Александр Холин - Лик Архистратига

Александр Холин

Лик Архистратига [1] (криптографический детектив)

…Невозможно соединить в себе знаменитую «мудрость змия» с «голубиной кротостью», если не познать до самых глубин природу самого зла. Без этого у добродетели не будет надёжной защиты Более того, честный и порядочный человек никогда и никоим образом не сможет исправить и перевоспитать бесчестных и дурных людей, если сам он прежде не исследует все тайники и глубины зла.

Френсис Бэкон

Абсолютная справедливость так же недостижима, как и абсолютная истина; но справедливый человек отличается от несправедливого своим стремлением к справедливости и надеждой достигнуть её, как праведный от лживого своей жаждой истины и верой в неё.

искатель вековой истины

Глава 1

— Рашидка! Рашидка! Долго нам ждать прикажешь? — раскатился по летней деревянной пристройке к придорожному ресторанчику русский голос с татарским акцентом круглолицего лысого мужчины. — Ты что, поросячий хвост, голодом нас заморить вздумал!

— Ну, что вы, Мусса, нельзя же так! — пыталась утихомирить круглолицего мужика девушка, сидевшая с ним за одним столиком. — Это хорошо, что владелец ресторанчика ваш знакомый. Это здорово, что он умеет готовить. А вам нет, чтобы порадоваться за друга, у которого клиентов — хоть отбавляй! Значит, дела идут хорошо, значит, всё, как надо получается. Так вы вместо этого — «голодом заморить!» — да мне и кушать не очень-то хочется. Я с вами просто за компанию, поскольку вы бесплатно вызвались отвезти меня в Коктебель. Нужно же вам хоть чем-то заплатить. Ведь в нашем неприютном мире всегда за что-либо платить приходится. Или я не права?

— Вот и плати, — усмехнулся мужик, вытирая лысину чёрным в белый горох носовым платком. — Ты, красавица, должна откушать бешбармак. Это и будет твоя расплата. Мне другой никакой не надо, не уговоришь! А так, как мой друган готовит — нигде не найдёшь! Я пока домой вернулся, на своём «Цундапе» пол-России исколесил, нигде ничего похожего нет, и навряд ли будет. Даже в Уфе ничего похожего.

— А что, Уфа — это бывшая или будущая столица для отмечающих праздник живота? — улыбнулась девушка, отхлебнув между делом заранее доставленный официантом лимонный коктейль.

— Ай, не столица, знаешь. Но лучше вашей Москвы, это точно. Там чужих нет, — твёрдо заверил её Мусса. — Вот ты, Наташка, говоришь, что любишь свой город. Говоришь, это твой дом. А чужих у себя в доме просто не замечаешь! Или просто не хочешь видеть?

— Выходит, я у вас в Крыму тоже чужая? — скривила губы Наташа. — При таком рассуждении никуда со своего двора показываться нельзя.

— Э-нет, коя барасем, — замахал обеими руками Мусса. — Ты — своя, русская.

Рашидка татарин — свой, русский. Я — татарин, но тоже русский. Даже в паспорте у меня и у него в графе национальность написано «татарин». А ты погляди в свой московский паспорт.

— И что?

— Как что?! — удивился татарин. — В новом русском паспорте у всех вас вместо графы национальность стоит слово «код» и дальше номер, будто ты не человек, а заключённый под номером таким-то. Этой отметины для русских только чужие и добивались!

— А кто же всё-таки чужие? — удивилась девушка. — Можешь объяснить?

— Чужие, — Мусса на секунду задумался, — они тоже русские, но чужие. Вот хотя бы Лейба Бронштейн, американский миссионер, чужих в страну толпами завозил. А сейчас чеченцами Москва забита — они там тоже чужие. Тут уж московский мэр Лужков постарался. Кстати, он тоже чужой, потому что не моргнув глазом продаёт столицу направо и налево.

— Это вы зря так про чеченцев, — вступилась Наташа. — В Москве чеченцев очень уважают. Например, Хасбулатов в конце прошлого века долго спикером был в Государственной Думе. У меня подруга Ленка даже замужем за чеченцем была.

— Была? — хохотнул Мусса. — Вот тебе и весь сказ.

— Да что вы прицепились? — не сдавалась Наташа. — Да, была! Но целых десять лет — а это не малый срок. И среди русских сплошь да рядом разводы бывают, ну и что? Недаром мужчины свою половинку очень долго ищут, а иногда и не находят вовсе.

— Среди наших русских всякое бывает. А я вот по соседству с чеченцами в Казахстане с детства вырос, — Мусса даже поднял вверх указательный палец. — Вырос и знаю кто они и что они. Мои родители там в ссылке были. Но я потом всё же домой подался, в Крым, где хохлов понабилось — не продохнуть. Я хоть татарин — но русский. А чеченцы к вам в столицу кинулись. Они её ещё в Москвабад не переименовали?

