Владимир Гриньков - Ментовские оборотни
И снова была пауза. Я ни фотографии не возвращал и ни о чем не спрашивал. Это мое демонстративное бездействие предполагало ожидание каких-то объяснений противоположной стороны.
– Андрей знал эту девочку, – не без усилия над собой сказала Нина Николаевна. – Если говорить старым языком – он ей покровительствовал. Там ничего не было постыдного, – поспешила она пояснить. – Никаких таких отношений, за которые можно было бы краснеть. Она такая была натура – стихи любила, прогулки под луной. Тургеневская барышня, такие сейчас уже и не встречаются. Ей было одиноко здесь. Андрей стал для нее отдушиной. То есть мы с Андреем, – тут же неловко спохватилась она и покраснела от этой своей безобидной лжи.
Как там фотолюбитель Карпов говорил? Она страдала. И страдала с достоинством. Пока ее Андрей где-то у старого графского пруда читал стихи молодой барышне, держа ее ласково за руку.
– Теперь эти фотографии Андрею дороги как память, – сказала Нина Николаевна.
– И те, что с Ростопчиным, тоже? – спросил я невинным голосом.
Моя собеседница запоздало обнаружила логическую нестыковку. Снова принялась массировать свои якобы замерзшие пальцы.
– Потом появился этот Ростопчин, – сказала она, сделав над собой усилие. – У них с Андреем почему-то не сложились отношения, – предприняла она безуспешную попытку заменить правдивость слов эрзацем лукавства. – Я бы даже назвала это конфликтом.
– Дело едва не дошло до открытого столкновения? – сказал я понимающе.
– Да! – с готовностью приняла мою подсказку Нина Николаевна, не зная, что не следовало бы ей так спешить.
– А вы не в курсе того, что Андрей Михайлович и Ростопчин вполне мирно сосуществовали и их порой даже принимали за отца и сына?
Нина Николаевна растерялась. То ли оттого, что впервые подобное слышала. То ли оттого, что я оказался в курсе, а она думала, что я не знаю.
– Так вы знаете! – произнесла она растерянно.
Значит, все-таки второе.
– Знаю, – подтвердил я.
– Простите меня, Женя! Я не хотела говорить вам всего! Так бывает, знаете. У каждой семьи в шкафу есть свой скелет. Но люди предпочитают такое вне дома не обсуждать.
Она страдала, и ей было неудобно за ее недавнее лукавство. Единожды солгав – кто же тебе поверит! Но она сделала попытку.
– Тут дело не в памяти о Веронике, Женя. Тут другое. Андрей попал в неприятную историю. Они его погубят. Вы понимаете?
– Нет, – признался я.
Нина Николаевна оглянулась на дверь, за стеклом которой маячила спина ее супруга.
– Только вы, пожалуйста, не обсуждайте с Андреем то, что я вам сейчас скажу, – попросила она меня. – Тем более что он мало чем со мною делится и это больше мои догадки. Я многого не знаю, но что-то я все-таки замечаю, что-то вижу и могу свои версии строить. Этот Ростпочин появился здесь не просто так.
Она посмотрела на меня со значением, предоставляя мне возможность самому оценить, насколько много она сейчас сказала. Я в ответ пожал плечами, давая понять, что у всех поступков есть какая-то причина, и ничем она меня удивить не смогла.
– Он опасен, – почти шепотом произнесла женщина.
– Кто?
– Ростопчин! Женя, отдайте нам эти фотографии! Андрей сильно нервничает, вы бы знали, как он изменился в последнее время! Это у вас он здесь беззаботно пьет водку и разговаривает о всяких глупостях, вы видите его таким, а я ведь вижу его другим!
Она очень волновалась.
– Что у них с Ростопчиным общего? – спросил я.
– Я не знаю! – нервно ответила Нина Николаевна.
Излишне нервно. И совсем неискренне. Она и сама поняла, что снова промахнулась.
– Андрей попал в неприятную историю, – сказала Нина Николаевна. – Давно. Когда он занимался челночным бизнесом.
Наверное, удивление на моем лице можно было обнаружить без труда, потому что моя собеседница тут же сказала:
– Вы не знали, что Андрей был челноком? Сначала он пытался по научной части. Все как у всех: аспирантура, диссертация. Но времена уже менялись. Ни зарплаты, ни перспектив. Он так и не защитился. Хотел деньги зарабатывать. Сначала в Польшу ездил, потом на Турцию переключился.
– А я думал, что он дипломат, – признался я.
Женщина невесело улыбнулась.
– Ну какой он дипломат? – сказала она тихо. – И смех и грех, честное слово. Сначала получалось у него, а потом он потерял много-много денег. Чужих. Я думаю, его подставили. Но это ведь недоказуемо, согласитесь.
– Да, – на всякий случай подтвердил я. – Сейчас вокруг такие умельцы, что только держи карманы.
– И с тех пор он работает на дядю, – женщина судорожно вздохнула. – Но он ни в чем не виноват, поймите. Если он откажется, его просто убьют.
Помолчала и потом добавила:
– Я так думаю.
