Фридрих Незнанский - Дальняя командировка

Фридрих Незнанский

Дальняя командировка 

 Глава первая. ШМОН РАЙОННОГО МАСШТАБА

1

Они сидели в машине и сквозь стекло наблюдали за ярко освещенными стеклянными дверьми, возле кото­рых толклись несколько поздних посетителей, потеряв­ших всякую надежду пройти в ресторан. Картонная таб­личка с крупно написанными словами: «Извините, сво­бодных мест нет» — болталась на двери, а за ней маячила седобородая голова швейцара дяди Миши в фуражке с золотым околышем.

Все было чин по чину, как в больших городах.

«Странное дело, — размышлял сержант милиции Сте­пан Малохоев, сидевший с автоматом на коленях рядом с водителем, рядовым Ванькой Быковым, — городишко-то сто домов, и день будний, а кабак полон...» И продол­жил свою мысль вслух:

—  Не пойму, откуда у людей столько денег? Вот ты, Вань, пошел бы сегодня в этот «Сокол»?

—   А ты спонсируй! — ощерился плохими зубами во­дитель.

—  А ты, Серень? — Сержант обернулся к сидящему сзади рядовому Чуркину, тоже вооруженному автоматом.

—  Да чего ты душу травишь? — зло ответил тот. — Есть бабки, иди, а нет, так молчи. Надоело уже!

—  Ты как разговариваешь, Чурка, со старшим по зва­нию? — Степан по-хулигански вытянул далеко вперед нижнюю губу. — Ты на кого хвост подымаешь, салага?

—   А ты не прие... — едва не взорвался Чуркин.

—  Кончай, ребята! — оборвал разгорающуюся ссору водитель. — Дело делать приехали или базарить?

—   А че он?

—  А сам че?.. — уже беззлобно поставил точку сер­жант и, подняв с пола початую бутылку водки, отвинтил колпачок и сделал глоток. Протянул назад — Чуркину, а сам, приоткрыв дверцу, смачно сплюнул.

Чуркин тоже отхлебнул и отдал бутылку водителю. Быков посмотрел на нее со слабым сомнением.

—   Да пей спокойно, — поморщился сержант, — кому ты ночью нужен? Ты сам и есть законная власть, запомни...

Им было скучно. Даже, можно сказать, горько и тос­кливо. Хотя дело, ради которого приехали сюда, к ши­карному ресторану «Сокол», где еще располагались и танцевальный бар, и казино, обещало быть незаурядным. Но время шло, опускалась на небольшой городок Воздвиженск холодная и дождливая осенняя ночь, из бара доносилась веселая, отрывная музыка, а клиенты не по­являлись. И все меньше хотелось их ждать...

Клиенты, с которыми собирался провести «воспита­тельную работу» прибывший сюда наряд милиции — по личному указанию самого начальника районного управ­ления внутренних дел подполковника Затырина, — уже третий час веселились в ресторане. Заходивший туда — не в зал, конечно, дальше роскошного фойе с пальмами его с оружием не пустил дядя Миша — из-за занавески сержант понаблюдал за шумной, крикливой компанией, и стало ему завидно. Другие гуляют, и все им по хрену, а ты сиди и жди. А чего ждать-то? Обидно. И вместе с оби­дой появилась злость на тех, кто сейчас сидел за щедро накрытым столом. Наворовали, твари, у народа его кров­ные денежки и гуляют себе — в будний-то день!.. Гуляй­те давайте, будет вам сейчас праздник!..

Вернувшись в машину — старый, обшарпанный «коз­лик», сержант поделился своими соображениями с това­рищами. Те испытывали подобные чувства — давить их всех надо без всякого сожаления!

Нет, всех давить они не собирались. Такого разгово­ра с подполковником, с Павлом Петровичем, не было. Степану с товарищами предстояло всего лишь преподать двоим упрямым коммерсантам наглядный урок внима­тельности и сообразительности, что, по мнению того же Павла Петровича, должно было заодно и научить этих несговорчивых клиентов покорности.

Итак, какая ставилась цель? Показать, чья власть в городе. Объяснить, с кем необходимо считаться. А мож­но это рассматривать и как последнее предупреждение — тут уж как получится. Но до смертоубийства им было ве­лено не доводить дело ни в коем случае. Все, напротив, предстояло проделать корректно и в соответствии с за­коном — проверка документов, возникающие вопросы, то, се, обыск на месте, морды на капот, — это чтоб упор­ные коммерсанты почувствовали, кто они такие на са­мом деле, что с ними могут сделать те, в чьих руках власть. А убивать их незачем. Вполне достаточно им хорошень­ко морды начистить, но только так, чтобы следов помень­ше осталось. Ну а если человек сам поскользнулся на мокром асфальте и приложился будкой о бордюр, так это ж любой врач поймет! Особенно когда клиент под граду­сом. Такая вот диспозиция.

— Слышь, Степ, а чего они нашему Паше, дорожку перебежали, что ли? — спросил Чуркин. — За что им ко­зью морду-то?

