Владимир Колычев - Брат, вспомни все!
— А я откуда знаю, почему он разрядился?..
— Зарядить нужно было…
— Так заряжал я. Три раза… Аппарат новый. Сказали, первые три раза быстро разряжаться будет. А потом все в норму войдет — раз в два месяца заряжать надо будет…
Гриша Толоконцев с досадой смотрел на дисплей сотового телефона. Шкала зарядки батарей упала до нуля. И звуковой сигнал уже был подан — пора, мол, подзарядить аппарат.
А как его подзарядишь? Где взять розетку на городской свалке? Да что там розетка? Он ведь и зарядное устройство с собой не взял.
— Может, у бомжей есть? — спросил его напарник Шура Губский.
— Ага, у них у каждого по три сотового. Не знают, по каким карманам их рассовывать…
У бомжей вообще ничего нет. Только несколько убогих сараюшек — Гриша даже не представлял, как в них можно жить.
Впрочем, жить в них его никто не заставлял. Его задача — следить за бомжацким городком. Криницын, начальник безопасности отеля, лично проинструктировал их. В оба глаза отслеживать обстановку. И ни в коем случае не прозевать появления фургонов с «охотниками за бомжами».
Всю ночь они с Шурой провели в засаде. Но никого и ничего. Уже утро, седьмой час. Есть надежда, что «охотники» сегодня не появятся. А если появятся, то им труба. Нет, не «охотникам» труба, а им с Шурой. Ведь они должны будут лично Криницыну доложить о фургонах. А как это сделать? Сотовый телефон без подзарядки работать не хочет…
— Шляпа ты, Гриша, — пристыдил его Шура. — Понабрали молодых. Ничего в деле не соображаете…
Он прав. Гриша совсем молодой. Только после армии. Так и должность у него не крутая. Просто охранник ресторана при отеле. Криницын собрал до кучи всех своих людей. И крутых бойцов, и рядовых охранников. Слишком много объектов, которые он взял под свой контроль. В основном городские свалки.
Шура тоже охранник. Его с отеля сняли. Тоже не самый крутой кадр в команде Криницына. Но на службе он уже целый год. Потому и считает, что можно крутого из себя корчить.
— Молчал бы ты, а? — осадил его Гриша. Был у него козырь против напарника. Пора было его выкладывать.
— А позвольте вас, господин Губский, спросить, — с ехидцей посмотрел он на Шуру. — Где ваш радиотелефон? Почему вы его не взяли на дежурство?..
— Ну так это… — сразу стушевался Шура. — Это, спешил…
— От Катеньки своей оторваться не могли?
Все уши прожужжал Шура байками о своих любовных похождениях. Последняя его пассия — какая-то Катенька. Хорошая баба, и квартира у нее своя.
— Так оторвался же…
— А радиотелефон забыл.
Еще ночью они оба жаждали подвига. Не кто-нибудь, а именно они обнаружат фургоны. Они, а не кто-то другой, сообщат о них Криницыну. С их подачи начнется грандиозная операция… Но сейчас они вовсе не жаждали встречи с «охотниками». Нет у них средств связи. Оплошают они. И тогда Криницын их не просто уволит. Он еще и все предприятия города обзвонит. Чтобы не принимали на работу таких придурков…
— Шура, смотри! — округляя глаза, протянул Гриша. Из дымки тумана показался фургон. С белым верхом.
— А говорили, синий должен быть…
— Так это для маскировки сменили на белый. И номера наверняка поменяли…
Гриша и Шура завороженно наблюдали за тем, как фургон, а за ним — микроавтобус подошли к бомжацкому городку. Они видели, как из «Тойоты» выпрыгивали вооруженные люди. Их было много. И действовали они очень расторопно. Не прошло и десяти минут, как фургон был забит бомжами.
— Лихо они! — никак не думал Гриша, что можно работать так быстро.
— Что будем делать? — спросил Шура, глядя, как вооруженные люди усаживаются в микроавтобус.
— Пилите, Шура, гири. Они золотые…
— Ну я же серьезно…
— А если серьезно, то ты у нас старший. Ты и думай…
— Тогда заводи мотор…
Гриша повернул ключ в скважине замка зажигания. Темно-серая «девятка» завелась с пол-оборота. Гриша отлично водил машину. Плюс туман. И два табельных «ствола» — по одному на брата. Все это давало ему основания надеяться на успех…
* * *Ночью поработали хорошо. Только поспали мало. Четыре часа всего смог урвать для сна. А в девять на работу, в свой отдел, на планерку. Затем с Левой в отделение милиции, где «отдыхал» Плахов. Времени им отпущено на все про все пара часов. Вот и успевай…
— Значит, ничего не помните? — спросил у Плахова Игорь.
