонями по коленям. — Останки! Люди просто привыкли и не замечают, не вдумываются. И дернул же меня черт устроиться именно сюда! Были же варианты в Марьино и в Сабурово. Так нет же, выбрал Останкино. Как же! Крутой район, телевидение, Останкинская башня… А что мне до нее? У меня своя жизнь, у башни своя! Кстати, с ней не все так ладно, как кажется. Она излучает! И неизвестно еще, как это сказывается на мозгах! Я вот заметил, что в последнее время у меня на работе сразу голова трещать начинает. Раньше такого не было…
— Давление мерить пробовал?
— Да при чем тут оно?! — возмутился Виталик. — Я ему про излучение, а он мне про давление! Вы, доктора, вечно не по делу советы даете. Ты же психиатр!
— Да, — подтвердил Савелий.
— Вот и посоветовал бы, как защитить мозги от излучения!
Савелий уперся указательным пальцем в лоб, изображая задумчивость.
— Самое результативное — шапочка из трех слоев фольги, между которыми проложен войлок. И чтобы на верхушке был кусочек янтаря. Натурального.
— Правда? — вытаращился Виталик. — Или прикалываешься…
— Серьезней не бывает! — заверил Савелий. — Это сочетание предохраняет от всех видов излучения. Вокруг шапочки создается замкнутый контур…
Сдерживать смех дальше было невозможно. Савелий начал с хихиканья, а потом заржал в голос, наблюдая за тем, как меняется выражение лица брата. С удивленного на обиженное, с обиженного на суровое, с сурового на смеющееся… Трудно удержаться от смеха, если рядом с тобой кто-то заразительно смеется, пусть даже и над тобой.
— Я подозревал, что все это — лажа, но меня смутил янтарь, — признался, отсмеявшись, Виталик. — Шапочка… В такой на работу только приди — увольнение по ограниченному состоянию здоровья обеспечено. А район у нас все равно паршивый, валить оттуда надо.
— Вали, — разрешил Савелий.
— Не так-то все просто, брателло, — вздохнул Виталик. — И потом, так уходить тоже надо с умом. Горизонтальные перемещения — пустая трата времени, надо по вертикали, причем только вверх. Все выше, и выше, и выше… Я тут несколько дней подряд пробовал спать пораньше ложиться. Приду, быстро поем и сразу в постель. Лариска даже испугалась — не заболел ли.
— А зачем?
— Думал — вдруг осенит меня во сне, ну как Менделеева с его таблицей. Не получилось.
— С разбегу головой об стену не пробовал?
— Издевайся-издевайся, только не забывай, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. Рано или поздно мы поймаем душителя, но лучше бы, конечно, раньше. Вот если бы он в Ботаническом саду орудовал…
Виталик махнул рукой, что, мол, мечтать?
— А чем лучше? — спросил Савелий.
— Тогда его можно было бы поймать на живца. Элементарно! Берется несколько сотрудниц… Ну, что там объяснять. А тут как его на живца ловить?
— Можно наблюдать за подъездами, в которые должен прийти участковый врач…
— Была такая идея, но она неосуществима на практике. Вызовы идут один за другим, не успеешь за ними.
— А он успевает.
— Да. — Виталик вздохнул. — Понять бы еще его логику. Почему именно здесь, а не там? Как он выбирает жертву? По каким признакам? Он же ее даже не видит до того!
— Это вы, то есть мы, пока так думаем. А вдруг видит? А если он знаком со всеми? У Честертона был такой рассказ, кажется, «Невидимка», о том, что никто не обращает внимания на почтальонов…
— Савелий, не умничай! — осадил брат. — Мы уже не знаем, по сколько пар обуви истоптали, проверяя всех, начиная с дворников и заканчивая сотрудниками провайдеров, которые обслуживают линии. Я тебе даже больше скажу — не только участковых врачей перетрясли-просеяли через мелкое сито, но и участковых уполномоченных. Вдруг среди них какой-нибудь оборотень затесался? Я уверен, что меня тоже проверяли. У меня, кстати, в четырех случаях — железное алиби, а в одном — условное.
— Это как?
— Ну… — Виталик сделал плутоватую мину и подмигнул Савелию. — Скажем так — я работал с важным свидетелем по одному делу.
Подробностями Савелий интересоваться не стал. И так ясно, какого пола был свидетель, то есть, конечно, свидетельница, и как именно «работал» с ней любвеобильный Виталик.
— Короче говоря, все, кто имеет хоть какое-то отношение к Останкину, находятся под колпаком, — продолжил откровенничать брат. — Привязка убийцы к району не вызывает сомнений.
— А если зайти с другого конца… — подумал вслух Савелий. — Если вообще забыть про эти поликлиники, словно их никогда и не было, и попробовать представить… Нет, не подходит.
— Что? — оживился Виталик. — Что?
Он выбрал из яблок то, которое покрупнее и покраснее, взял в руку, внимательно рассмотрел со всех сторон и, удовлетворившись осмотром, хрустко надкусил. У Виталика с малолетства был один бзик — как-то раз ему в яблоке попался червяк, и с тех пор он придирчиво осматривал все фрукты, которые собирался съесть.
— Да так, пустое, — отмахнулся Савелий. — Подумал, а вдруг все убитые были членами какого-то тайного клуба? Жесткий садизм и все такое. Клуб тайный, глубоко законспирированный, поэтому вы о нем ничего не знаете…
— Ныу-ныу! — подбадривающе промычал Виталик, которому мешал членораздельно разговаривать набитый рот.
— Начинают свои игры, а потом заигрываются, случайно или нарочно. Но всяким развлечениям люди обычно предаются вечерами, ночами и по выходным. А в будний день, да еще вызвав врача…
— …приспичило позабавиться, — подхватил Виталик, забыв о недоеденном яблоке, — приперло так сильно, что не пошли на работу, вызвали врача, чтобы взять больничный, и начали свои любовные игры… Нет, так не бывает, чтобы случайный убийца несколько раз подряд идеально заметал следы. Разве что только дамы думали, что все это игра, а кавалер знал, что все будет по-настоящему. Слушай, брателло, а каков вообще процент мазохистов в обществе? Пять женщин на район с шестидесятитысячным населением — это как? Укладывается?