— Ну и что? — не понимала Наташа. — У нас и других национальностей полно, при чём тут чеченцы?.

— А то, — терпеливо продолжал пояснять татарин. — У твоей подруги ребёнок от чеченца есть?

Наташа молча кивнула головой, достала из нагрудного кармана джинсовки пачку «Лаки страйт», закурила и ожидающе уставилась на татарина.

— А то, — продолжал тот свою железную логику. — У них в семьях жён бросать запрещено законом. Это не то, чтобы ваххабитство какое, а семейный закон у них такой. Так вот. Если чеченец бросит жену и к тому же с ребёнком, он получает от старейшин проклятие до третьего колена. Смекаешь? Джигит сразу становится выродком без возможности что-то исправить. А ты говоришь, «уважают». Даже «очень уважают». Они-то как раз становятся чужими Бек-Бен-Ханазундерами. И в таких превращаются люди любой национальности, если молятся Золотому Тельцу. А любому такому Беничке — где есть Телец, там и родина. Ты в бочку с дерьмом Тельца засунь, так чужой и туда за ним влезет. Спроси у мужика своей подруги, когда он последний раз в храме был?

— Ой, можно подумать, вы регулярно мечеть посещаете, — ядовито усмехнулась Наташа.

— Не регулярно. Каюсь. Но раза два в месяц по пятницам — это как пить дать.

Мусса встал из-за стола, снял кожаную куртку и повесил её на спинку стула, потому что официант принёс и поставил на столик две глубокие глиняные миски, разрисованные затейливым орнаментом, наполненные татарской едой, приготовленной чудо-поваром Рашидом. Невдалеке от ресторанной веранды сновали разного калибра автомобили и один раз очень низко в сторону Севастополя пролетел вертолёт. Но внешний мир нисколько не интересовал остановившихся отобедать в «Гаечном ключе», где хозяин сам с удовольствием готовил для гостей.

— Ой, правда вкусно, — отметила девушка, отведав сначала осторожно, а потом всё больше увлекаясь поглощением национального кушанья.

— Нравится? — обрадовался Мусса. — Э, а мне как нравится! Такой бешбармак может только Рашидка приготовить! Нигде и никогда такого во всём Киммерийском уезде ты не попробуешь!

— Каком уезде? — с набитым ртом спросила Наташа.

— Киммерийском! — повторил её собеседник. — Э-э-э, да ты ничего про Киммерийское царство не слыхала?

— Нет, — засмущалась девушка. — Это далеко отсюда?

— Вах-ме! — поднял руки к небесам Мусса. — Мы с тобой уже целый час по земле киммерийской колесим! Это предки наши. И предки скифов. Они всегда с атлантами воевали. Атлантида в нынешнем Мраморном море была. Там и затонул остров, поскольку атланты только Мамоне поклонялись. Вот и получили то, что выпрашивали. Надо правильному Богу верить!

— Значит, вы говорите, у верующих всегда всё в порядке, а у тех, кто Мамоне кланяется и дела не идут, и жизнь не клеится? — ядовито вернулась Наташа к разговору. — Значит, будь я мусульманкой — у меня всё тип-топ получилось бы?

— Э-нет, — возразил татарин. — Мусульманка, христианка — что чепуху мелешь? Бог — не фраер, правду видит. И Бог один у нас. Ты знаешь?

Наташа утвердительно кивнула. В баре ресторана заиграла музыка, но она нисколько не мешала увлекательной беседе познакомившимся в Крыму людям. Ведь ничего не случается просто так. Даже Атлантида просто так не погибла бы.

— Ты сама в церкви бываешь? — поинтересовался Мусса.

— Не часто. Примерно так же, как и вы, но только по воскресеньям.

— Э-нет, — отрезал Мусса. — Бог один. А у каждого к Нему своя дорога. Вот если лживый человек исповедует Истинную религию, то Господь в гневе своём делает эту религию ложной, а если искренний человек исповедует ложную религию, то Господь Бог по милости своей великой делает ту религию Истинной. Я правильно выражаюсь?

— Ещё как! — согласилась Наташа. — Да вы, Мусса, с такими успехами скоро религиозным философом станете. Не удивлюсь, если через пару лет в Крыму объявится новый миссионер или даже пророк.

— С такой женщиной, как ты, — парировал он, — не только пророком, а орлом станешь. Но я уже женат, к сожалению. С другой женщиной мне уже невозможно. Я правду говорю.

При этих словах Наташа поперхнулась, закашлялась, и татарину пришлось даже похлопать девушку по спине.