Фея из комиссионки - Татьяна Игоревна Луганцева

Татьяна Игоревна Луганцева

Фея из комиссионки

© Т.И. Луганцева, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава первая

Вечерело. За окнами в домах зажигались первые тёплые огни. На стуле в кабинете следователя Виталия Николаевича Лебедева сидела, недовольно поджав губы, его давняя приятельница Яна Карловна Цветкова и отрицательно качала головой.

– Нет, Виталий, даже не проси…

Следователь отложил папку с документами, которые пытался просматривать, и недовольно сказал:

– Ну, а ты, моя дорогая, сколько раз обращалась ко мне за помощью, и я ведь ни разу тебе не отказал.

Яна недобро прищурилась.

– Ты не отказывал, но всегда меня отчитывал. И такая я была у тебя, и сякая…

Цветкова отличалась удивительной способностью влипать в самые невообразимые истории, из которых выкручиваться ей всегда помогал ее друг полковник Лебедев.

– Но ведь я тебе всегда помогал, а ты…

– Помогал… – прервала его Яна. – Куда же я без тебя? Хочешь сказать, что пришла моя очередь помогать тебе? – спросила она.

– Замуж ты за меня отказалась выходить, – напомнил Виталий.

– И правильно сделала, хоть дружбу нашу сохранила. Я не знаю, что тебе ответить. Глупая ситуация.

– Ты не знаешь мою маму. Для нее вопрос брака – это очень серьезно. Она объявила мне, что не умрет счастливой, пока я не обрету семью.

– Так женись! – не поняла Яна, накручивая длинные, абсолютно белые волосы на палец.

– Не хами! Ты знаешь, что это не мое.

– А со мной что тогда было? – удивилась Яна.

– С тобой случай особый, – смутился Виталий Николаевич, – а так я далёк от мыслей о женитьбе. Но когда мать наседала, я много раз упоминал тебя. И она затвердила твое имя, как название любимого печенья. Моя мама – очень проницательная женщина, и если я предъявлю ей какую-нибудь другую девушку в качестве своей будущей жены, она ни за что не поверит. Она – мать сыщика, и это звание несет гордо и со страданием.

– Хочешь сказать, что если ты сообщишь ей, будто я твоя невеста, она поверит? – спросила Цветкова.

– Вот тебе, Яна, точно поверит! И имя на слуху, да и актриса ты очень хорошая! – заверил ее Виталий Николаевич.

Цветкова окинула своего приятеля оценивающим взглядом.

Лебедев был мужчина среднего роста и среднего телосложения, с приятным, мужественным лицом, карими глазами с прищуром, с густыми, вьющимися темными волосами. Правда, сейчас они уже были подёрнуты сединой. Отличительной особенностью Виталия был его внешний вид, вернее, то, как и во что он одевался. Какие-то дико старомодные, не подходящие по размеру, мятые и всегда в пятнах костюмы. Они все были словно с чужого плеча и размера на четыре больше, чем нужно. Всегда на нем были мешковатого вида брюки и пиджак со спущенными плечами чуть ли не на уровне локтя. Яна недоумевала: где Виталий берет такую одежду? Ну, явно не в магазине! В магазинах одежды кроме этого незадачливого покупателя присутствуют вполне вменяемые продавщицы, которые дорожат своим рабочим местом и борются за звание лучшей работницы месяца. Костюмы Виталия оставались загадкой века. Рубашек у Лебедева было огромное количество, но он вряд ли их гладил. Рубашки также были жутко старомодными и по цвету, и по крою, и по форме воротничка, словно их пошили в шестидесятых годах прошлого века. Складывалось впечатление, что он где-то ограбил склад старой лежалой одежды.

Обувь тоже была под стать. Обязательно пыльные, вроде когда-то дорогие, но безумно стоптанные ботинки, давно потерявшие и цвет, и форму. Естественно, Виталий уверял, что они очень удобные, что его нога просто срослась с ними, а удобная обувь для следователя – уже залог успеха половины дела.

И еще старомодная стрижка и часто небритое лицо. Причем сразу было ясно, что это не модная лёгкая небритость, создаваемая специальной насадкой на дорогом триммере, а общее наплевательское отношение к себе. Одного взгляда было достаточно, чтобы любая женщина поняла, что перед ней холостой неухоженный мужик, который просто забыл побриться одноразовым станком и вот уже несколько дней не вспоминал об этом.

Но была и приятная черта. Виталий был очень чистоплотным и обожал дорогой мужской парфюм. Это его во многом оправдывало.

Коллеги подсмеивались над ним, но называли русским Коломбо. В следственном деле Лебедев был дока.

– Ты забыл, что я врач-стоматолог? Ты эти свои… эротические видения оставь в покое. Нашел актрису! – возмутилась Яна.

– Генетика, – не согласился Виталий Николаевич, намекая на то, что мать Яны, Валентина Петровна, всю жизнь служила ведущей актрисой в Театре юного зрителя провинциального театра.

– И что я должна делать? Конкретнее, – спросила Яна, понимая, что он от нее не отстанет.

– Мама объявила, что тяжело болеет и ей уже недолго осталось… Я не хочу, конечно, об этом думать. Но чтобы она уже успокоилась за меня… А я для мамочки – острый, неулаженный в этой жизни вопрос. Мы приедем к мамочке вместе, ты с ней познакомишься, попьём чайку – и всё. Я твой должник!.. – уговаривал ее Виталий Николаевич.

– И когда ты планируешь меня представить своей родительнице?

– Когда тебе будет удобно. Мама сейчас в Сочи.

– Вот как? О, нет! Только не туда! У меня что-то не очень хорошие впечатления от этого города. Вроде курорт, едешь отдыхать, развлекаться, а у меня там какой-то треш получается. Я уже боюсь услышать название города – Сочи!.. – поёжилась Цветкова.

– Это потому, что ты ездила без меня, а со мной всё будет спокойно и хорошо, – заверил ее Виталий Николаевич.

– Ну почему представлять нас друг другу надо обязательно в Сочи? Что за спешка? Может, подождать, когда она вернётся? – капризничала Яна.

– Мама находится там на лечении.

– Лечится от чего? – уточнила Яна.

– От старости, – вздохнул Виталий. – Пансионат для пожилых.

– Постой-ка! Ты свою мать сдал в богадельню? В дом для престарелых? – Большие голубые глаза Яны вспыхнули недовольством.

– Не нагнетай! Во-первых, это было ее решение. Во-вторых, это очень дорогой и хороший пансионат. Морские купания, свежие фрукты, медицинский уход, приятная компания. Дома она страдала от одиночества и тоски, а там у нее полно друзей. Мы разговариваем с ней по скайпу каждый день. Как только у меня выдаются свободные дни, я навещаю ее.

– И всё-таки ей с тобой было бы лучше, – возразила Цветкова. – Если бы ты был нормальный сын, то мать не ушла бы в дом престарелых.

– Я ни в чем ей не отказывал! Я всегда приглашал ее жить