Олег Приходько - Личный убийца

Он замолчал. Каменев не стал донимать его вопросами. Теперь он понимал, что дискета наверняка существовала, но кто стоял за Либерманом? Папа-банкир, который имеет непосредственный выход на силовые структуры, финансируя программу борьбы с оргпреступностью?..

— Сергей Митрофанович, как вы себя чувствуете?

— Я? — удивился Юдин. — Нормально. А что?

Каменев еще и сам не знал, «что», но стал рассуждать вслух, руководствуясь простой логикой:

— Допустим, Кореневу удалось что-то узнать, когда он работал в этой мафиозной структуре под личиной риэлторской фирмы. Его загнали в тупик, с помощью или без помощи молодой жены… возможно, сделали сообщником, а возможно, он знал, на что идет… А потом, когда отступать было некуда, дал свое согласие на сотрудничество и воспользовался предложением скрыться, сменить фамилию… Так?.. Тот факт, что он не звонил и не объявлялся до шестнадцатого апреля, говорит, что он был под чьим-то постоянным наблюдением. Или находился в закрытой зоне. Стал бы человек, вырвавшись из-под контроля — я не знаю, побег это был или какая-то проверка, а может, своего рода увольнительная… — так вот, стал бы он поселяться в гостинице, да еще под той фамилией, под которой «опекуны» его знали? Даже на два дня?..

— Допустим. Зачем же он сказал, что поселился под фамилией Киреев?

— А разве он так сказал?

Юдин задумался.

— Он сказал: «Найдешь частную гостиницу «Норд». Моя фамилия Киреев». И повторил по слогам. А что?

— Но ведь он не сказал, что поселился там?

— То есть, вы хотите сказать, что он что-то через кого-то передал? Передал через человека, который остановился в гостинице «Норд»?.. Но ведь Ариничев спрашивал Киреева!

— Ариничев, Сергей Митрофанович, Ариничев, — вздохнул Каменев. И поглядел на часы: — А Юрий Васильевич велел передать ЭТО Юдину, а не Ариничеву! И, не исключено, предупредил: никому, кроме Юдина! Он знал, что вы непременно прилетите. Но не мог знать, что вы после операции.

Юдин заволновался, встал и растерянно развел руками:

— Очень может быть, но… но что же теперь делать?

Каменев полистал записную книжку Ариничева и вдруг решительно произнес:

— Лететь в Поморск!

ГЛАВА 38

Фрол проспал до полудня. Ничего ему в эту ночь не снилось, он словно провалился в черную бездну, и мозг взял реванш за все сутки недосыпания. Разбудила его Валентина — пригласила к себе на обед. Затем позвонил Хижняк, справился, собирается ли он на работу. Вопрос показался Фролу неожиданным, он и думать забыл о том, что есть работа, и даже обрадовался возможности пойти в редакцию и получить какое-нибудь задание.

И все-таки — нет, сегодня на работу он не собирался. Надев черные брюки от своего свадебного костюма (вскоре после свадьбы он поправился, а теперь брюки оказались ему в самую пору), застиранную джинсовую курточку на белую рубаху, Фрол отыскал в кухонном шкафу сумку из кожзаменителя, пересчитал деньги, коих оказалось всего сорок пять рублей, и с легким сердцем отправился в центр города.

Погода стояла солнечная, через квартал курточку пришлось снять. За весь путь до метро «Сокол» Фрол оглянулся лишь единожды, совершенно случайно вспомнив, как за ним следили тогда, в апреле, еще до «посадки». Оглянулся, никого не обнаружил и, улыбнувшись глупым своим подозрениям («Был бы кому нужен, меня бы давно достали!»), поехал на Главпочтамт.

…Вели его четыре автомобиля. Семь человек с оружием, рациями, видео- и аудиозаписывающей аппаратурой, часто сменяя друг друга, шли по пятам, сообщая о маршруте передвижения, действиях, подозрительных личностях, приближавшихся к нему в электропоезде, на эскалаторе, на улицах, в троллейбусе:

— Второй, он купил сигареты в киоске…

— Валет, скажи Шкету, чтобы не маячил!..

— Третий, он направляется на Главпочту…

— Гюрза, он твою «девятку» знает, остановись в Харитоньевском!..

— Третий, красная «девятка» промелькнула… Смотри, за ним идет тип в коже!..

— Вижу. Прошел мимо.

— Объект идет в Главпочтамт! Третий, следуй за ним!..

