Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась
– Весь цвет ваххабитской верхушки на меня посмотреть приходит. – Его опухшие, разбитые губы дрогнули в насмешливой улыбке. Запекшаяся корка лопнула, и с верхней губы на подбородок упала капля крови.
– Почему ты стал служить кафирам? – спросил вошедший.
– Я никогда никому не служил, – выдохнул Исламбек. Слизнув кровь с губы, вздохнул. – Мы знакомы много лет, Шервани, и ты знаешь, что Исламбек, как и его предки и родственники, никому не служил. За кровь мы платили кровью врагов. За оскорбление отплачивали ударом кинжала. Из-за угла не стреляли. В спину не били. Ты, Шервани, сейчас стал известным потому, что брат Шамиля. А ты не подумал о том, что вашу фамилию, Басаев, многие чеченцы будут вспоминать с ненавистью и презрением? Шамиль, твой брат…
– Заткнись! – перебил Шервани. – Чеченцы гордятся моим братом. Шамиль, как и Эмир Шамиль, который полтора века назад воевал с русским царем…
– Ты плохо знаешь историю, – усмехнулся Исламбек. – Полтора века назад Эмир Шамиль сам сдался царю и остановил свой народ. Он понял…
– Я пришел сказать тебе, – снова перебил его брат Басаева, – что Шамиль дарит тебе легкую смерть. Ты умрешь от одной пули. Хотя все против. Ты помогаешь кафирам. И недостоин…
– Идите вы, – усмехнулся Исламбек, – со своим даром! – И, дав понять, что разговаривать больше не намерен, закрыл глаза.
Шервани, покраснев от ярости, ткнул его кулаком в живот. Вздрогнув, Исламбек сдержал рвущийся крик и прикусил разбитую нижнюю губу. Брат Шамиля Басаева вышел.
– Говорят, скоро на улице Жуковского, – торопливо делилась услышанным тетя Настя, – будут казнить русского шпиона, повинного в наведении ракет на рынок. Или повесят, или голову отрубят. Как шариатский суд решит, так и будет.
– Русского шпиона? – насторожился Борис.
Она, доставая из сумки хлеб, сахар, какую-то крупу, отдала ему две пачки «Примы».
– Терпеливый ты мужик, – уважительно заметила женщина. – Сколько без курева, а пришла – даже не заикнулся. Мой, бывало…
– Когда этого русского казнить будут? – нервно спросил Борис.
– Не знаю, врать не стану. Слышала, так говорят. А когда…
– Как узнать?
– Друг, что ли? – Бабич молча кивнул. – Я узнаю, – вздохнула она. – Завтра схожу и узнаю.
– Так, может, его завтра и казнить хотят?
– Нет. У этих ваххабитов какой-то праздник, что ли. Завтра ничего делать не станут.
– Тетя Настя, – шлепнув себя по кончику носа, быстро проговорил Бабич, – надо узнать, когда казнь. Понимаете? Я с ним сюда пришел. И хрен им на рыло, чтоб они, духи, ему голову рубили или вешали, как декабриста. Узнай, когда это будет. Я вам Машку оставлю, вы сможете о ней позаботиться. До наших дотянете, а там как пойдет. И еще – обо мне никому ничего не говорите, когда наши придут. Я уйду – и забудьте. Очень прошу.
– Ладно, – явно удивленная, согласилась женщина.
– Постарайтесь сегодня узнать, – попросил Бабич. – А у кого вы хотите спросить?…
– Тут есть одна чеченка, – женщина поняла его, – она все знает и никому не скажет. Да и я ведь не глупая. Я ж не скажу, что для кого-то узнаю.
* * *– Ты все ищешь? – насмешливо спросила вошедшую Хавиту коротко стриженная светловолосая женщина средних лет. Чеченка поставила винтовку в угол, села в кресло и, откинувшись, зевнула.
– Дамочки, – заглянул в комнату рыжеусый мужчина, – пора.
– Куда вас? – спросила Хавита.
– Свободная охота, – натягивая на руки белые атласные перчатки, улыбнулась светловолосая. – Хочется огнеметчика подцепить, за них платят очень хорошо. Правда, работают они умно. Мне пока не везет. С солдатами легче: ранишь одного – и жди. К нему двое, а то и трое кидаются. Взаимовыручка! – Она рассмеялась.
Поднявшись, она и еще две женщины вышли из комнаты.
– Перестань ты ее искать, – наливая в чашку кофе, посоветовала Хавите чеченка в камуфляже. – Она, наверное, уже у федералов.
– В городе Малика, – упрямо проговорила Хавита, – я найду ее. Из-за нее…
– Перестань, – недовольно перебила ее лежавшая на кровати крепкая чеченка с сигаретой. – Надо было тогда не упускать.
Видимо, ее слово здесь что-то значило: Хавита промолчала.
– Очень хорошо, – довольно улыбнулся мускулистый чеченец с перевязанной головой. – Ты получишь награду, – взглянул он на невысокого человека с худым лицом и не по-кавказски жидкой бороденкой. – Но почему влез Гуча?
– Хозяин отвечает за гостя.
– Ну? – нетерпеливо спросил Борис.
– Нет ее, – виновато сказала тетя Настя, – уехала куда-то. Но…
– В общем, так, – перебил Борис. – Я сейчас уйду. Постараюсь выяснить насчет этой самой казни. Заодно и посмотрим, как Машка с вами побудет. Не потащу же я ее с собой. – Он вздохнул. – С вами она целей будет. Да и у меня шансов живым выбраться из вашего ада больше. Кругом приглашения развешаны: «Добро пожаловать в ад». Значит, ждут федералов. Только ад вам, духи поганые, будет! – зло пообещал он. – Потому что вы даже не за Аллаха воюете, хотя и визжите: «Аллах акбар». Ад вам по полной программе выдадут. – Оглянувшись на дверь комнаты, в которой была девочка, добавил: – Ей ни слова. Заодно узнаем, как она без меня.
– Может, не пойдешь? – вздохнула тетя Настя. – Вдруг тебя…
– Не каркайте, – буркнул Борис. Подхватил автомат и вышел.
– Помоги тебе Бог! – перекрестила его спину тетя Настя.
Денис внимательно смотрел на остановившийся у дома «форд-скорпио». Из машины никто не выходил.
– Денис, – заглянула в дверь Малика, – ты что?…
– Машина стоит уже восемь минут, – сказал он, – никто не выходит.
Малика, подойдя, осторожно выглянула.
– Они ждут блоковоз. Я уже видела эту иномарку. Приезжает большой грузовик с блоками, и краном выставляют блоки по краям дороги, суживая ее.
– Понятно…
«Что-то здесь не так», – подумал Денис.
– Пойдем есть, – позвала Малика, – мы приготовили…
– Я потом, – не отрывая взгляда от машины, сказал Денис. – Не нравится мне эта иномарка-наблюдатель. Что-то вроде ревизора. Почему так проверяют?
Малика хотела что-то сказать, но, передумав, вышла. Калмыков продолжал внимательно наблюдать за машиной. За ней остановились подъехавший «ЗИЛ-130» с металлическим кузовом и автомобиль с краном. В кузов из кабины самосвала пересел мужчина, а водитель – в кабину крана, и стрела с отцепленным тросом нависла над кузовом. Чеченец прицепил трос и вскинул руку:
– Вира!
Стрела начала подбирать трос. Скоро над кузовом показался бетонный блок-ограждение. Денис наблюдал за работой. Мужчина выскочил из кузова и начал показывать крановщику:
– Майна!
К нему подошли трое наконец-то вышедших из иномарки боевиков. Сняв автоматы, поставили их у колеса самосвала и вчетвером начали устанавливать блок у края дороги.
– Вот не подумал бы, что духи будут беспокоиться о дорогах…
Из иномарки вышел невысокий мужчина в очках, с чемоданчиком. Он подошел к торцу поставленного блока, и вконец изумленный Денис увидел, как присевший очкарик вытащил небольшой квадрат из торца блока. Четверо в это время пробивали в асфальтном покрытии дороги тонкую полоску.
– Что это они делают? – непонимающе пробормотал Калмыков.
Чеченцы еще несколько минут возились там. Потом все машины уехали. Денис, накинув куртку, взял автомат и вышел из дома.
– Девочки, – остановившись около окна кухни, негромко проговорил он, – на всякий случай прикройте. – И тут услышал где-то справа рыдания. Женщина, плача, что-то громко кричала по-чеченски. Денис остановился. Кричали от домов, разбитых при бомбежке колонны.
– Будьте вы прокляты, русские собаки! – увидев устремленный на нее взгляд Дениса, перевела Малика. – Она проклинает русского летчика, – объяснила ему Малика. – У нее погибли двое детей. Сыну пять лет и девочке двенадцать. Она говорит, что отравит русских солдат, если они придут на чеченскую землю. Это женская клятва мести, месть матери за убитых детей. – Денис сделал шаг в сторону женщины. – Не ходи, – попросила Малика. – По тебе видно, что ты русский. А ей сейчас все равно. Она может кинуться на тебя. Хорошо, что в двух других домах никого не было.
Денис вернулся в дом.
– Иди поешь, – позвала Марият.
Он молча прошел мимо. Войдя в комнату, поставил автомат к стене.
– Здесь война, – словно оправдывая летчика, проговорил Денис. – Это, конечно, страшно и жестоко, когда погибают те, кого пришли освобождать. Но все-таки это война. А кто скажет, почему кричали, захлебываясь слезами отчаяния и боли, матери погибших детей в разрушенных взрывами домах в Волгодонске и Москве? За это должны ответить те, по чьей воле это произошло. Виновники известны, и именно их пытаются наказать. Да, жители гибнут и будут гибнуть. Это война. – Помотав головой, достал сигарету.
Борис неторопливо, стараясь не привлекать к себе внимания, шел по улице. Он понимал, что рискует, но не мог не выйти. Вдруг удастся узнать время казни так называемого русского шпиона? Он был уверен, что это Денис. И знал, что будет делать.
