Евгений Сухов - Один против всех
— Носорог. Слыхал о таком?
Худшие опасения оправдались. Ковыль невольно поежился: все ясно, в живых его не оставят, в противном случае раскрываться не имело бы смысла. Киллеры особый народ — они очень ценят конфиденциальность.
— Приходилось.
— Мне бы не хотелось иметь дело с тобой в разобранном виде, поэтому внимательно выслушай мои инструкции. Не стоит тебе дергаться понапрасну. Ты выйдешь с этими ребятишками из подъезда и безо всяких ковбойских штучек сядешь в машину. Проверь, есть ли кто-нибудь за дверью, — кивнул Носорог парню лет двадцати пяти.
Команду тот выполнил расторопно и, проявив инициативу, даже поднялся на верхний этаж. Вернувшись, доложил:
— За дверью чисто, можно выходить. Носорог, а может, не стоит с ним особенно возиться, вогнать ему под ногти весь сапожный арсенал, так он сам нас будет просить, чтобы мы сделали милость и разрешили ему показать, где прячется Куликов.
— Ну что ты такое говоришь. — Носорог выглядел не на шутку обиженным. — Мы же с вами интеллигентные люди, ну как мы можем причинить такое неудобство нашему компаньону, как две дюжины иголок под ногтями. Он хороший мальчик и прекрасно сам понимает, что к чему. Пошел! — раздраженно подтолкнул Носорог к выходу Ковыля.
Спускались осторожно, будто преодолевали минное поле. Парни выглядели беспечными и даже как бы не смотрели в его сторону, но сам Ковыль прекрасно осознавал, что их карманы распирают наставленные в его спину «вальтеры».
У самого крыльца, счастливо жмурясь на выглянувшее из-за туч солнце, сидел старик в нелепой желтоватой шляпе с широкими полями. Огромная борода, сбившись в сторону, затерялась под воротником. Он напоминал разнеженного мартовского кота, послушного зову крови и надеявшегося встретить последние денечки в обществе прехорошенькой старушки.
Фургон находился на прежнем месте, пестрые занавески плотно задернуты.
— Вперед, — процедил сквозь зубы один из парней, ткнув стволом в спину Ковылю.
Плотно, плечом к плечу, словно сиамские близнецы, втроем направились к стоящему у самого дома «Фольксвагену», двое поотстали на несколько шагов, руки в карманах, как у беззаботных прогуливающихся денди.
Последним, в значительном отдалении от остальных, двигался Носорог.
Неожиданно вспорхнула занавеска, звякнули стекла, трескуче забарабанил автомат, и рой пуль застучал в спину сопровождающих. Ковыль оторопело оглянулся и увидел, как старичок, взгромоздившись на скамейку и выставив вперед руку с миниатюрным «узи», поливал отставших парней. Автомат в его руках лихорадило, и раненые, словно марионетки в руках неумелого артиста, судорожно дергались и, свалившись на землю, замирали в несуразных позах.
Носорог оказался проворнее автоматной очереди — выхватив «вальтер» и выпустив несколько пуль в сторону автобуса, он в два прыжка оказался уже у самого угла здания. Ковыль успел заметить выразительный оскал опасного зверя — следующая очередь предназначалась ему. Ковыль это почувствовал мгновенно, едва встретившись с Носорогом взглядом. Рухнув на землю, он услышал, как в нескольких сантиметрах от головы зло просвистели пули и зарылись в асфальт, больно брызнув в лицо крошкой. Обхватив голову руками, Ковыль втиснулся всем телом в землю, рассчитывая пролежать так бесконечность! Но уже через минуту рядом раздался знакомый голос, который возбужденно сожалел:
— Ушел! Ладно, у нас еще будет время найти его! Ну, чего разлегся?! В машину!
Ковыль продрал глаза и увидел над собой старика. Сейчас он был без бороды, она отлетела в сторону и седой заплаткой приклеилась на асфальте. Это был Кулик — глаза его блестели молодо и азартно, как у игрока в покер, только что сорвавшего нешуточный куш.
— Понял! — рванулся Ковыль в автобус вслед за Куликом.
Едва они приблизились, дверца распахнулась, и две пары рук, сграбастав Ковыля за шиворот, втянули его в фургон.
Ковыль задрал голову и увидел Александра Шебалина, смотрящего района, рядом Сидор — его телохранитель и шофер. Нужно было найти очень веский аргумент, чтобы уговорить такого человека, как Шебала, палить из автомата. Очевидно, Кулик обладал не только организаторскими способностями, но еще и завидным даром убеждения.
Рванув на себя ручку, Сидор с грохотом захлопнул дверцу, погрузив сидящих в автофургоне во мрак.
— Я не хочу дальнейших неприятностей, — жестко заговорил Кулик. — Машину отгоните куда-нибудь в лес и разберите на части.