Фрол вошел в просторный зал почтамта, чувствуя, как тревожно бьется сердце и подкашиваются ноги. Если по каким-то причинам бандероли не окажется, он умрет, потому что успел уже связать не только реабилитацию, но и все свое будущее с этой пленкой, независимо от того, удастся получить за фотоснимки солидный выкуп или напечатать их в центральных газетах. Заголовки виднелись ему во всех витринах, слышались в мальчишеских голосах разносчиков: «Русский фашизм в действии!», «Фоторепортер Фрол Неледин становится очевидцем зверской расправы над человеком!», «Охота на человека!», «Репортера Неледина, ставшего свидетелем убийства, бросают в тюрьму!». Деньги или слава, а скорее всего, то и другое — две стороны одной медали. Побои, унизительные допросы, смрад тюремной камеры Фрол уже перенес. Если есть на свете справедливость, на смену этой, самой черной в его жизни полосе должна прийти другая — светлая, резкая, контрастная, по всем законам фотографии.

Оглянувшись как бы невзначай, он подошел к окошку со знакомой надписью «Выдача корреспонденции до востребования» и, не в силах повернуть пересохшим языком, протянул паспорт. Женщина в деловом костюме, точно таком же, какой был у ее сменщицы две недели назад, словно это и была та самая девушка, успевшая постареть, нашла квитанцию, положила перед ним, а потом удалилась и не появлялась бесконечно долго; заполнив квитанцию, Фрол ждал, смиряя волнение и стараясь изо всех сил внешне ничем не выдавать своего беспокойства, хотя на него никто и не смотрел, все посетители, приезжие в основном, сновали по залу, заполняли бланки, писали письма, покупали марки и если переговаривались, то негромко; постукивали штампы приемщиц за стойками; шелестела упаковочная бумага; фоном работала радиоточка — передавали последние известия; Фрол с удивлением ощутил потребность послушать их и с не меньшим удивлением вдруг понял, что, несмотря на работу в газете, никогда не интересовался, в какой стране живет, что вообще происходит на белом свете, чем живут люди за пределами обозримого пространства, давно примелькавшегося, слишком обыденного, слишком неинтересного, чтобы привлекать внимание обывателей.

Но вот работница вернулась и положила перед Фролом бандероль — завернутый в крафт блок сигарет «Пэл-Мэл». Он поблагодарил, спрятал бандероль в сумку и пошел к выходу.

— Сэнсэй, док оказался прав!.. Пацан получил на Главпочте сигареты!..

— Не пыли, Шкет, иди за ним! Гюрза, Гюрза!..

— Первый, Первый, его пасет тот самый, который сел у пруда в «девятку», из электрички!

— Второй, я Первый, кто за ним следит?

— Четвертый пошел, Объект направляется к Мясницким воротам… остановился… Прикуривает… оглядывается… Пошел в обратную сторону…

— Первый, может, возьмем его?

— Нет! Второй, подойди поближе! Охраняй!

— Что они делают?..

Фрол обомлел. В тридцати шагах от себя он увидел загорелого человека со шрамом над бровью и голубыми льдинками запавших глаз, одетого в твидовый пиджак спортивного кроя поверх тенниски…

Он стоял и не мигая смотрел на Фрола, словно хотел, чтобы тот узнал его. И Фрол узнал, остановился, прикурил, силясь вспомнить, где именно они виделись. Да, это был тот самый тип с лицом мертвеца, который вошел вслед за ним в кафешку на первом этаже старого дома. Фрол еще купил там заварные пирожные и выпил коньяку, а этот сидел за стойкой, тянул апельсиновый сок и исподлобья поглядывал на него… вот как сейчас… совсем как сейчас…

Фрол не очень умело изобразил рассеянного человека, похлопал себя по карманам, потом резко вернулся, словно что-то забыл, и быстро пошел в направлении Большого Козловского переулка. Рядом остановился коричневый «Опель». Фрол вспомнил о красной «девятке», но ее не увидел, и все-таки отошел от проезжей части подальше, испытывая сильное желание перейти на бег, оглянуться, но от того и другого все же отказался.

Он, может быть, и побежал бы, да только со стороны Спасской, навстречу ему, не спеша, засунув руки в карманы куртки, шел человек, которого он тоже где-то видел, причем совсем недавно, уже после освобождения из сизо… Думать и вспоминать было некогда: Фрол юркнул в какое-то питейное заведение, одно из многочисленных в длинном ряду, инстинктивно сообразив, что кафе не может иметь один выход, должен быть и другой, так полагается по правилам пожарной безопасности, а если он есть, то Фрол непременно им воспользуется и убежит через двор, а если не убежит, то, во всяком случае, привлечет к себе внимание…

— Спокойно, Игорек, — прикуривая, проговорил Алик. — Иди в машину, двоим светиться ни к чему.

Игорь достал сигарету, наклонился над огоньком зажигалки. Внешне все выглядело так, будто один прохожий попросил у другого прикурить. Прием старый, но надежный.