Б. Седов - Фарт
Так он точно не скажет. Потому что получается, что именно он, Наринский, со своими Игроками дал мне все, что я имею на сегодняшний день, все, включая красавицу Маргариту, и те сокровища, и ту власть, которые, казалось бы, я добыл своими руками и своей кровью, добыли на самом деле Игроки, пользуясь мною как инструментом-манипулятором, который применяют там, куда человеку так просто не добраться, или там, где находиться крайне опасно. Опасно для Игрока, а не для меня, со мной-то считались не больше, чем слесарь считается с мнением пассатижей. Но теперь все изменилось, я перестал быть пешкой на их шахматной доске, и если не ферзь, то фигура во всяком случае значимая, а фигур за просто так хороший шахматист не отдает.
А значит – или он меня укачает, или сидеть мне за все мои подвиги лет двести.
Хорошо еще, что у нас не приняты законы об официальном членовредительстве. А так было бы для властей удобно: раз – и оттяпали уголовнику ноги по колено, а то и по самую жопу! И отпустили. И будет он на тележке кататься, деревянными утюжками от асфальта отталкиваясь… Подайте пострадавшему от правосудия!
А можно еще глаза выкалывать вместо тридцати лет тюрьмы.
Тоже нормально.
Что-то меня на чернуху потянуло, нужно бы это дело коньячком переложить.
– Ну что, – сказал я Володе, – еще по одной?
– Можно! – с энтузиазмом ответил он и вызвал стюардессу.
– А знаешь что, – осенило вдруг меня, – давай сразу бутыль возьмем! Ну что эти шкалики – позор, да и только.
– Бутыль… – Володя посмотрел на часы, – вообще-то нам еще шесть часов лететь, так что… Давай!
– Но у меня при обыске все деньги забрали.
– Ладно, кандальник, успокойся! На бутыль-то и у меня есть.
Подошла стюардесса, и федерал заказал бутылку коньяка.
Она с сомнением посмотрела на меня, но Володя сказал:
– Вы меньше смотрите, а больше выполняйте заказы. А то я сейчас наручники с него сниму – знаете что начнется?
– Она не знает, – многообещающе сказал я, – ты сними, может, она как раз хочет узнать. Я таких девушек знаю. Вот с нее и начну.
Американская целомудреница побледнела и пошла за коньяком.
В динамиках раздалось шипение, потом мелодичный звук гонга, и приятный женский голос произнес на английском:
– Наш полет проходит на высоте тридцати тысяч футов над поверхностью океана со скоростью шестьсот пятьдесят миль в час.
После этого она начала молоть какую-то чепуху, потом повторила то же самое на русском и на немецком, и наконец трансляция заткнулась.
– Мы ведь в бизнес-классе летим? – поинтересовался я.
– Конечно, – ответил Володя, – у нас ведь важное дело, так что в бизнес-классе.
– Вот и хорошо, – сказал я, – возьми мне пачку сигарет, а то так курить хочется, что и переночевать негде.
Володя засмеялся и сказал:
– Вот уж не ври! Переночевать-то у тебя есть где, это точно.
– Это в том случае, если мы не рухнем где-нибудь на середине Атлантики.
– Типун тебе на язык, – нахмурился Володя, – я плохо плаваю.
– А ты думаешь, там будет чему плавать? После удара о воду мы все в голубцы превратимся. Вместо капусты – одежда, а внутри – фарш.
– Что-то ты, Константин Разин, чернуху гонишь.
Вот и он заметил, подумал я и ответил:
– А меня с тех пор, как около «Лунного света» повязали, только на чернуху и тянет. Если бы я тебе рассказал все, о чем думаю, ты бы из самолета выпрыгнул.
– Это ты следователю расказывай. А я – человек простой, силовик, так сказать. Ну, иногда – полевой агент.
Стюардесса принесла коньяк, и Володя, расплатившись, добавил два доллара и попросил принести пачку «Мальборо».
Она ушла за сигаретами, а я, глядя, как Володя ловко распечатывает бутылку, думал о том, что вот сидит рядом со мной нормальный парень, коньяк открывает, вроде не подлый, ну, работа у него такая…
– Слушай, Володя, – спросил я, – а если я тебе задам неприятный вопрос, ответишь?
– Ишь ты… Дознаватель, что ли? – отозвался Володя, разливая коньяк по рюмкам, стоявшим на столике, который он по такому случаю откинул от спинки кресла, стоявшего перед ним.
– Ты не увиливай. Ответишь?
– Посмотрим, – сказал он, – ну, будь!
– Эй! – раздался вдруг голос второго спеца, о котором я уже и думать забыл, – ну вы и животные, однако! Так в два рыла и будете коньяк трескать? Нехорошо. Даже Бог велел делиться.
– Серега, я думал, ты спишь, – ловко вывернулся Володя.
– Расскажи это своей бабушке, – ответил Серега и, вернув спинку кресла в нормальное положение, с хрустом потянулся, – поспишь тут с вами. Только задремал, а они снова над самым ухом трендеть начали!
– Ладно, не гундось, – сказал Володя, – а где твоя рюмка?
