Иван Стрельцов - Бандитские игры
— Но нельзя же так, по-бандитски, — не сдавался бывший пионер, комсомолец и просто хороший мальчик Андрюша Акулов.
— А как надо было? — Выложив на колени бумажник, я пересчитывал трофейную наличность. Кроме разноцветных купюр российского казначейства, попадались и грязно-зеленые банкноты «дяди Сэма». Все-таки еще сильна у нас традиция преклонения перед Западом.
— Ну, не знаю, — пробубнил Андрей. — Арестовать их и сдать в милицию.
— Ага, — кивнул я, еще раз пересчитывая деньги. — Арестовать и под конвоем доставить их в ближайшую «мусоровку». И что мы там скажем? Арестованы при попытке вооруженного ограбления, почти разбоя? Как бы не так. Пока бы мы их сопровождали, бандюги быстренько сбросили свои прибамбасы и выглядели бы как законопослушные граждане. Кстати, ты обратил внимание, что все они были с паспортами? — Я указал на стопку документов, лежащих на передней панели машины. — А для чего? Чтобы их менты случайно не «закрыли» до выяснения личности. Так вот, если бы мы их сопроводили в милицию, они бы заявили, что не они напали на нас, а мы на них. И, угрожая оружием, доставили в милицию. Учитывая «любовь» милиции к чекистам (название ФАПСИ ничего не меняет), следует ожидать, что через несколько дней твое начальство получило бы рапорт из екатеринбургского УВД о том, что их офицер, капитан Акулов, в компании частного детектива Кольцова в нетрезвом виде дебоширили и угрожали мирным гражданам табельным оружием. После этого ты можешь своего «майора» обложить венками и украсить траурными лентами.
— Но ведь это неправда, — возмутился Андрюха, наивная душа.
— А кто бы стал это выяснять?
— Никто, — вздохнул капитан. Наконец-то до него дошло, что, как бы мир ни менялся, есть вечные понятия. Такие, как резолюции типа «наказать и доложить». Такие резолюции идут сверху вниз и, дойдя до последней инстанции, останавливаются на твоем начальнике, который никогда не решится ослушаться и провести расследование истинных причин. Если же он так поступит, то резолюция «наказать и доложить» перейдет уже его начальнику. И никто не хочет быть крайним.
— Но ведь это не выход, грабить самих грабителей, — отрешенно произнес Андрюха.
— Первоначально я и не собирался. Думал создать певчую капеллу «Фальцет» из пяти кастратов. А из-за тебя получился только один, их заводила. Когда ты вмешался, я понял — бить людей с поднятыми руками аморально, поэтому решил их выпотрошить. Чтобы на будущее помнили, что и на их хитрую жопу есть хрен с винтом. Кстати, знаешь, сколько мы срубили за один раз?
— Сколько? — без всякого энтузиазма спросил без пяти минут майор.
— Два миллиона четыреста семьдесят тысяч рублей и почти полштуки «зелени».
— Неплохой улов для дебютантов, — кивнул Акулов и тут же чертыхнулся: — Вот блин, надо же!
— Что такое?
— Да из-за тебя, хренов Робин Гуд, в том «Калейдоскопе» остался мой термос. Черт, хорошая была вещь. Теперь такие не делают.
— Ой, ой, какие мы нежные, — передразнил я товарища. Сняв с руки «Ролекс», протянул часы Андрюхе: — Возьми взамен, у нас такие тоже не на каждом углу делают.
Андрей хотел что-то сказать, но в этот момент заднее стекло машины со страшным грохотом превратилось в дождь из мелких осколков. Мы оба инстинктивно втянули головы в плечи, укрываясь за высокими спинками автомобильных кресел. Выдернув из подмышечной кобуры свой «ПМ», я украдкой оглянулся. Метрах в тридцати за нами неслась остромордая «восьмерка», наполовину высунувшись из правого окна с обрезом в руках, в нас целился один из гопстопников.
В чередующихся лучах уличных фонарей я разглядел физиономию заводилы, сейчас он уже был без своей кожаной куртки, в одном спортивном костюме. Пытаясь удержать одной рукой оружие, другой он держался за багажник на крыше. Прицелиться ему никак не удавалось, слава богу, наши дороги далеки от совершенства.
— Мои друзья, во главе с Фальцетом, — проговорил я, глядя на Андрюху и ожидая от него криков о моем самодурстве или, что еще страшнее, что за разбитое стекло он высчитает из моей доли. Но вместо этого Андрей неожиданно выпрямился, рванув ручку переключения скоростей, разразился диким матом и вдавил педаль газа до упора.
Наш «Блейзер», подобно метеору, сорвался с такой скоростью, как будто «восьмерка» взяла вдруг и остановилась. Мы уже проскочили район многоэтажек со светящимися витринами магазинов и киосков. Далее ворвались в пригородный район частного сектора, потянулись частоколы высоких заборов, редкостью стали столбы с фонарями.