Голос у него был командный, таким разговаривают с людьми, привыкшими на каждое замечание вытягиваться в струнку и орать: «Будет сделано!»
К большому удивлению Ковыля, Шебала не возражал. На лице его появилась болезненная гримаса, скомкавшись, она переродилась в понимающее выражение.
— Сделаем все, что скажешь, — выдавил он не без труда, словно ломал свой характер. — Теперь, надеюсь, мы с тобой в расчете, Кулик?
Стась великодушно хлопнул смотрящего по плечу и бодро произнес:
— Какой базар может быть между своими, Шебала? Я же дал тебе слово. Послушай, я давно у тебя хочу спросить: а правда, что ты к Ольге клеился?
Вопрос Шебале не понравился.
— Не было этого. У меня такое ощущение, что ты на этой бабе помешался.
Автофургон выехал на Ярославское шоссе, уверенно обогнул хвост автомобилей, собравшихся у желез-нодорожного полотна, и, проследовав впритирку с «КамАЗом», устремился к шлагбауму.
— Ладно, замнем для ясности. Он не забыл? — многозначительно посмотрел Кулик на Шебалу, сидящего в полумраке в самой глубине и, может быть, поэтому растерявшего часть своего величия.
— Не думаю. Остановим там, где нужно.
Фургон тряхнуло на колдобине, под самым ухом Кулика лязгнули зубы Ковыля, и машина величаво застыла, вплотную притиснувшись к шлагбауму.
— Все, выхожу! — объявил Кулик.
Он уверенно распахнул дверцу, впустив внутрь запах выхлопных газов, плутовато перекрестился, словно десантник перед прыжком, и соскочил на дорогу. Следом, присев на корточки, спустился Ковыль.
Автофургон, освободившись от половины пассажиров, последовал дальше и вперевалку, старательно преодолевая рельсы, миновал железнодорожное полотно. Машина уже отъехала на значительное расстояние, когда Кулик достал из кармана маленький прибор в черном эбонитовом корпусе. В центре — огромная красная кнопка, очень напоминающая глаз циклопа. Где-то под днищем грузовика был заложен мощнейший фугас. Секунда — и грузовик взорвется белой молнией, осыпав проезжающие машины жестяными листами. Пламя огня раздвинет поток машин, и автофургон застынет на середине дороги и будет догорать в одиночестве.
Поколебавшись, Кулик отшвырнул пульт далеко в сторону.
В полном молчании подошли к темно-красной «Ауди», стоявшей у обочины. Дважды пискнула сигнализация, приглашая в салон. Размашисто, с видом хозяина, Кулик плюхнулся на сиденье.
— Чего ты от меня хотел?! — заорал он в скорбное лицо Ковыля. — Да, я такой! Я никому не доверяю и другим становиться не собираюсь. Где гарантии того, что завтра они не предадут меня? Ну?! Только не надо молчать!
— Послушай, Кулик…
— А может, ты меня хочешь пристрелить? — Куликов сам не подозревал, насколько он страшен в гневе: губы его в этот момент белели, а глаза, наоборот, увеличивались неимоверно, наливаясь кровью. Он сунул руку в карман, извлек оттуда «глок» и, вложив его в ладонь Ковыля, приказал: — Ну, стреляй, стреляй! Чего же ты медлишь? Только, пожалуйста, вот сюда прошу, в самую середину лба, — ткнул пальцем в голову Кулик. — Не дрожи, не надо. Или ты думаешь, он не заряжен? Напрасно, — Кулик взял у Ковыля пистолет, вытащил обойму и произнес: — Полная! Держи. Хочешь, я облегчу тебе задачу, я могу даже закрыть глаза и буду считать до десяти. Ну? — Действительно, Кулик закрыл глаза и медленно, растягивая слова, принялся считать: — Ра-аз!.. Два-а!.. Три-и!.. Че-ты-ре!..
— Ты ненормальный, — Ковыль бросил пистолет на колени Кулику.
— Дура! Пистолет на предохранитель ставить нужно, так ведь людям и яйца можно отстрелить, — беззлобно укорил Кулик. Теперь он был совсем другим, в нем ничего не осталось от того безумца, каким он был всего несколько минут назад. — Может, ты не знал, что с трупом делать? Чего молчишь? А делать тут ничего и не нужно, сбросил бы куда-нибудь в овраг и поехал бы себе дальше. А потом бы тряпочкой протер салон от мозгов. А если уж очень неприятно было бы, продал машину на худой конец. Ладно, поехали, нечего тут рассиживать, еще, чего доброго, менты заметут, а у меня на сегодня совершенно иные планы.
Казалось, машина завелась от одного прикосновения, ненасытно заурчала, поглощая высококачественный бензин, и, оттолкнувшись колесами от асфальта, мягко покатила.
— А ты не боялся, что я в тебя все-таки выстрелю? — неожиданно спросил Ковыль.