—  Не твое дело, — огрызнулся сержант. — Или испу­гался уже?

—   Да я по делу. Ну начистим им рыла, а потом чего? Оставлять? Или в больницу везти?

—    У них там гостей до фига — будет кому везти, не твоя забота... Вон машинка-то, видишь? Японец! Тебе на один бензин для него сто лет пахать без передышки! Суки они... Паша сказал, что эти козлы совсем оборзели, нор­мальных человеческих слов не понимают. Не хотят пла­тить. Прокурор, говорит, намекал, что с техникой, с ком­пьютерами неплохо бы помочь. Как об стенку горох. Мэр с ними беседовал, а ему ведь на новый срок скоро надо, — значит, и финансовая помощь нужна. Не на свои же баб­ки он будет выбираться, верно? А эти вместо помощи выставили в витрине своего супермаркета плакат с Гузиковым и написали под ним, а он же хохол, что по-хох­лацки «гузка» — это куриная жопа и если народ его сно­ва выберет мэром, то сам же и окажется в этой жопе. Уже теперь окончательно. Ну Савелий и полез на стенку, Пашу нашего вызвал. «Хулиганство! — орет. — Я их под суд!» Прокурор то же самое: «Задержать!» Ну Паша к ним, а те: «Мы не знаем, кто вывесил, мы не видели, извиня­емся, виноваты». И сняли. И в газете своей, в «Новостях» этих, принесли извинения мэру за свой недосмотр. И повторили все, что было на том плакате написано. А на­роду только и надо — поржать! Да и плакат целый день провисел, все ж его видели. Лучше б уж, говорят, не из­винялись!

—   Ну и я видел тот плакат, и правда смешно. Так чего, за это козью морду? — снова подал голос Чуркин.

—   А ты, я гляжу, сомневаешься? Ладно, пусть бы од­ному Гузикову досталось, ну а с нами как? Паша им и намекал, и говорил в открытую, что милиция нуждается в спонсорской помощи. Мы ж не братва, никого, как они, не крышуем, порядок же охраняем все-таки! Те же каба­ки ихние, магазины, или, скажешь, не так? — Он грозно посмотрел на Чуркина.

—  Ну так...

—   Вот, а ты хоть раз за эту свою работу имел от них благодарность?

—   А на хрен мне благодарность?

—   А если бабки? Премиальные если, тогда как?

—   Бабки себе тот же Паша заберет... Не знаешь, что ли?.. Они между собой запросто договорятся. Не, ребя­та, тут буза какая-то.

—   Значит, так, — сухо приказал сержант, — мы с Ва­ней занимаемся ими, а ты стоишь с оружием на стреме и, если чего...

—   Стрелять, что ль?

—   Припугнуть, дурила... Ну, Серень! Ну, Чурка, ляп­нешь тоже!.. Все, парни, кончили базар, кажется, они пошли. Слушай команду: значит, так, если выйдут тол­пой, с гостями, едем только за нашими двоими, и там действуем уже по ходу дела, понятно? А если вдвоем вый­дут, прямо сразу и работаем...

На широкую площадку, освещенную огнями, льющи­мися из окон ресторана, и многоцветной рекламой на фронтоне здания, вышли несколько человек. Две жен­щины в легких меховых накидках на плечах, идя под руку, стали медленно спускаться по ступеням по направлению к большому черному джипу, припаркованному на огоро­женной стоянке, у бокового фасада здания. А двое муж­чин, надевая плащи, продолжали громко разговаривать с теми, кто их провожал, и смеяться. Один из них похло­пал дядю Мишу по плечу, что-то ему сказал, а остальные расхохотались. Дядя Миша поднял руку с фуражкой и помахал ею, будто провожая гостей в дальнюю дорогу.

Те двое мужчин, которые и были в данный момент нужны милиционерам, легко сбежали по ступенькам, обернувшись, тоже помахали оставшимся у дверей и по­шли к машине. А народ, вышедший из ресторана, вер­нулся обратно — продолжать, видимо, застолье.

Это было хорошо. Потому что гоняться на «козлике» за джипом — занятие пустое и даже напрасное.

—   За мной! — скомандовал сержант и первым выско­чил из машины. За ним, захватив с собой оружие, выб­рались худощавый, с азиатским лицом, Сергей Чуркин в утепленной форме, заметно великоватой для него, и рос­лый Иван Быков.

Один из мужчин — Алексей Владимирович Сороченко — разговаривал с женщинами, а второй — Дмитрий Иванович Теребилин, который, кстати, и был хозяином ресторана «Сокол», в котором проходил сегодня дружес­кий ужин, — открыв дверцу джипа, что-то искал в сало­не. Вот к нему и ринулся дежурный наряд милиции.

Никто не успел и слова сказать, как сержант Малохоев, больно ткнув Теребилина в спину стволом автома­та, почему-то торжествующим голосом приказал, при­чем так, будто перед ним был глухой: