Моя Оборона! Лихие 90-е - Артём Март
— Простите, у меня такие порядки, — проговорила Валерия Павловна. — Заранее напоминаю. Больно часто мне жильцы попадаются, кто проплату забывает.
С этими словами женщина бросила взгляд на дальнюю прикрытую дверь в комнату третьего жильца.
— Здравствуйте, — закрыл я за собой входную.
Женщины глянули на меня, как только я зашел в широкую прихожую. Тут были очень высокие потолки, старинная лаковая мебель, белые стены и желтоватые разводы на потолке.
— Ой, привет, Витя, — улыбнулась неловко девушка. На щечках ее тут же появился румянец.
Валерия Павловна суховато поздоровалась и тут же заявила:
— Через три дня…
— Квартплата, помню. — Ответил я.
— Ну вот и хорошо. — Буркнула она и обернулась к приоткрытой двери. Несмело к ней зашагала.
Я встретился взглядом с девушкой. Та посмотрела очень смущенно, потом спрятала взгляд.
— А мы, вот, с Сережей на день рождения к его начальнику собираемся, — буркнула она немного неуместно.
— Ну хорошо. — Я пожал плечами.
— Ну да…
Девушка явно растерялась и как-то замялась. В глазах ее поблескивал явный ко мне интерес. Не, извини, девчоночка, как там тебя по имени, запамятовал, но на замужних я не очень. С женщинами у меня и без тебя проблем в молодости не было.
— Ну… Ну пока, Витя, — улыбнулась она, несмелой улыбкой.
— Да, пока, — сказал в ответ, но улыбнулся открыто, хоть и одними губами.
Девушка повременила закрывать дверь, словно хотела еще посмотреть на меня, а потом все же щелкнула дверью.
Я пошел к своей комнате, но замер на входе, глянул на хозяйку. Все потому, что у нее с третьим жильцом — молодым парнем, что работал на загибающемся нынче армавирском мясокомбинате (и, насколько я знал, состоял в Мясуховской банде), начался занятный диалог.
— Ген, Гена! — Позвала женщина и оглянулась на меня.
— А! Да! Здрасте, теть Валь.
— А это у тебя кто? — Удивилась хозяйка, когда парень открыл дверь и она заглянула в его комнату.
— Да друг мой, Игорем звать!
— Здрасте! — Раздалось изнутри.
— Ну… — хозяйка растерялась. — Я же предупреждала, что чужих водить ко мне нельзя… Что…
— Да ниче-ниче. Не переживайте. — Поторопился он ответить. — Игорь уйдет скоро.
— Ген, ну это же уже не в первый раз… Ну можно же как-то…
— Да ниче-ниче!
Валентина Павловна мялась под дверью, а рыжий парень по имени Гена — высокий и жилистый, одетый в вислые спортивные штаны и свитер в серых ромбах, выглядывал в дверной проем, придерживая дверь. Смотрел он на хозяйку снисходительно и немного хитро, будто сам был хозяином.
— И про квартплату напоминаю тебе, — совсем понизила голос Валентина Павловна. — Ты мне в прошлый раз не заплатил, я глаза на это закрыла. Ты так-то мальчик хороший. Потому я тебе навстречу и иду…
Я слышал в ее голосе, что ничего она не идет навстречу рыжему Гене, а боится его. Видать, знает она, что он из Мясуховских. Насколько я помню, через год Мясуховские сильно укоренятся в этой квартире. Они выживут остальных жильцов, а одинокую Валентину Павловну доведут до алкоголизма. А начнется все с него, с Генки.
— Да ниче-ниче. — Проговорил Генка. — Заплачу обязательно, не переживайте!
— Ну… Ну хорошо… — Не решилась возразить Валентина Павловна.
Не успела она попрощаться, как Генка закрыл дверь. Изнутри послышались тихие приглушенные разговоры. Хозяйка хотела было подслушать, но опять не решилась. Ушла в свою комнату. Я тоже пошел к себе.
М-да… Уже и забыл я, как хреново жил в эти времена, до основания Обороны. Эта комната была намного хуже моей съемной однушки из две тысячи двадцать четвертого. Было в комнатке — вот что: шкаф, койка под маленьким окошком, да тумба. На стене красный ковер, на высоченном потолке старинная разлапистая люстра и битая лепнина. В люстре горело только две лампочки.
Ну ничего. Я из этой кладовки выберусь и сделаю это гораздо быстрее, чем в прошлый раз, в молодости. С этими мыслями я лег на кровать и задумался.
Так. Я глянул на свою Монтану. Времени было полдесятого. В десять нужно позвонить в Элладу, там сегодня точно кто-то из наших дежурит, насколько я помнил. Расскажу мужикам, все и про Шелестова, и про Злобина. Нужно решать, что делать дальше. Шелестов раскололся, признался про свою крышу, ну и может побежать к ней за защитой.
Ну, Седой, насколько я знаю, не совсем отбитый, под бизнесмена косит. Можно с ним договориться. Да только пока за нами никакой силы нет, о договорах и думать не стоит. Бандосы только силу уважают. И силу эту надо нам набрать в кратчайшие сроки. Была у меня по этому поводу идея, и было также для мужиков одно деловое предложение, как начать нам бизнес с Обороной.
Чтобы не терять времени, пошел я на кухню, что-нибудь перекусить. Глянул в низенький холодильник, немного растерялся. Был он единственным на всех жильцов и у каждого внутри была своя, отдельная полочка. Вот только забыл я, какая из них моя.
Меня выручили армейские консервы. В банке с желтенькой этикеткой стояла тушенка с мясом. Такое добро могло быть только у меня. Егор Степаныч, у которого в армии было много друзей, угощал, время от времени.
Мои консервы покоились на верхней полке, что была сразу под покрытой толстой наледью морозилкой. Правда, кроме консервов там было негусто: еще одна банка тушенки, паштет, да замотанный в пакет кусок сала. Он тут еще до меня лежал неизвестно сколько времени. Даже в будущем я не раз и не два про него за водкой прищучивал.
Долго думать я не стал, схватил свою гречку, открыл банку. Когда нашел на кухне мусорное ведро, увидел, что лежит там, сверху пустая банка из-под таких же консервов. Моих консервов. Интересно, это я их сам съел? Ну, тот, другой я, что был до перемещения, или кто-то еще? Пожав плечами, я кинул рядом и другую пустую банку.
Гречку с мясом разогрел я на сковородке, да сел у окна. Стал есть, задумчиво глядя на двор.
Минут через пять на кухню ввалились. Мясуховские: рыжий со своим дружком — парнем лет двадцати, который, однако был не ниже меня ростом и почти таким же, широким в плечах, болтали о чем-то своем, неприятно гоготали.
Рыжий почти сразу заглянул в холодильник. Здоровяк