Андрюха, как будто всю жизнь прожил в этом захолустье, крутя в разные стороны руль, вел мощную машину по незнакомым улицам. Неожиданно он надавил на педаль тормоза, от резкой остановки я чуть головой не вынес на себе лобовое стекло, но водителя это нисколько не огорчило. Переключив скорость, он резко сдал назад, въехав в темный узкий переулок, и тут же погасил фары. В кабине наступила гробовая тишина. Через несколько секунд до нашего слуха донесся натужный рев «восьмерки». Еще через мгновение мимо нашего переулка пронесся утюгообразный обрубок молочного цвета «Жигулей» восьмой модели, это были наши преследователи.
Дав им фору в несколько секунд, Андрей выехал из переулка и поехал за ними. Минут десять мы неслись по дороге, вдоль которой стояли домики за заборами палисадников. Затем наш «Блейзер» выскочил на загородную трассу, огни города остались позади. По бокам трассы лежала целина, покрытая серебром инея, и впереди двумя светлячками горели габариты «восьмерки».
Андрей снова надавил педаль газа, а я, держа в правой руке «Макаров», левой начал опускать дверное стекло.
— Теперь наша очередь пострелять. — Мной овладел азарт погони, как когда-то в старые добрые времена.
— Подними стекло, — серьезно произнес Андрей.
— Это почему? — не понял я — как-никак, а преимущество все-таки на нашей стороне.
— Обойдемся без стрельбы, — сказал Акулов и еще раз надавил на педаль газа. Громада нашего «Блейзера» настигла «восьмерку» и своим бампером ударила ее в багажник. Из кабины нашей машины не было видно, что творится в кабине с гопстопниками, но я уверен, братва перетрухала, и сильно.
Еще удар, и обрубок молочного цвета завилял по трассе. Андрей слегка сбавил скорость, дав «восьмерке» возможность оторваться от нас метров на сто. Потом снова вдавил педаль газа.
Удар был сокрушающим, «Жигули», получив на повороте под зад, со скоростью артиллерийского снаряда вылетели с трассы и, проскочив по целине метров двадцать, врезались в кругляк бетонного столба электропередачи, обхватив его с двух сторон капотом так страстно, что лобовое стекло вылетело и, ударившись о бетон, рассыпалось на миллион частиц искусственных хрусталиков…
— Интересно, кто-то там живой остался? — задумчиво произнес я, когда мы проезжали мимо изуродованной машины.
— Хочешь остановиться и выяснить? — с усмешкой спросил Андрюха.
— Да, вообще-то надо, — сказал я, пряча в подмышечную кобуру свой «макар». — Но ведь у них обрез, могут начать стрелять. А самое страшное — у меня есть пистолет, и я могу начать стрелять первым. Так что едем отсюда.
— Можно подумать, я собирался останавливаться, — усмехнулся Андрей, доставая правой рукой из кармана пачку сигарет. Анализируя ситуацию, я пришел к выводу, что Андрей Акулов сильно изменился с того времени, когда я его знал. Сейчас это был уже другой человек, а не тот пай-мальчик, который был готов на все, чтобы доказать, что он настоящий мужчина. Не знаю, что на него повлияло — служба в ФАПСИ (вряд ли, с пистолетом он себя чувствовал не совсем уютно) или гонки на выживание, но за рулем такого монстра, как эта машина, он настоящий демон. Не зря «серебро» взял на последних гонках. Мысль о гонках на выживание почему-то вызвала у меня нехорошее предчувствие.
Я уже не говорю о постоянно преследующем запахе мертвечины.
— Сегодня у местных гаишников будет на одно тяжкое ДТП больше, — прикуривая сигарету, сказал Андрей.
До конечной цели нашего путешествия оставалось пять километров. Но вместо того чтобы ехать в город Хребет-Уральский, мой водитель и компаньон Акулов завернул в сторону ограды придорожного кемпинга «У дяди Васи».
В пять утра нас встречал сам хозяин этого благородного заведения дядя Вася. Невысокий коренастый дедок, одетый в бледно-голубые джинсы и водолазный свитер с высоким воротом, был обладателем пепельной кучерявой шевелюры и такой же бороды, аккуратно подстриженной. Из-за этой бороды трудно было понять, сколько же дяде Васе лет на самом деле — сорок или шестьдесят. Руки в голубых узорах наколок свидетельствовали, что их владелец неоднократно хаживал «к хозяину». А блестящие глаза с лукавым прищуром подчеркивали, что перед нами не душегуб или насильник-педофил, а самый настоящий аферист, или «фармазон», как любят называть таких в народе. Я же подозреваю, что перед нами было живое подобие Остапа Ибрагимовича Бендера, так сказать, уральский вариант.
