Стивен Хантер - «...И ад следовал за ним»
У Сэма мелькнула мысль: «Неужели я попал в Африку?»
Ибо его взору открылся поселок настолько убогий, настолько запущенный и жалкий, что он просто не имел права на существование в стране, которую Сэм знал как Америку. Даже самые бедные негритянские трущобы Арканзаса не производили такого жуткого впечатления. Фивы представляли собой сборище неряшливых лачуг, крытых раскалившимся на жарком солнце рубероидом, приземистых, вросших в землю складов, облепивших пристань, и немощеных улиц, настолько грязных, что они, наверное, не смогли бы выдержать даже телеги, не говоря уже про автомобиль. На отшибе, чуть выше по течению, стояли развалины того, что раньше, судя по всему, было лесопилкой: почти все стены обвалились, не осталось ничего, кроме сгнившего остова и застывшего водяного колеса.
Сэму показалось, что он совершил путешествие во времени и вернулся в прошлое.
— Смотреть тут нечего. Понятия не имею, зачем вы заставили меня тащиться сюда. Merde. Вы меня поняли? Merde, или, по-английски, дерьмо. Сплошное дерьмо. Ничего, кроме дерьма. Город дерьма. Кто может жить в таком месте?
Пока старик подводил лодку к пристани, Сэм, оглядываясь по сторонам, размышлял о том, что жители оставили город, так же как тот поселок, где одичавшие собаки загрызли маленьких девочек. Однако в то же время он ощущал на себе чьи-то настороженные взгляды.
Сэм предполагал, что лодки приплывают сюда крайне редко и каждая является событием. Следовательно, сейчас на него должны смотреть все обитатели города. И действительно, он чувствовал на себе их взгляды, но опять-таки не видел никаких признаков жизни. Лазарь подошел к берегу, направил лодку на пристань и заглушил мотор.
— Идите вперед, — приказал старик, и Сэм послушно подчинился.
Там, на качающемся носу, он отыскал моток веревки. Как только лодка скользнула бортом вдоль пристани, Сэм соскочил на берег, за веревку притянул лодку к причалу и крепко привязал ее к покосившейся свае, торчащей из воды. Обернувшись, он увидел, что старик таким же способом закрепляет корму.
Сэм подошел к нему.
— Не знаю, сколько это у меня займет. Ждите меня здесь. Держитесь подальше от баров, борделей и прочих рассадников соблазна, какие тут только имеются. У меня есть в городе одно дело; если оно затянется, я обязательно дам вам знать. Ни в коем случае не уплывайте отсюда без меня. Вы все поняли?
— О да, я буду ждать здесь вечно. Не буду ничего делать до тех пор, пока адвокат с севера не получит свои деньги.
— Передайте мне мой портфель.
Отыскав портфель, единственный девственно чистый предмет на борту лодки, Лазарь протянул его Сэму. Сэм расправил плечи, затянул галстук, одернул пиджак, разглаживая складки, убедился, что шляпа сидит на голове прямо, и отправился выполнять порученное задание.
* * *Неужели этот городок населен одними детьми? Маленькие оборванные негритята следовали за Сэмом, держась позади лачуг. Он их не видел, но слышал топот босых ног по грязи. Несколько раз, увидев краем глаза какое-то движение, Сэм резко оборачивался, но негритята поспешно отступали назад. А когда он развернулся и пошел на них, они тотчас же разбежались в разные стороны.
В остальном город казался совершенно безжизненным. Никакой торговли, никакого движения по улицам. Витрины редких магазинов были заколочены. В основном Фивы состояли из лачуг, на взгляд Сэма таких же брошенных, как и склады вдоль пристани. Тем не менее у него снова возникло ощущение, что его разглядывают, пристально изучают. От этого у него по спине пробежал неприятный холодок.
Поднявшись на крутой берег, Сэм наконец наткнулся на взрослую женщину. У нее были большие глаза и морщинистое лицо. Она была завернута в пестрое одеяние, сшитое из разноцветных лоскутков; волосы были туго перетянуты платком, а во рту не осталось ни одного зуба. Сэм понял, что перед ним «матушка», видная фигура в негритянском сообществе. Хотя женщина не производила впечатления сумасшедшей, на Сэма она посмотрела лишь с угрюмой, тупой ненавистью.
— Мадам, прошу прощения, я ищу администрацию округа, мэрию, канцелярию шерифа — любую власть. Вы не могли бы мне помочь?
Женщина ответила на языке, который показался Сэму совершенной тарабарщиной. Неужели эта негритянка до сих пор говорит на своем африканском наречии? Неужели ее так и не американизировали?