Наверное, эти неизвестные мне люди все-таки были не настолько кровожадными, раз уж Нина Николаевна засомневалась. По крайней мере, мне так показалось.
– Вы знаете, что такое безвыходная ситуация, Женя?
Наш Демин говорит, что безвыходных ситуаций не бывает. Точнее, он формулирует это иначе. Он говорит, что из любой безвыходной ситуации всегда есть как минимум два выхода. Он не сам это придумал, а где-то прочитал, и теперь цитирует к месту и не к месту, бесцеремонно выдавая эту мудрость за свою. Но я сейчас не решился озвучить уворованную Деминым мысль, потому что получилось бы глупо и вызывающе.
– Вы не знаете, что такое безвыходная ситуация, – печально сказала Нина Николаевна.
Мне стало стыдно за свое незнание.
– Может быть, я могу вам чем-то помочь? – спросил я.
– Да! – тут же откликнулась женщина. – Фотографии, Женя!
– Я не об этих пустяках, – вздохнул я. – Если дела обстоят так серьезно, то, может быть, вам нужна настоящая помощь?
– От него нет спасения, – покачала головой Нина Николаевна.
– От кого?
– От Ростопчина.
– Он кто? – спросил я. – Бандит?
– Я не знаю, Женя. Он здесь появился. Он вскружил голову этой бедной Веронике. Он собирался на ней жениться. И накануне свадьбы она утонула!
– Вы думаете, что это он? – быстро спросил я. – Ростопчин?
– Он после этого исчез, – ответила женщина. – Он прячется. Но он где-то рядом.
– Вы уверены?
– Да!
– Почему? – спросил я.
– Я вижу, как боится Андрей…
– Но ваш-то муж тут при чем?
– Мне кажется, он искал подходы к Веронике.
– Кто? Ваш муж?
– Ну какой муж! – в сердцах сказала Нина Николаевна. – Я говорю про Ростопчина! Ему нужно было стать своим для Вероники! И Андрей ему в этом помог!
– Как?
– Вы не знали этого Ростопчина? Хотя, конечно, нет. Он такой красавец, такой гусар, но за душой ничего. Абсолютно!
– Это вы о деньгах?
– Я неправильно выразилась. Я очень волнуюсь, Женя. Не за душой, а в душе – так правильнее будет. Пустая душа. Он вообще очень нехороший человек. А нужно было сыграть благородство и аристократизм.
– Это ваш муж придумал Ростопчину назваться потомком того самого Ростопчина?! – осенило меня.
И тут же выяснилось, что я угадал все правильно. Нина Николаевна изменилась в лице.
– Но ведь это же не преступление, правильно?! – воскликнула она, едва не плача. – За это в тюрьму не сажают! Верно?!
* * *Днем в Воронцово приехал Демин. С Валентиной. Илья был слегка нетрезв и очень мил.
– Жить хорошо, Женька, – объявил он с порога. – А хорошо жить еще лучше.
Я не стал с ним спорить. Тем более что сказанное им – это уже почти классика.
Подгадав момент, когда Валентина нас не слышала, я спросил Илью:
– Ты зачем сюда приехал?
– Здесь хорошо, – ответил он беспечно. – Тут воздух реальный, Женька. Не то что в Москве.
– В Москве безопасно.
– Издеваешься? – осведомился Илья. – Там хуже, чем в Чикаго.
– Здесь, в общем, тоже не сонная Швейцария, – просветил я его.
– Это ты про Жоржа? – нисколько не испугался Демин.
– Я про Ростопчина.
– Ты его видел? – заинтересовался Илья.
– Нет. И думаю, что лучше бы мне его не видеть вовсе. Тут совершенно страшная история, Илья. Ты, может быть, опять мне скажешь, что я жутко впечатлительный. Но я, когда понял, что тут на самом деле происходит, сильно занервничал, честное слово. Веронику Лапто действительно убили, Илья. Теперь никаких сомнений.
– «Теперь» – это после чего? – спросил Демин.
– Ко мне приходили соседи, – я указал направление, давая понять, с какой стороны пришли гости.
– Дипломат? – догадался Илья.
– Никакой он не дипломат. Нищий интеллигент, по наивности понадеявшийся заработать быстро и легко и в итоге сильно лопухнувшийся.
– Дяденьку поставили на счетчик? – мгновенно сообразил многоопытный Илья. – Он горбатится, отрабатывает долги?
– Где-то его подловили, – сказал я. – Нагнали страху, многое отняли. А потом, когда он уже был обложен со всех сторон и ему деваться было некуда, его задействовали в заговоре против Вероники.
– Кто?
– Ростопчин и его люди. Я не знаю всего в подробностях, Илья. Но там одно из двух. Либо Ростопчин разработал план, а уж потом он подключил этого, как ты говоришь, дипломата, чтобы Андрей Михайлович помог им подступиться к Веронике. Либо люди из шайки Ростопчина потребовали у Андрея Михайловича большую сумму денег, настолько большую, что он понял, что не сможет столько заплатить, и тогда он подсказал, где деньгами можно разжиться – у Вероники. То есть банально ее сдал. И опять же он подсказывал, как можно бедной Веронике запудрить мозги. Я думаю, у них была любовь.
