Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась
– Молодой человек! – услышал он сзади быстрые легкие шаги и умоляющий женский голос. – Подождите, ради Бога. Я не могу быстро ходить.
– А зачем я вам? – обернулся Денис. – Просто сейчас мне деньги ни к чему. А вам, мне кажется, – он улыбнулся, – пригодятся.
– Спасибо вам, – вздохнула женщина. – Я учительница старших классов, но школы давно не работают. А я уже, можно сказать, на пенсии. Но о пенсии здесь не слышно несколько лет. Со мной дочь живет, у нее ноги перебиты, и ее сын, мальчику восемь лет. Я бы ни за что не пошла что-то продавать. Лучше бы, наверное, с голоду умерла. Видеть их сытые злые морды… извините, но по-другому назвать эти лица не могу. Здесь унижают русский народ. Куда смотрит…
– Извините, – перебил Денис, – но здесь не место для разговора, тем более такого. К тому же вы уж слишком откровенны. А я…
– У вас славное, несмотря на бороду, русское лицо, – не дала договорить ему она, – и чистые глаза. Вы не наемник, я знаю…
– Слава Богу, вы не из ваххабитской контрразведки, – оглядываясь, засмеялся Калмыков. – Извините, но мне некогда. До свидания! – Он, не оглядываясь, так же неторопливо двинулся дальше.
– Господи! – с выступившими на глазах слезами прошептала женщина. – Как давно я не слышала этого простого русского «до свидания».
«Я бы с удовольствием зашел к вам, учительница, – шагая по тротуару, думал Денис. – Вы бы мне наверняка дорогу объяснили. Но вы русская, и к вам в любое время могут вломиться эти шакалы. Им, похоже, здесь можно абсолютно все».
Калмыков увидел, как впереди остановился автобус. Из него через открытые передние двери вышел рослый, плотного телосложения боевик с пистолетом в кобуре. К поясу были прикреплены три чехла с «лимонками». Он что-то зычно крикнул. Из автобуса в обе двери начали выходить мальчишки лет пятнадцати-шестнадцати. Каждый держал в руках винтовку или автомат. Денис покачал головой.
«А ведь их против наших парней сунут! – зло подумал он. – Ладно, если ребята-контрактники будут, им плевать, кто там – мальчик или дедушка с автоматом. А пацан, который учебку прошел и его тут же на войну привезли, он же и стрелять не будет в таких воинов Аллаха».
Выстроившись в колонну по трое, мальчишки, их было пятнадцать, после отрывистой команды бородача пошли к широким воротам пятиэтажного здания. Денис мысленно выматерился.
«Куда мне? – осмотревшись, подумал он. Увидел идущих по другой стороне нескольких боевиков славянского вида. – Может, врезать по ним очередь? И пару „лимонок“? Потом туда, – он посмотрел на здание, в которое вошли мальчишки, – там кого-нибудь успею сделать. – Усмехнувшись, пошел дальше. – Сейчас кого-нибудь из верхушки этих псевдозащитников Аллаха не раздумывая расстрелял бы. И миллион баксов не нужен. За спасибо расстрелял бы гадов. – Он вспомнил глаза учительницы. – Срисовала она меня. Оказывается, выгляжу я очень даже добрым. Хреново! – усмехнулся он. – Но куда мне? – вздохнув, снова достал сигарету. – Во, надо пожрать чего-нибудь купить и курева. Денег у меня еще триста рублей с копейками».
Вспомнив свое удивление, когда в кафе ему отдали сдачу, да еще и с мелочью, Денис усмехнулся.
– Здравствуй, – услышал он голос справа. Повернувшись, увидел смотревшую на него из окна первого этажа пятиэтажки Хавиту.
– Салют! – кивнул он.
«Сучка! – подумал Денис. – Похоже, сейчас начнутся веселые минуты». Не останавливаясь и не ускоряя хода, он продолжал идти вперед.
– Где Малика? – спросила высунувшаяся в окно чеченка.
– А хрен ее знает! – обернулся он.
– Это один из тех, – громко сказала Хавита, – кто с Маликой был!
– Стой! – Из окон первого этажа выпрыгнули четверо чеченцев.
– Где ж вы там стояли? – насмешливо спросил Денис.
– Руки вверх! – направив на него автомат, крикнул боевик со свежим шрамом на левой щеке. Денис вздохнул. «Вот и все», – подумал он. Подняв голову, посмотрел на небо.
– Руки, я сказал! – повторил чеченец.
– Да иди ты! – огрызнулся Денис. – Ты знаешь, на кого пасть открываешь? – презрительно спросил он.
Не сводя с Калмыкова настороженных взглядов, четверо боевиков окружили его.
– Документы! – приказал тот же чеченец.
– В чем дело, мужики? – Из-за угла выскочили Пика, Пончик и еще трое славян. – Наш это, – загородив собой Дениса, проговорил Пика.
– Ты его знаешь? – удивился стоявший справа от Калмыкова крепкий молодой чеченец.
