Виктор Доценко - Приговор Бешеного
На площадку шагнул невысокий парень и бросил на него быстрый вопрошающе-оценивающий взгляд, в котором Федор почуял опасность. Он машинально потянулся к пистолету, но в этот момент подошел лифт, он вошел внутрь и нажал кнопку первого этажа. Когда двери лифта закрылись и кабина пошла вниз, Федор прислушался, не слышно ли топота по лестнице, но все было тихо…
Когда Савелий заметил, что дверь в квартиру девушки открыта и слышны звуки работающего телевизора, ему припомнился тот мрачный бугай у лифта, и он в предчувствии беды поспешил внутрь. К сожалению, провидческий дар Савелия его и на этот раз не покинул. Увидев в прихожей беспорядочно разбросанные вещи, Савелий устремился в комнату и застыл от того, что предстало пред его взором.
На полу без признаков жизни лежала голая девушка. Яркие красные сапожки смотрелись особенно жутко и нелепо в сочетании с окровавленным низом живота. Ее глаза, застывшие от ужаса, были широко раскрыты. Он выглянул в окно и увидел мощную фигуру подозрительного типа, который уже садился в синюю «девятку»: его уже не догнать. Савелий сдернул с кровати шелковое одеяло и накрыл тело.
— Бедная девочка, — сочувственно проговорил Савелий. — Если бы не пробка… Черт бы побрал этого насильника и грабителя, — он злился на самого себя.
Взгляд его упал на открытую шкатулку, в которой лежали… Драгоценности? Бижутерия? Подошел ближе. Нет, все настоящие и очень дорогие.
— Тогда ты не грабитель, — продолжал рассуждать Савелий, — ты что-то здесь искал… но что? И нашел ли?
В таких случаях обычно убивают — все равно, нашли, что искали, или нет, опасного свидетеля убирают. А значит, шансы примерно равны: пятьдесят на пятьдесят. Остается одно: искать самому.
Савелий огляделся вокруг, задумался. Если бы знать наверняка, что искать. И неожиданно в его мозгу всплыла сцена встречи девушки с Беликовым в кафе. Перед ним, как в волшебном фонаре, возникали и тут же исчезали застывшие мгновения той встречи, сменяя кадр за кадром, и вот остановился кадр, в котором женская рука тянется к сумочке.
Господи! Как он сразу не догадался? Секрет должен быть в сумочке. Он видел ее в прихожей. Савелий поднял ее и внимательно осмотрел. В ней никаких секретов не было, и она была пуста, а нехитрые вещички, которые любая женщина всегда имеет при себе, валялись на полу. Савелий перебрал их и отметил, что отсутствует пудреница. Неужели все дело в ней? А может, она забыла пудреницу на работе? Не похоже…
Машинально Савелий поднял дорогую шубку, повесил на вешалку и задумчиво погладил пушистый мех. Его рука почувствовала что-то твердое, и через мгновение он вытащил из потайного кармана ту самую злополучную пудреницу. Без особых трудов разгадал ее секрет. Включил прослушивание, но лента была пустой.
Значит, искомая запись где-то спрятана, и насильник ее не нашел, коль скоро не нашел и микромагнитофона. Что ж. Надежда, если он прав и сумеет отыскать тайник, то твой убийца будет известен и понесет наказания.
Савелий снова огляделся, пытаясь представить, куда могла спрятать микрокассету девушка? Вряд ли это был настоящий тайник. Кроме того, он был почему-то уверен, что это место должно быть вполне доступным и удобным для быстрого извлечения спрятанных предметов даже на глазах посторонних людей. Например, в прихожей, когда человек делает обычные движения, не привлекающие внимания: одевается, обувается…
Савелий переводил взгляд с одной вещи на другую, пытаясь отыскать ответ. Может быть, вешалка? Внимательно осмотрев ее, он ничего не нашел. Осмотр обувной тумбочки тоже ничего не дал. Савелий машинально взял в руки щетку для одежды и задумчиво постучал ею о тумбочку. Ему вдруг послышался еле уловимый звук, похожий на щелчок. Он прислушался и еще раз стукнул, верно, звук издавала щетка.
Тщательно изучив щетку, Савелий обнаружил в ее массивной пластмассовой ручке некое подобие ящичка, куда обычно помещались вещи, которые могут пригодиться в дороге: нитки, иголки, булавки. Сейчас здесь лежало то, что он и искал, — две сверхминиатюрные кассеты.
Савелий немедленно стал слушать запись — во всяком случае, ключ к загадочной гибели Надежды скрывался в ней. Когда он дошел до разговора Велихова с каким-то Григорием Ефимовичем, это имя показалось ему знакомым. Савелий стиснул зубы так, что они скрипнули: он сразу понял, что речь идет об Олеге. Как же выяснить, что это за Григорий Ефимович? Он уже хотел остановить запись, как вдруг услышал голос девушки:
«Очень интересный разговор… Неужели Лаврентьев тоже занимается темными делишками? «
Теперь-то Савелий понял, откуда ему показались знакомыми эти имя и отчество. Однажды он услышал их из уст Богомолова, когда тот звонил при нем в приемную Бориса Николаевича Ельцина и просил соединить с ним. Неужели помощник Президента замешан в убийстве? В голове как-то не укладывается.
