Дон Пендлтон - Боевая маска
— Тюрьма? — полюбопытствовал Лайонс.
— Точно, — ответил Канн, махнув рукой в сторону мрачной анфилады за дверью. — Только у меня редко бывают клиенты… разве что вечером по субботам. Запашок там сейчас невыносимый. Каждый понедельник с утра я выливаю на пол по три литра хвойной эссенции… Не помогает.
Посетители сели. Лайонс облюбовал облезлый кожаный диван у стены, а Браддок взгромоздился на край стола. Канн устроился в своем кресле за рабочим столом и со вздохом облегчения сдвинул на затылок шляпу.
— Что заставило вас думать, капитан, что Палач находится сейчас в моем городе? — спросил он.
— Интуиция, — ответил Браддок. — Скажите, сколько у вас полицейских, шериф?
— Двенадцать, — ответил Канн поскучневшим, монотонным голосом. — Не считая меня самого. Мы работаем тремя сменными патрулями и несем простой караул по ночам. — Он устало улыбнулся. — По субботам мы все работаем с вечера до самого утра. У нас только две машины и лишь одна из них на ходу. Время от времени мы работаем двойным патрулем, чтобы хоть немного побыть дома.
Он пробурчал что-то еще и занялся сигаретой, потом снова поднял глаза на своих гостей.
— Может, вас интересует, сколько я плачу своим людям?
Вместо ответа гости неловко отвели глаза и уставились в пол. Шериф продолжал:
— Лично я работаю по двадцать часов в сутки. Ежедневно, кроме тех редких дней, когда мы с Долли ездим расслабиться в Лос-Анджелес: выпить, может, даже больше, чем нужно, поразвлечься со знакомыми и друзьями.
Шериф задумчиво рассматривал сигару и после непродолжительного молчания добавил:
— Значит, вы считаете, что это Мак Болан прикончил ту падаль, что сейчас валяется у нас в морге?
Браддок почувствовал себя несколько неуютно и заерзал задом по столу.
— Неделю назад мы разослали циркуляр по делу Болана. Мы рассчитываем на сотрудничество и помощь полиции всех графств вокруг Лос-Анджелеса. Если бы вы еще вчера вечером сообщили о происшествии, то мы на несколько часов были бы ближе к Болану, Чингиз.
Упрек, прозвучавший в словах Браддока, Канн пропустил мимо ушей.
— Вчера я как раз отдыхал в Лос-Анджелесе, — объяснил он. А что касается происшествия, то дежурный не усмотрел никакой надобности сообщать о нем в ваше управление.
Шериф откусил кончик сигары и, положив ее на стол, задумчиво стал жевать табак.
— Кроме того, происшедшее не входит в мою юрисдикцию. Все случилось, как вы знаете, за городом. В трех километрах отсюда.
Браддок бросил отчаянный взгляд на своего молодого помощника и сказал:
— Позвольте мне привезти сюда мою группу, Чингиз.
Выдержав паузу, Канн ответил:
— Согласен. Но с одним условием.
— Каким?
— Вы не перевернете город вверх дном. Поддержание порядка — это мое дело. Вам нужен Болан? Очень хорошо. Ищите его, если получится. Но не нарушайте покой моего города и не беспокойте его граждан.
— Договорились, — пробурчал капитан. — Это само собой разумеется.
— Вы приведете сюда всех ваших людей, чтобы мои парни знали их в лицо.
Браддок согласно кивнул.
— И чтоб никаких полицейских машин, никаких агентов в форме. А главное — вы работаете спокойно… очень спокойно.
Браддок вздохнул и взглянул на Лайонса.
— Надеюсь, мы сможем выполнить ваши условия.
Канн выплюнул на ладонь изжеванный кончик сигары и вопрошающе посмотрел на коллегу из Лос-Анджелеса.
— Что вы хотите этим сказать?
— А то, что каждый раз, когда мы выходим на след Болана, мы натыкаемся на целую свору наемных убийц из мафии.
— Я не желаю даже слышать о стрельбе на улицах, Браддок, — холодно заявил Канн.
— Мы тоже, — парировал капитан.
Он со вздохом сполз со стола и направился к телефону.
— Я могу позвонить?
— Через коммутатор.
— Что?
— Звоните через коммутатор. Минута разговора с Лос-Анджелесом стоит сорок пять центов.
Щеки капитана побагровели. Лайонс попытался скрыть улыбку и стал шарить по карманам в поисках сигарет. Он подмигнул шерифу Канну и прикурил, пока Браддок яростно накручивал диск телефонного аппарата.
— А вы-то что помалкиваете? — Канн взялся за сержанта.
Карл выпустил тонкую струйку дыма и, улыбнувшись, ответил:
— Нечего сказать, сэр.
