Евгений Сухов - Матерый и скокарь
Выстрелом прозвучал сухой звук выключателя. Запись прервалась, как если бы ее не было вовсе. В висках забилась жилка, тревожно отсчитывая удары.
– Теперь ты понял, что мы не шутим? – спросил все тот же спокойный голос.
Запись окончательно развела их в разные стороны, не предусматривая даже видимости возможного компромисса.
Внутри Глушкова что-то болезненно раздвинулось. Такое впечатление, что деформации подвергались даже его ребра. Настя! Девушка была единственным существом в этом мире, кого он любил по-настоящему.
Сглотнув горький ком, Кирилл едва выдавил:
– Да.
– Меня не подводит чутье. Я знал, что мы поладим.
На пол, слегка задев каблуки, что-то смачно шлепнулось. Очень похоже на журнал или на какой-то весьма объемный пакет. Кирилла подмывало обернуться и посмотреть, что же лежит у него под ногами. Но мешал ствол пистолета, который, как будто бы почувствовав его желание, немилосердно впился в лопатку, продолжая буравить кожу.
– Все дополнительные инструкции находятся в пакете на полу. Ты можешь его взять сразу, как только захлопнется за мной дверь. И чтобы без глупостей… Ты меня понял?
– Да.
– И еще… Если не уложишься в два часа, то будем считать, что наша сделка не состоялась.
– Когда мне начинать?
– Отсчет начнется сразу, как только за мной захлопнется дверь подъезда.
Кирилл невольно распрямился, когда незнакомец отвел руку, а еще через секунду за спиной послышались удаляющиеся шаги. Шаркнула у входа ступня, а затем послышался скрип затворяемой двери.
Злорадно хлопнула сжатая пружина, и в подъезде установилась тишина.
Некоторое время Кирилл Глушков продолжал стоять, вслушиваясь в безмолвие. Его чувства обострились невероятно, ему казалось, что в этот момент он способен услышать шевеление тараканьих усов.
Плотной ватой со всех сторон обступила тишина.
Желающих говорить ему грубые слова и сверлить спину пропахшим стволом более не находилось. Если бы не те неприятности, что произошли с ним в последние полчаса, то жизнь можно было бы назвать вполне сносной.
Повернувшись, Кирилл увидел на кафельном полу большой белый конверт, в каком обычно отправляют заказные письма. Вот только адрес не написан.
Склонившись, он поднял пакет. Что же в нем может быть? Открыв, увидел тонкий листок бумаги, на котором было написано три адреса: два находились на Волгоградском проспекте, а третий – на Дубровской.
Чертыхнувшись, подумал о том, что все три адреса разделяет пятнадцать минут быстрой ходьбы. Следовательно, нужно будет добираться на машине, что, в свою очередь, связано с определенными трудностями. Слава богу, что от него не потребовали нагрузить сумки скарбом, – каково это топать с нагруженными баулами до места парковки автомобиля!
Сложив вчетверо конверт, Фомич сунул его в карман куртки и вышел из подъезда, невольно испытав чувство облегчения. Теперь все зависит от него.
* * *Полноватый мужчина в джинсах и темно-синей рубашке, спрятавшись за стволом липы, с напряженным вниманием глядел на дверь подъезда. Вот она широко распахнулась, и из нее скорым шагом, с небольшим саквояжем в руке, вышел молодой мужчина. Не оглядываясь, он прошел вдоль дома и свернул за угол.
Довольно хмыкнув, толстяк вытащил из кармашка рубашки мобильный телефон и набрал номер.
Глава 6
У тебя осталось пятнадцать минут Здание обезлюдело – оно и понятно, откуда здесь взяться суете, когда время неумолимо движется к полуночи. Телефон подал сигнал в тот самый момент, когда Николай Григорьев подходил к кабинету шефа.
Вытащив его из кармана, он негромко проговорил в трубку:
– Слушаю.
– Беседа состоялась.
Григорьев довольно улыбнулся и выключил телефон – большего не требовалось. Слегка постучавшись, он вошел в кабинет шефа.
– Прошу прощения, Валерий Нестерович, – негромко произнес он. – Все идет точно по плану. Можно включать.
Шеф стоял у распахнутого окна и курил. Высокий, крупный, он весьма гармонировал с массивной старинной мебелью своего кабинета. Пожалуй, ей было лет сто, а может быть, даже и поболее. Однако избавляться от нее он не спешил и чувствовал себя в громоздких кожаных креслах весьма комфортно.
Валерий Нестерович отошел от окна и устроился перед монитором.
– Ты уверен, что это именно тот человек, который нам нужен?
