Бригада (1-16) - Александр Белов
— Взгляни на губы. Какой у них характерный очерк! Это губы человека надменного, причем его надменность обусловлена достаточно высоким социальным статусом. Ну и… по аккуратной и красивой стрижке, по ухоженной коже я могу сказать, что это — состоятельный человек. Обрати внимание на брови. Этому мужчине — за сорок лет. Вторая гормональная перестройка уже началась, но на коже нет сосудистых звездочек, а в бровях — длинных остистых волос. Значит, он их удаляет. Выщипывает. Следит за собой. Ну, как, совпадает?
Белов кивнул.
— К сожалению, — продолжал Ватсон, — я не вижу его зубов. Состояние зубов может очень многое сказать о человеке, тем более — англичанине или американце. У них ведь визит к стоматологу — это тяжелый удар по бюджету. Поэтому, исходя из качества работы дантиста, можно судить о толщине кошелька пациента.
— Хорошо. Что еще?
— Ну, еще остались кое-какие мелкие признаки. По форме уха, козелка и противокозелка, лобным буграм, скуловым костям и выдающейся дуге нижней челюсти я делаю заключение о том, что этот человек — властный, корыстолюбивый и жестокий, не привыкший не останавливаться ни перед чем.
Белов с восхищением посмотрел на приятеля.
— Слушай! Все в цвет! Может, тебя надо звать не Ватсоном, а Шерлоком Холмсом?
Доктор скромно улыбнулся; но все же было видно, что сравнение с великим детективом ему польстило.
— Но самое главное, Саша… Этот человек — полная твоя противоположность. Ты открыт, а он, наоборот, скрытный и лживый. Ему нельзя доверять.
Ни в чем и никогда.
Белов задумался.
— Наверное, ты прав… — сказал он после паузы. И потом, желая сменить тему, спросил; — Как там наш боксер?
Ватсон удивленно пожал плечами.
— Как паровоз. Сметает все на своем пути. Я никогда еще не видел столь замечательный образчик человеческой породы. Не знаю, насколько хорош этот Ларри Пейтон, но, думаю, ему не поздоровится. По крайней мере, Гудков, — доктор понизил голос, — уже еле держится. На одном только самолюбии.
А противопоставить ничего не может. Да тут еще Сергей один трюк придумал — закачаешься! — Ватсон махнул рукой, давая понять, что он не завидует: ни Гудкову, ни Пейтону.
— Хорошо, — обрадовался Белов. — Как думаешь, когда нам надо выезжать?
— Нам надо быть в Нью-Йорке самое позднее — за неделю до поединка, а лучше — за десять дней. Иначе Сергей не справится с акклиматизацией и сменой часовых поясов.
— Ладно. Договорились. Через две недели вылетаем в Москву. С визами проблем быть не должно — федерация профессионального бокса подаст письменную просьбу в Госдепартамент США. Все пойдет по плану.
Белов развернулся и уже хотел было уйти, но Ватсон остановил его.
— Саша! Да?
— Я… Хотел тебе сказать… То есть, спросить… Словом, ты не сердишься, что я тогда не поверил во всю эту затею?
Белов беззаботно улыбнулся.
— Ну ведь поверил же?
— Сейчас — да, — кивнул Ватсон. — А тогда, месяц назад — нет. Мне это казалось чем-то несбыточным. Невозможным.
Улыбка медленно сошла с лица Белова, он стал серьезным.
— Нет такого слова, Ватсон. Все возможно, надо только хорошо постараться. И во всем идти до конца. — Он задумался, словно вспоминал нечто, доставлявшее ему радость и боль одновременно. — Побеждает тот, кто никогда не сдается, — произнес он слова Фила, пожал Ватсону руку и пошел прочь по аллее.
— Ты же никогда не сдаешься, — сказал вполголоса Ватсон, глядя Белову вслед. — Наверное, поэтому все время побеждаешь.
XXXIV
Две недели пролетели незаметно. Настало время уезжать: сначала — в Москву, оттуда в Нью-Йорк. Ватсон стал понемногу сдвигать тренировки. Он заставлял Сергея позже ложиться и позже вставать, прибавляя каждый день по часу. Теперь Степанцов просыпался в восемь вечера и тренировался ночами. Его могучий организм выдержал и, эту нагрузку.
Ватсон сделал это не случайно. Он хотел, чтобы Сергей, очутившись в Нью-Йорке, как можно быстрее привык к смене биоритмов. Двенадцатичасовая разница во времени не должна была сказаться на его боеспособности; нельзя было оставлять Пейтону даже надежду на превосходство.
В день отлета Белов, желая укрепить боевой дух Сергея, организовал прощальный обед. Правильнее было бы назвать его прощальным завтраком, поскольку было всего девять утра. Степанцов и Гудков только что закончили спарринг. Лицо у Николая было уставшим, все тело болело, и он даже не надеялся, что ему удастся впихнуть в себя хоть кусочек.
Мощные удары по корпусу сотрясли все внутренности, и желудок сворачивался при одной только мысли о предстоящей трапезе. Степанцов, наоборот, выглядел бодрым и свежим — как обычно выглядит человек, занимающийся любимым делом, к тому же, если это дело у него хорошо получается. Он вышел из душевой, и Ватсон заставил его надеть толстовку из плотной ткани и шерстяной спортивный костюм.
На втором этаже спортшколы были составлены в один длинный ряд столы. На белоснежной скатерти стояли различные салаты, закуски, соленья. Центр занимало огромное блюдо с горячими пирожками. Вокруг стола хлопотали Светлана, Лайза, Лукин и Шамиль.
Тренировки у мальчишек были отменены еще три дня назад, когда они стали пересекаться по времени со спаррингами Степанцова. Но пацаны не возражали:
они понимали, что лежит на чашах весов.
На улице раздались звонкие голоса; это стали собираться воспитанники Сергея (и Федора, конечно же). Мальчишки наперегонки взбегали по лестнице и рассаживались за столами.
На улице, в тылу здания, дымил двухведерный самовар. Когда-то покойный Шамиль выкупил его в пункте приема цветного лома, выправил, заново пропаял, облудил и начистил до зеркального блеска… Федор, учитывая торжественность момента и количество гостей, настоял на том, чтобы принести самовар в спортшколу.
Вскоре подъехал Белов. Он вылез из машины, Витек за ним следом. Они последними вошли в зал. Вся команда была в сборе; можно было начинать.
Степанцова посадили во главе стола. Уловив затылком легкий сквознячок, Ватсон нахмурился, выбрался из-за стола и плотно затворил распахнутое настежь окно позади Сергея. Затем для верности повесил ему на шею вместо шарфа красное махровое полотенце.
Степанцов спокойно воспринял это проявление заботы. Никому из присутствующих и в голову не пришло смеяться или шутить, все понимали, что поставлено на карту. Сергей потянулся было за пирожками, но Ватсон ловко подсунул ему тарелку с куриной грудкой, приготовленной на пару, и горсткой риса. Затем, сжалившись, подвинул соусник с соевым майонезом.
Белов сел справа от Степанцова, Ватсон — слева. Федор принес закипевший самовар. Лайза и Светлана накладывали сорванцам полные тарелки. Злобин, исполнявший обязанности начальника охраны, скромно пристроился у стены, как бедный родственник. Белов сделал ему знак рукой.
— Витек, садись! Поешь.
— Попробуйте пирожки, Витя! — ласково сказала Светлана, накладывая