Пришлось ждать, когда стюардесса принесет третью рюмку.
Наконец коньяк был разлит, рюмки подняты, и Володя сказал:
– Ну, за посадку!
– Ты что имеешь в виду? – поинтересовался я, усмотрев в его тосте явную двусмысленность.
– Я имею в виду благополучное приземление в аэропорту Внуково.
– Ну тогда ладно, – хмыкнул я, – а то я уж думал, что ты хочешь выпить за благополучное навешивание мне немереного срока.
– Вот еще! Что за дело мне до твоего срока!
И мы дружно выпили.
Закурив, я позвенел браслетами, хотел было завести разговор о том, что неплохо было бы их все-таки снять, а потом подумал, черт с ним. Не так уж они и мешают. Я же не собирался показывать, какую щуку поймал этим летом в великом озере Эри.
– Так что же за такой неприятный вопрос ты мне заготовил? – спросил Володя, удобно развалившись в кресле.
Видно было, что коньяк пошел ему на пользу, и теперь он просто хочет нормально поболтать, раз уж мы заперты в летящем самолете на ближайшие шесть часов. Это, конечно, в том случае, если верховному распорядителю событий не взбредет в голову, или что там у него, отправить всех нас на корм голодным атлантическим рыбам. Я, честно говоря, уже успел забыть о том, что хотел задать ему вопрос с подковыркой, да он сам напомнил. Ну что же, раз напомнил, тогда спрошу.
– А вопрос такой, – сказал я, помолчав немного, – скажи мне, силовик Володя, вот ты в такой могучей организации работаешь, секреты всякие, высшие интересы… Ну, зачем ты туда пошел, я не спрашиваю. Предположим, решил чистыми руками грязь разгребать. Такое бывает. А вот чистыми-то они у тебя остались? Я, например, таких генералов ваших знаю, что сам бы на кол сажал. И вот хочу я тебя спросить, много ли дерьма ты успел натворить за время своей работы в федеральной службе?
– Вопрос, конечно, интересный, – охотно отозвался Володя, – но это смотря что дерьмом считать. Вот если ты, например, вдруг вынешь сейчас из-за пазухи миллион долларов и скажешь, отпусти-ка ты меня, Володя, и я тебя, к примеру, отпущу. Это как – дерьмо будет или нет?
– Что значит – отпусти, Володя? – подал голос спец Серега, – а про меня забыл, что ли?
– Ладно, – согласился спец Володя, – еще сто тысяч Сереге.
– Что-о? – возмутился Серега, – себе лимон, а мне – всего сто тысяч?
– А ты что думал? Я – старший, и вся ответственность на мне, а тебе я просто приказ отдам в другую сторону смотреть, и все.
– Вот так всегда, – грустно сказал Серега.
Я слушал их болтовню и думал…
Нормальные ребята, наверняка и под пулями ходили, и смерть видели, и каких-нибудь монстров вроде Стилета, пахана уголовного, голыми руками брали, шпионов там всяких, террористов…
А соблазни их кто-нибудь – и все.
Превратятся в таких же, как генерал Губанов.
– Так что скажешь, злодей кандальный, – прервал мои размышления спец Володя, – если я тебя за миллион отпущу, это как – дерьмо будет или нет?
– Если меня – нет, – ответил я, – а если такого, как генерал ваш бывший, Губанов – то не будет тебе прощения во веки веков.
– Знаю про него, слышал, – кивнул спец Володя, – сейчас слово такое модное есть – оборотень в погонах.
– Во-во, – подтвердил я, – только он не просто оборотень был, который от бандитов взятки берет и дела закрывает, а прямо-таки монстр. Ну да я его…
И я прикусил язык.
Не хватало еще тут про свои подвиги начать задвигать.
– Ну-ка, ну-ка, – Володя повернулся ко мне, – что ты там такое интересное начал говорить?
– Да так, ничего.
– Нет уж, дорогой товарищ конвоируемый, начал – так продолжай. А я вот тебе и коньячка налью.
– Подпаиваешь, начальник? – попытался я отшутиться.
– Подпаиваю, подпаиваю, – кивнул спец Володя, наливая мне, а заодно и себе с коллегой коньяк, – а ты давай рассказывай. У нас там много чего о Губанове говорили, может, ты чего нового расскажешь.
А почему, собственно, и не рассказать, подумал я, пусть ребята узнают хоть что-нибудь. Пока не скурвились.
– Ну, я особенно много рассказывать не буду. Да и не сам я его грохнул, но… Но все же имел к этому непосредственное отношение. В общем, был ваш Губанов падлой, каких поискать. Жадной, лживой, подлой тварью. Через людей шагал, как через кочки, на трупы даже не оглядывался, и самым главным в жизни стали для него деньги. Как оно обычно и случается. И ради этого он совершенно невинных людей мучил, убивал, а главное – обманывал таким страшным образом, что сравнить его можно было только с самим Сатаной, который души калечит и с этого свой навар имеет. А грохнули его в Самаре, когда у меня там небольшая разборочка с Аль Каидой была. И жаль, что не я сам его положил.