Задержанный сидел в кабинете оперов. Перед ним за рабочим столом Светлов. Чуть сбоку от него Вершинин. Настроение у них боевое. А вот сам Плахов никакой. Лица на нем нет. Бледный, осунувшийся — словом, мокрая курица.
— А что я должен помнить?.. Снял телку в кабаке, домой привел. В постель…
— А дальше провал в памяти, так?
— Ну, так эта тварь клофелином меня опоила. Сами сказали…
— Но не подействовал на тебя клофелин…
— Как это не подействовал? Я же вырубился. И ничего не помню…
— И как девку убивал, тоже не помнишь?
— ?!
— Да-да, вы убили гражданку Кротову… — Игорь сделал осуждающе-трагическое лицо.
А Лева сорвался со своего места и вдавил в стул Плахова, когда тот в порыве чувств попытался с него вскочить.
— Успокойтесь, Плахов. — Лицо Светлова выражало безмерную усталость.
Как будто он уже проделал всю основную работу. И сейчас ему осталась чистой воды формальность — уличить преступника. А для этого у него есть все.
Он открыл папку, выложил на стол листы бумаги.
— Вот, пожалуйста, протоколы места осмотра, протоколы изъятия…
— Какие к черту протоколы? — снова задергался Плахов.
— Да, вы правы, протоколы — это просто бумага… А что вы скажете на это?
Игорь сунул под нос Плахову несколько фотоснимков. Тот глянул на них и обомлел. Ужас обуял его. И неспроста. На снимках была запечатлена Юля. Она лежала на кровати Плахова. Вся в крови, глаза безжизненно смотрят куда-то вдаль. В общем, картина душераздирающая. И Плахов рядом с ней. Тоже лежит. И в руке у него бутылка от шампанского.
— Что это такое? — с трудом спросил Плахов.
— Это Юля Кротова… Это вы, гражданин Плахов… А это бутылка, которая стояла у вас на тумбочке. А сейчас она у вас в руке… И вы, я уже вижу, догадались, почему она у вас в руке…
— Я ничего не понимаю…
— Все очень просто. Юля подсыпала вам в шампанское клофелин. Вы потеряли над собой контроль. Но не совсем. Перед тем как потерять сознание, вы схватили с тумбочки вот эту бутылку. И успели ударить Юлю по голове. Удар оказался смертельным. Вот, собственно, и все…
Плахов схватился за голову. Сейчас у него не было абсолютно никакого желания говорить со Светловым. Ему нужно было собраться с мыслями, попытаться разобраться в происходящем. Но Игорь не собирался давать ему время на раздумья. Он уже нанес удар, и сейчас было самое время добивать жертву.
— Я допускаю, что вы не помнили, как ударили Юлю, — сказал он. — Вами руководило подсознание. Плюс к этому доведенное до автоматизма искусство убивать. Надо признать, что вы прошли отличную школу…
— Какую школу? — убито спросил Плахов.
— Школу профессиональных убийц. Школу киллеров. Школу, которую вы закончили совсем недавно…
— Я не пони… — открыл было рот Плахов. Но его заткнул Вершинин.
— Ты не понимаешь? — взорвался он. — Значит, ты ничего не понимаешь… А ну говори, падла, сколько бомжей ты лично убил? Ну, говори, мурло!..
— Сколько всего трупов на твоей совести? — также пошел на прессинг Светлов.
Они умело давили на психику Плахова. Сломали его, сбили с толку, запутали. Убийство клофелинщицы, школа киллеров, расстрелы бомжей — все это спуталось в его голове в один кровавый клубок. А прессинг продолжался. И он не смог ему противостоять.
— Умение убивать доводили до автоматизма? — спрашивал его Светлов.
— Да…
— На бомжах? — рвал голосовые связки Вершинин.
— Да… — кивал Плахов.
— Где эта школа?
— Где-то на Вологодчине…
— Где конкретно?
— Точно не знаю. Где-то на болотах…
— Почему не знаешь?
— Нас везли в автобусе с затемненными окнами. Ничего не было видно.
— А если подумать?
— Не знаю. Нам не позволяли знать.
— Кто руководит школой?
— Имени не знаю. Фамилии тоже. Только кличка. Седой.
— Инструктора?
— Да, конечно… Из бывших спецназовцев. Лютые ребята…
Светлов и Вершинин по крупицам выжимали из Шахова информацию. Узнали много интересного. Только самого главного узнать пока не смогли. Не знал Плахов, где именно находится эта школа киллеров. Или не хотел говорить…
* * *— Гиря, мать твою! А ну вставай! — пнул его ногой по ботинку Гренка.
— Да пошел ты! — огрызнулся тот. — Я, бляха, дембель…
Время близится к обеду. А он лежит. На заправленной постели. Поверх одеяла. В камуфляже.