Голос у шефа был ленивый, тягучий, как если бы он делал одолжение всему свету. Его манера вести разговор очень раздражала, зачастую мешала сосредоточиться, вот только желающих высказать свое неудовольствие отчего-то не находилось.
Чревато!
Уткнувшись в монитор, он даже не соизволил взглянуть на собеседника, и Григорьеву пришлось рассматривать мясистый затылок шефа с крупными складками, отмечая на закругленном черепе все анатомические особенности. Так, например, с некоторым удивлением он обнаружил, что уши у него слегка оттопырены, что весьма приметно именно под этим углом зрения. А на шее отчетливо выделялась темно-коричневая родинка, которая очень напоминала разлапистого паука.
Создавалось впечатление, что Валерий Нестерович обращался к кому-то другому. Но в комнате они были вдвоем, а следовательно, обращался шеф именно к нему. Впрочем, это была его особенность разговаривать с подчиненными, не показывая при этом лица. А потому приходилось всякий раз держаться в напряжении, чтобы не пропустить заданного вопроса.
Шеф не любил повторять дважды, и это приходилось учитывать.
– Абсолютно! Глушков Кирилл, он же Фомич. Такое погоняло он заслужил за умение искусно работать фомкой. Возраст двадцать восемь лет. Профессиональный домушник. В криминальных кругах очень большой авторитет. Мое мнение, что другого такого в Москве не найти, пожалуй, даже во всей России, – уверенно заключил Григорьев, наблюдая за тем, как Валерий Нестерович по-деловому устроился за монитором компьютера. С этого ракурса родинки было не видно, как если бы паук, испугавшись пристального взгляда, решил уползти за край высокого воротника. – Я наблюдаю за ним последний месяц. Лучшую кандидатуру, чем он, отыскать просто невозможно. Я бы даже сказал, что он прирожденный домушник. Часто в квартиры он проникает даже не для того, чтобы чего-то украсть, а так… из-за азарта!
– Азарта, говоришь? – подивился Валерий Нестерович, стукнув по клавише.
На мониторе возникла новая картинка, в которой на первый взгляд не было ничего особенного – обыкновенный пятиэтажный дом сталинской постройки, с обшарпанным крыльцом и высоким навесом над входом. Единственной добротной вещью была разве что входная дверь, которая, казалось, была сработана на века.
Повернувшись, Валерий Нестерович теперь смотрел на помощника в упор, что было для него крайне нетипично. Григорьеву хотелось поежиться от столь выразительного внимания, но делать этого не следовало, и предстояло стойко выносить тяжесть пытливого взгляда.
Весьма неприятное ощущение!
Невольно проскакивала мыслишка, что он не смотрит, а беспардонно буравит мозг колючими черными глазами.
Похоже, в этот раз он решил сполна испытать силу своего демонического взора.
В какой-то момент Григорьеву захотелось свернуться в клубок, забиться под стол перепуганным тараканом, превратиться в крохотную куколку, а то и вовсе умереть на время, но делать этого не следовало. Испытание надо было выдержать достойно.
Нужно было как-то отвлечься, и теперь все свое внимание Григорьев сосредоточил на воротнике его пиджака, в который вкрались небольшие частички перхоти.
– А не навредит ли нам этот азарт?
– Не думаю, – уверенно проговорил Николай Григорьев, отмечая, что радужка глаз у шефа разная. Возможно, такой художественный эффект женщин сводит с ума, но мужчин он невольно заставляет напрягаться. – Для него это некоторое самовыражение. В своем деле Глушков профессионал высочайшего класса и постоянно испытывает потребность доказать себе, что он самый лучший. Две недели назад, буквально балуясь, он вскрыл два десятка квартир, причем четыре из них были высочайшей крепости, да еще с бронированными замками.
– А что было в квартирах?
Вопрос прозвучал таким образом, как если бы Валерий Нестерович всерьез интересовался содержимым квартир. Вот сейчас выдвинет ящик стола, извлечет из него фомку и отправится на воровской промысел.
Григорьев попытался погасить невольную улыбку.
– Квартиры были упакованы под самую завязку, но он взял только ювелирные изделия.
– И что именно?
– Изумрудное колье, рубиновый браслет и пасхальное яйцо работы Фаберже. Весьма серьезная вещь!
– Ах вот оно что! Оказывается, он работает по-крупному. А по его внешности этого никак не скажешь. Как же ему голову не отвернули за такие дела?
Хмыкнув, Григорьев проговорил:
– Покупателем выступал его приятель. Собственно, из-за этого яйца Фаберже на него и вышли. Он пытался продать его иностранцам, а те поделились информацией с кем-то еще. Хозяину об этом стало известно, вот и открутили парню голову. Решили, что квартиру взломал именно он.