– Конечно, – кивнул Пика. – Вместе у Шелковской с федералами дрались. Ты Бараева спроси. Арби тебе враз все прояснит.
Чеченцы переглянулись.
– Он, кстати, здесь, – сказал Пончик. – Так что можете…
– Он сейчас занят, – набравшись наглости, перебил Денис. – У них с Хаттабом и Масхадовым разговор какой-то. Вот и отпустили на три часа. Еще вопросы есть?
Чеченцы, нерешительно посматривая друг на друга, косясь на явно воинственно настроенных наемников, о чем-то начали тихо переговариваться.
– Ладно, – махнул рукой невысокий, – иди. А ты, Пика, много берешь на себя. Нам Хавита сказала…
– Так у вас бабы права голоса не имеют, – усмехнулся тот. – А вы уши развесили. Меня-то ты не первый день знаешь.
Повернувшись к смотревшей из окна Хавите, один из чеченцев что-то довольно зло сказал ей. Она исчезла. Боевики, снова пошептавшись, вошли во двор дома.
– Благодарю, мужики, – улыбнулся Денис.
– Хорош тебе, – проворчал верзила с перебитым носом. – Расчувствовались духи.
– А чего же ты с ними? – не удержался Денис.
– А вот это, земляк, – процедил тот, – тебя не колышет, понял?
– Как не понять! – усмехнулся Калмыков.
– Может, ты про меня Басаеву цинканешь? – подступив к нему вплотную, спросил верзила.
– Ты за кого меня держишь? – Денис разозлился. – Или здесь такое запросто чирикать можно?
Верзила осекся. Поглядев на остальных, отошел.
– Ты куда? – спросил Пончик у Дениса.
– Гуляю, – засмеялся Калмыков.
– А тобой интересовались, – тихо сказал ему Пика. – Чеченцы какие-то. Мол, откуда он появился? Мы им ответили, что…
– А зачем ты мне это говоришь? – спросил Денис. – Настроение эти духи испортили. Добиваешь? Или цену себе завышаешь?
– Да иди ты! – Махнув рукой, Пика с остальными быстро пошел во двор.
Посмотрев им вслед, Калмыков выматерился. «Эта сучка, – покосившись на окно, вспомнил он Хавиту, – всю плешь проела! Надо ее, шкуру, на место определить. Выследить и хлопнуть».
– Я говорю, – горячо сказала Хавита, – он был с Маликой. Спросите Лечо. Он тогда с нами у них документы проверял. Да, есть справки, какие дают прошедшим подготовку в тренировочных центрах. Но Малика…
– Все знают, что ты на Малику из-за ее брата зла, – перебил ее крепкий молодой чеченец. – Но мужик этот… – Он покачал головой. – Надо было проверить его.
– Так в чем дело? – насмешливо спросил боевик со шрамом. – Догони и проверь. Он с Пикой вместе у Шелковской с армией дрался. Пику я давно знаю. Гусь их с Пончиком и завербовал. А Гусь – личность известная.
– Но он был с Маликой, – сердито повторила Хавита.
– Женщина, – недовольно посмотрел на нее молодой, – укороти язык.
Хавита вспыхнула.
– Я поеду один, – садясь в «Ниву», сказал Исламбек. – Калмыка я узнаю. Не мог же он так сильно измениться. Я его в девяносто восьмом последний раз видел.
– А не опасно одному? – спросил Борис. – Вдруг кровники?
– У вас есть хорошая пословица, – улыбнулся чеченец. – Волков бояться – в лес не ходить. Тем более что я ищу их, а не они меня. Родственники Шакаева еще не знают, кто украл его. К тому же я должен узнать, что с братьями.
– Говори, собачий сын! – вцепившись в подбородок привязанного к железному столбу Адама, прошипел худощавый чеченец. – Рынок вы взорвали? Кто еще с тобой был? Отвечай!..
Открыв глаза, Адам смачно плюнул ему кровавой слюной в лицо.
– Твоя мать собака, – прохрипел он, – потому что такого пса родила!
Вытерев лицо тыльной стороной ладони, худощавый криво улыбнулся.
– Легкой смерти захотел, собачий сын? – насмешливо спросил он. – Не выйдет! Долго подыхать будешь. Хочешь умереть быстро – говори: кто был с тобой на рынке?
– С ним Хаттаб говорить будет, – заглянул в открытую дверь боевик в чалме. – Оставь его.
На бетонном полу были видны пятна засохшей крови. Худощавый отошел. Араб открыл дверь. В помещение вошли три женщины в черном восточном одеянии. Молча встали в ряд у стены. За ними вошел небольшого роста плотный, смуглый мужчина с бородой. Длинные кудри, обрамляющие круглое лицо, придавали ему карикатурный вид. Он был похож на злобного шута. Вздохнув, он сделал шаг к Адаму и не мигая уставился на него. Адам, с трудом подняв голову, хотел что-то сказать, но, булькнув выступившей на губах кровью, бессильно уронил голову. В комнату в сопровождении трех рослых боевиков спустился Басаев. Увидев Адама, покачал головой.