— Мадам, извините, я ничего не понял. Вы не могли бы говорить чуть медленнее?
После долгих усилий Сэму наконец удалось разобрать в завываниях негритянки два-три английских слова, но к этому времени она, потеряв терпение от его тупости, решительным движением отстранила его и, туже затянув платок, двинулась дальше, полная достоинства.
Но затем она остановилась, обернулась и указала в переулок.
Свой жест она сопроводила какими-то звуками, которые Сэм расшифровал как «иди туда».
Он свернул в переулок, утопая в грязи. Тут и там при его приближении захлопывалась дверь, закрывалось окно, люди, которых он не успевал увидеть, поспешно уходили прочь. Сэм чувствовал себя прокаженным — нет, самой Смертью, с косой, в плаще с капюшоном, скрывающим лицо без носа и глаз, от которой разбегается все живое.
Наконец он дошел до того, что ему было нужно, — точнее, до того, что от этого осталось.
Здесь вовсю потрудился огонь. Остались стоять лишь покрытые копотью каменные стены, но деревянные балки обуглились и рухнули. На заросшем сорняками пустыре, который когда-то был центральной площадью, валялся битый кирпич. Ни одного оконного стекла не уцелело в сгоревшем здании, где когда-то размещался окружной суд. Выстроенное в горделивом южном стиле — с залами заседаний, кабинетами, тюрьмой и конюшнями, — оно было подчистую разграблено, и на него уже начали предъявлять свои права мох и другая растительность.
Значит, вот почему не существовало никакой «власти» округа Фивы, вот почему никто не отвечал на письма. Здание сгорело, а вместе с ним, похоже, окончательно и непоправимо надломилось то стремление к лучшему, которое строит цивилизацию из ничего.
Сэм задумался. И что делать дальше?
Неужели все кончено? После того как административное здание сгорело, все, кто мог, покинули город, и здесь остались только самые убогие и беспомощные. Вероятно, последние обитатели Фив находят средства к существованию за счет тюрьмы, расположенной примерно в миле выше по течению.
Сэм двинулся дальше, не целенаправленно, а скорее надеясь на то, что его озарит вдохновляющая идея. Пройдя немного, он увидел низкий, покосившийся сарай. Дверь была распахнута настежь, а над трубой вилась струйка дыма, тонкая и белая.
Прихлопнув муху, внезапно прожужжавшую возле лица, Сэм заглянул внутрь сарая и увидел нечто похожее на бар — точнее, грубую пародию на бар. В заведении почти никого не было, за исключением старика за стойкой и старика перед стойкой. На полках за спиной бармена вместо бутылок со всевозможными напитками стояли лишь разномастные грязные стаканы. Тускло освещенный зал украшали запыленные эмблемы сортов пива двадцатых годов, на стенах извивались давно погасшие неоновые трубки, в очертаниях которых с большим трудом можно было угадать названия торговых марок, давным-давно почивших в бозе.
— Послушайте, — обратился к старикам Сэм, — мне нужна помощь. Вы не сможете объяснить, куда мне идти?
— Здесь ходить некуда, сэр, — сказал бармен.
— Ну, это предоставьте решать мне самому. Вы можете направить меня к зданию, куда перебралась городская администрация? Должны же здесь быть какие-то власти. Регистрационная палата, налоговая инспекция. Полицейский участок, канцелярия шерифа. Этот город ведь является центром округа, разве не так?
— Был когда-то. Теперь здесь ничего не осталось. Ничем не можем вам помочь. Так что возвращайтесь скорее к своей лодке. Здесь вам нечего делать.
— Ну хоть помощники шерифа здесь обязательно должны быть.
— Если они захотят, то сами вас найдут, — включился в разговор второй старик. — Так что лучше молитесь, чтобы они не захотели вас найти.
— Да, кажется, дальше уже некуда, — промолвил Сэм.
— Все сгорело около четырех лет назад, мистер. Все уехали.
— Я видел. И что, в городе больше ничего не осталось?
— Только колония.
— Ах да, Фиванская колония. Полагаю, мне придется отправиться туда.
— Сам туда никто не отправляется, сэр, туда отвозят. В цепях. И только так. Вам незачем туда ходить. Лучше занимайтесь своим делом.
— В таком случае позвольте спросить вас вот о чем.
Сэм рассказал старикам о Линкольне Тилсоне, удалившемся на покой негре, разобраться в чьей судьбе он и приехал в Фивы. Однако по мере того, как Сэм говорил, у него крепло чувство, что его собеседники начинают все больше и больше беспокоиться. Они морщились, словно от незначительной, но назойливой боли, и испуганно озирались вокруг, будто убеждаясь, что никто не подслушивает.
