Михаил Серегин - Танцы на «точке» (Сборник)
К удивлению Юльки, майор удовлетворенно и даже как-то благосклонно кивнул, и Юлька вдруг поняла, что все эти показания соседей – чистый блеф, очередная ловушка, в которую майор хотел поймать ее. Что на самом деле майор ни в какую Слепцовку еще не ездил и ни с какими жителями этой крохотной деревушки, где расположен был склад Петровича, не разговаривал. У Юльки вдруг кровь бросилась в лицо, ей стало нестерпимо жарко от осознания того, какой опасности она только что чудом избегла.
– Так, хорошо, – сказал майор. – Значит, вы утверждаете, что эти трое, – он кивнул в сторону сидящих у стены, – вчера весь вечер сидели на складе и пили, так?
– Почти, – сказала Юлька. – Пили только вот эти двое, Петрович и Сашка. А вот этот, Леха, не выпил ни грамма.
– Серьезно? – Майор снова откинулся на спинку стула. – Как это он ухитрился?
– Он же ночной сторож при складе, – пояснила Юлька. – Я так поняла, хозяин ему запретил пить.
Майор усмехнулся, кивнул, открыл было рот, хотел еще что-то сказать, но тут дверь открылась, и в комнату вошел милицейский капитан, коренастый, небольшого роста, но казавшийся физически крепким, мускулистым, на вид много моложе майора, почти еще мальчик.
– Ну что, как он? – спросил его майор, едва только капитан закрыл за собой входную дверь.
– Да плохо, – отозвался тот. – Врачи говорят, состояние стабильное, но тяжелое. Однако шанс выжить есть.
Майор кивнул, хмуро и скорбно глядя в окно. Капитан тем временем уселся на свободный стул возле стола, стал рассматривать Юльку понимающим взглядом.
– Я его расспрашивал, -продолжал капитан. – Он еле языком ворочает. Говорит, в машине сидели четверо, лицо разглядел у одной только бабы.
– У какой бабы? – Майор смотрел непонимающе.
– Ну, молодой девушки, – поправился капитан. – Там, в джипе, девушка сидела, ее лицо он только и видел.
– Да? – Майор удивленно покачал головой. – Она-то что там делала?
– А хрен ее знает, – ответил капитан. – Я его спрашивал: «Может, ты ошибся?.. Может, это молодой парень такой?..» Но он настаивает. «Нет, – говорит, – это баба была». Вот, – капитан вытащил из папки лист бумаги, положил его на стол перед майором. – Я записал ее приметы.
– «Овал лица продолговатый, нос средний, волосы прямые, зачесаны назад…» – вполголоса бормоча себе под нос, читал майор. – Слушай, – сказал он, откладывая бумагу. – Эти приметы кому угодно подойдут. Вот, например, красавица сидит! – Он кивнул на Юльку.
– Ага, – согласился капитан, снова рассматривая Юльку понимающим взглядом. – Она вполне под эти приметы подходит.
– Вот что! -сказал майор решительно. – Сейчас бери эту девочку и дуй снова в больницу. Покажи ее Николаю. Интересно, что он скажет. Против нее и всей этой компании есть серьезные подозрения.
Капитан кивнул, поднялся, жестом приглашая Юльку следовать за ним.
До больницы доехали на служебной «Волге», капитан сидел за рулем, изредка посматривая на сидящую рядом Юльку и ухмыляясь. В больнице им выдали белые халаты, которые они, как водится, набросили поверх уличной одежды. Дежурный по отделению, узнав о необходимости новой беседы с лежащим под системой тяжелораненым, запротестовал было, но капитан был неумолим, заявил, что речь идет о расследовании тяжкого преступления и что время дорого. Оказавшись в палате, Юлька не без внутренней дрожи уставилась на лежащее на кровати тело, целиком завернутое в бинты, только лицо и кисти рук виднелись из-под повязок. Какие-то трубки, проводки тянулись к лежащему на кровати телу, исчезая где-то под повязками.
Когда они вошли, лежащий на кровати пошевелил руками, тихо застонал, открыл глаза. Взгляд у него был странно безразличный, безучастный к окружающему.
– Похожа! – едва внятно проговорил он, отвечая на вопрос капитана.
– Ну и что – похожа? – спросил тот мягко, но настойчиво. – Нам нужно точно знать, она или не она. Подозрения против нее серьезные.
Лежащий в постели раненый, напрягаясь, приподнял голову, вгляделся в лицо стоящей перед ним Юльки, но силы тут же оставили его, голова снова беспомощно упала на подушку, и он в изнеможении закрыл глаза.
– Не знаю, – тихо проговорил он. – Похожа – вот все, что могу сказать. Я же на заднем сиденье сидел, плохо видел.
И он умолк, его бледное лицо с закрытыми глазами казалось безжизненным.
Капитан некоторое время постоял возле кровати, потом покорно вздохнул и направился к двери, жестом велев Юльке следовать за ним. Вид у него был разочарованный и унылый.