Он молча провел пальцем по горлу, показал глазами на Браддока и снова подмигнул шерифу.
Шериф совершенно серьезно ответил ему тем же и снова впился в сигару. Молодой сержант нравился ему, но этот Браддок… Канн плевать хотел на сорок пять центов, и сержант явно заметил это. Видимо, и для Браддока тут не было большого секрета, об этом красноречиво свидетельствовал необычный цвет его лица. Большой Тим понял, что хозяйничать по своему усмотрению в городе Канн не позволит.
Совсем другая мысль не давала покоя Канну. Если Палач прибыл в его город, то у него была для этого только одна серьезная причина… и одно-единственное место, которое могло представлять для него интерес. Этого шишка из Лос-Анджелеса не знала, но он, Чингиз Канн, догадывался. К тому же ему нравилось мирное равновесие сил, собравшихся в городе. И он уже принял решение во что бы то ни стало сохранить его.
Глава 7
Для Лу Пена, прозванного в детстве Скрюи Луи, единственной семьей всегда была и осталась Коза Ностра. Он родился в начале двадцатых годов в восточном Гарлеме и, поскольку мать его умирала от туберкулеза, а папаша-каторжник плевать хотел на свое чадо, ему пришлось выкручиваться самостоятельно. Пока горе-отец тянул очередной срок, а мать выплевывала с кровью последние куски легких, Луи жил своей собственной жизнью: ел там, где угощали, спал там, где стелили. Мальчишка научился жить на улице и с благодарностью принимать любые крохи, которые время от времени ему перепадали. В его родном квартале, как в невообразимом котле, варились вместе итальянцы, евреи, ирландцы. Раздоры и конфликты возникали ежеминутно, но малыш Луи не разбирался тогда в этнических тонкостях. Он с одинаковым удовольствием поглощал и фаршированную рыбу, и итальянскую лапшу, а когда удавалось отведать ирландское рагу, этот день превращался для него в настоящий праздник. Жизнь Пена резко изменилась, когда из Италии приехала племянница его покойной матери. От тети Марии, которой самой исполнилось всего лишь двадцать два года, Лу узнал о своих неаполитанских корнях и проникся чувством великой гордости за своих доблестных предков. Тетка заставила его ходить в школу. Сначала учеба давалась мальчику с трудом, но постепенно Лу втянулся и с восторгом окунулся в мир знаний. К сожалению, через шесть лет Мария сошлась с одним из членов шайки, известной под названием «Налетчики со 108-й улицы». Вместе с ней Луи попал в совершенно новую, необычную среду. Без ведома Марии Пена бросил школу — ему было уже четырнадцать лет — и с разрешения Джонни Саччитоне, любовника Марии, стал участвовать в набегах шайки.
Именно в это самое время разразились знаменитые гангстерские войны и завязались гнуснейшие интриги заправил преступного мира, в результате чего окончательно сформировались семейства Коза Ностры и состоялся раздел сфер влияния.
Свой первый срок — шесть месяцев исправительной колонии — Пена получил в четырнадцать лет, а в пятнадцать загремел за решетку еще на четыре месяца. Во время второй отсидки он убил в ходе поножовщины своего противника и ему пришлось бы худо, но он прикинулся чокнутым, да с таким блеском, что его перевели в госпиталь штата, откуда и выпустили в возрасте шестнадцати лет. Отныне правосудие ему больше ничем не грозило, и к двадцати одному году он стал официальным членом «семьи». С тех пор он ни разу больше не попадал за решетку, ступив на скользкую стезю наемного убийцы и телохранителя «капо» — главы «семейства». К тому времени, когда Диджордже, став «капореджиме» или «лейтенантом» лос-анджелесского семейства, увез Лу с собой в Калифорнию, у того на счету было уже участие в двадцати убийствах по открытым контрактам. Прозвище Скрюи Луи приклеилось к нему накрепко, но в глаза никто не осмеливался так его называть. Пена всегда считался козырной картой лос-анджелесского семейства, хотя и не имел высокой должности до этой ужасной истории с Боланом и смерти «главного убийцы» Диджордже в Беверли-Хиллз.
Поглощенный лишь работой, беззаветно преданный своему капо, Пена получил приказ заменить покойного. Но Лу хватало мозгов, чтобы понимать: это назначение он получил только из-за отсутствия других кандидатов. Всем было ясно, что недостаток серого вещества Пена с лихвой восполнит физической силой, ослиным упрямством и безграничной преданностью капо. Поэтому никто не сомневался, что он преуспеет на новом посту. Но угодить Диджордже Лу хотелось еще больше, чем добиться личного успеха. Это желание было превыше всех других соображений. Если он поклялся боссу принести голову Болана «на подносе», то он разобьется в лепешку, но клятву сдержит.