— Но если это так, то учти, Григорий Ефимович, ты покойник! И мне глубоко до лампочки, что ты помощник Президента, хоть Папы Римского! И я знаю, кто мне прояснит ситуацию — господин Жарковский. Я иду к тебе. Гена… — Савелий зловеще улыбнулся и вышел из квартиры, хлопнув дверью.
Через сорок минут он уже поднимался на лифте в подъезде Жарковского. Савелий отлично знал его график и был уверен, что тот сейчас один в квартире. Он без раздумий позвонил в дверь и вскоре услышал шаги.
— Это ты, Надюша? — нежно спросил Жарковский и заглянул в глазок.
— Вам телеграмма!
— Телеграмма? От кого?
— Сейчас взгляну… От какого-то Велихова.
— Минуту, — встревожено проговорил Жарковский и защелкал замками. Вскоре дверь немного приоткрылась, но мощная цепочка не давала ей распахнуться. — Давайте. — Он протянул руку.
Савелий схватил ее и с силой прихлопнул дверью.
— А-а-а! — взвыл от боли Жарковский. — Что вы делаете? Мне же больно!
— Я ее вообще сломаю, если ты не снимешь цепочку, понял? — В его голосе было нечто такое, что Жарковский тут же сказал:
— Понял, понял. — Он скинул цепочку и впустил нежданного гостя в квартиру.
— Что вам нужно? — потирая ушибленную руку, жалобно спросил он.
— Что, так и будем стоять в прихожей? — усмехнулся Савелий.
— Проходите в комнату.
Савелий пошел за ним, осматривая жилище Жарковского. Старинная дорогая мебель, картины известных художников, антикварные вазы, посуда, роскошные ковры.
— Шикарно живешь. Гена, — многозначительно уронил Савелий, — не по средствам.
— Большинство этих вещей по наследству достались от бабушки, — промямлил тот.
— Одна твоя бабушка работала до самой смерти бухгалтером, другая — контролером на фабрике, — с иронией возразил Савелий. — Ладно, оставим речь о нетрудовых доходах, я не из налоговой службы, — примирительно сказал он и в лоб спросил: — Кто тебе приказал убить Олега Вишневецкого?
— Я не убивал его! — тут же воскликнул Жарковский, и в его глазах промелькнул животный страх.
— Да, лично ты не уродовал машину, в которой разбился Олег, но ты передал приказ исполнителям. Еще раз спрашиваю: кто приказал убить Олега?
— Я не знаю… он звонил мне по телефону… — пытаясь выкрутиться, на ходу сочинял Жарковский.
— Вот как? — хохотнул Савелий. — Тебе звонит какой-то дядя и приказывает расправиться с уважаемым человеком, так, что ли? А ты как пионер салютуешь: есть! Здорово, да? Послушай, Гена, не выводи меня из себя, — стерев улыбку с лица, сказал он.
— Я не могу… — взмолился Жарковский.
— А давай я тебе помогу, хочешь? — неожиданно предложил Савелий, и тот с интересом кивнул. — Я тебе назову имя этого человека, а ты его фамилию, договорились?
— Хорошо, — выдохнул тот.
— Григорий Ефимович… — начал Савелий и увидел еще больший страх в его глазах. — Ну? — Он схватил Жарковского за ворот рубашки. — Говори!
— Лаврентьев… — прохрипел тот, мгновенно покрывшись испариной.
— Тебе жарко? — неожиданно сменил тон Савелий, отпустил свой захват, поправил на нем рубашку.
— Да, — кивнул Жарковский, — я болен…
— Бедняжка, давай выйдем на балкон, не могу видеть, как страдает хороший человек, — Савелий говорил так убедительно, что Жарковский даже успокоился.
— Спасибо вам, спасибо большое… Поверьте, я не хотел участвовать во всем этом, меня заставили…
Савелий участливо кивал головой, открывая балконную дверь. Потом с поклоном вежливо сказал, указывая хозяину рукой на балкон:
— Прошу вас.
— Спасибо, сразу полегчало, — ничего не подозревающий Жарковский вышел на балкон.
— Из-за тебя только что погибла твоя секретарша — Надежда, — огорошил его Савелий.
— Что?! — вскрикнул тот и повернулся к Савелию.
— За смерть Олега Вишневецкого, — торжественно начал Савелий, — за смерть молодой девушки я приговариваю тебя к высшей мере наказания!
— Вы не имеете права, — жалобно всхлипнул Жарковский.