Такой же вид сделался и у майора Паницкого, когда тот выслушал доклад капитана.
– Да уж, хреново дело! – сказал он мрачно, глянув на смирно сидевших на стульях Петровича и компанию. – Вот, блин, закорюка! Средь бела дня убивают девушку, расстреливают машину ДПС, а никто ничего не видел, никто ничего не знает.
Юлька видела, как заблестели радостно глаза Петровича и его друзей при этих словах. У Юльки, однако ж, крутился на языке вопрос: эти двое милиционеров, которые сидели на передних сиденьях, погибли или находятся в больнице в коме? Если погибли, то вся компания имеет право радоваться, если милиционеры, видевшие их, остались живы, тогда хреново. И узнать наверняка это никак нельзя. Юлька понимала, что любой вопрос вызовет у ментов подозрения,
– Ладно, хрен с вами со всеми! – сказал майор Паницкий устало и с досадой. – Отпущу я вас всех пока что на свободу… Но под подписку о невыезде! – Он произнес эти слова таким тоном, что Юлька вздрогнула. – Потому что подозрения против вас очень серьезные. Хоть вы, Дмитрий Петрович, и плакались тут, что в Марине души не чаяли и любили почти как родную дочь, но согласитесь, что, кроме вас, ее и убить-то больше некому. Тем более таким способом! А тут еще этот джип, да еще помятый спереди.
Майор умолк, уткнулся в бумаги, стал писать протокол, потом заставил всех по очереди читать его и подписываться. Затем вытащил из ящика стола какие-то бланки, раздал их всей компании, велел заполнить и расписаться. Бланки эти оказались подпиской о невыезде. – Так, координаты ваши у меня есть, – сказал майор на прощанье. – И чтобы я за вами по городу не бегал, вас не разыскивал! По первому же звонку чтобы были здесь, как штык, понятно? – Он говорил это уже в спины уходящих из кабинета.
Оказавшись на улице, все трое заржали, загоготали, стали хлопать себя по ляжкам, потом каждый захотел облапать Юльку, выражая таким образом свой восторг.
– Ну, ты, Юля, даешь! – воскликнул Петрович. – Ловко ты ментов отшила! Ты ведь Юля, да? Тебя ведь Юля зовут?
Не говоря ни слова, Юлька локтем двинула под дых Петровичу, так что тот охнул, мотнула головой, постаравшись угодить аккурат Сашке в подбородок, и тот невольно отпрянул. Высвободившись из объятий бандитов, Юлька с независимым видом пошла прочь от них вдоль по улице, мимо глазеющих на происходящее случайных прохожих.
– Эй, подожди, подожди! – крикнул ей вслед Леха. Он бросился за ней, догнал, взял за руку. – Ты чего? Ты что, обиделась? Брось, поехали с нами, отметим дело. Мы тебе еще тыщу должны! – И он потянул ее за локоть за собой.
Резким движением Юлька вырвала руку и направилась к Петровичу.
– Слушай, ты, дятел лысый! – сказала она негромко, но отчетливо. – Сейчас же отправляйся на свой склад и наведи там порядок! У тебя там фальшивые номера лежат, которые у ментов засветились, и целый оружейный тайник. Избавься от всего этого, ты понял? И благодари бога, что до сих пор к тебе менты с обыском не нагрянули, а то получили бы вы все трое пожизненно, и я, как дура, вместе с вами! А теперь забудьте про меня! Как будто и не знали! Как будто меня и на свете не было! Не хочу я иметь с вами, придурками, ничего общего, понятно? У-у, козел вонючий!
С этими словами она развернулась и пошла прочь от стоящей троицы. На этот раз никто не пытался удерживать ее.
Некоторое время Юлька бесцельно брела по улице, потом, почувствовав усталость и желание присесть, огляделась. Обнаружила, что находится у троллейбусной остановки, и прозрачная беседка в двух шагах от нее манит зайти внутрь и усесться на холодную деревянную лавку. Юлька так и сделала. Мимо нее шли один за другим троллейбусы, люди входили и выходили из них, а Юлька сидела, безучастно глядя на происходящее вокруг, и думала.
Положение, в котором она очутилось, завидным не назовешь. Конечно, в кармане у нее лежала тысяча рублей, в сравнении с обычным гонораром за ночь это очень даже неплохо. Но тысяча рублей не оправдывала ни подписку о невыезде, что ей пришлось дать, ни подозрения в соучастии в разбойном нападении и убийстве, и, обдумывая происшедшее, Юлька вдруг с ужасом поняла, что только счастливый случай спас ее от того, чтобы она оказалась в СИЗО вместе с бандой Петровича. Ее счастье, что этот тяжелораненый милиционер так плохо рассмотрел ее во время погони и был настолько честен, что, не будучи уверенным, не хотел утверждать ничего определенного, зная, какое значение для следствия имеет одно только его «да» или «нет».
