Масонская касса - Андрей Воронин
— Карта у Лешего, — не оборачиваясь, ответил начальник охраны. — Он здешние места знает как свои пять пальцев. Если он заблудится, значит, свет перевернулся. Или карта твоя врет…
— Не дорога, а какая-то козья тропа, — проворчал водитель, ожесточенно вертя вырывающуюся из рук баранку.
— Кто бы жаловался, — сказал ему начальник охраны. — Ты-то на джипе, а каково Старому этот сундук вести? Ты же говорил, что тут бетонка, — добавил он, обращаясь к Зимину.
— На карте обозначена бетонка, — ответил тот.
— Я же говорю, врет твоя карта…
Задние фары микроавтобуса вдруг полезли куда-то вверх, словно машина карабкалась на крутую горку, потом вильнули в сторону и пропали. Через несколько секунд джип вскарабкался на невысокую насыпь, свернул налево и очутился на бетонке — старой, растрескавшейся, переметенной длинными языками тающего снега, но твердой и относительно ровной. Как и все дороги, проложенные в незапамятные времена бойцами строительных батальонов через здешние пески и топи, она была прямая как стрела и тянулась, насколько хватал глаз, постепенно сужаясь, пока не сходила на нет, превратившись в точку.
Микроавтобус уже бодро шпарил впереди, оторвавшись от джипа на добрую сотню метров. Начальник охраны достал рацию и вышел на связь.
— Старый, не отрывайся, — сказал он в микрофон. — Чего ты торопишься?
Микроавтобус в ответ зажег яркие тормозные огни и замедлил ход, давая себя догнать. Некоторое время они двигались через черный ночной лес, в тишине, нарушаемой только монотонным пением двигателя да глухими ударами колес о стыки и трещины бетонных плит.
— Говорят, здешние бетонки положены в несколько слоев, — неожиданно подал голос водитель, на которого сегодня напала несвойственная ему разговорчивость. — Проложат солдатики дорогу, а она в болоте-то и утонет. Тогда они снова кладут, поверх старой. Она опять тонет, они опять кладут…
— Ну и что? — равнодушно спросил Зимин, раскуривая сигару.
— Так это ж сколько народных денег они в трясине утопили! — с возмущением воскликнул водитель.
Зимин, которому это возмущение показалось довольно комичным, хмыкнул.
— А тебе-то какое дело до народных денег? — спросил он.
— Так лучше б они мне их отдали! Ну, пускай не мне, а поделили бы среди народа…
— Чтоб народ их пропил, — закончил Зимин. — А так, гляди, — дорога. Раньше пройти было нельзя, а теперь ты катишь на «мерседесе». Заметь, — добавил он, адресуясь к начальнику охраны, — мы уже в седьмом квадрате, а ничего не происходит.
Начальник охраны промолчал. Это было красноречивое молчание. Зимину оно очень не понравилось, но он не испытывал желания возобновлять дебаты и не стал больше ничего говорить.
Микроавтобус впереди опять притормозил и свернул на новую бетонку, которая под прямым углом ответвлялась от той, по которой они ехали. Эта дорога была узкая, двум грузовикам не разминуться, и в начале ее стояли два дорожных знака — «кирпич» и еще один, с изображением похожей на кувалду штуковины, которая по замыслу авторов должна была означать тупик. Даже Зимину, который уже давно перестал обращать внимание на подобные мелочи, бросилось в глаза, что знаки намалеваны явно кустарным способом — криво, с нарушением пропорций и не световозвращающей краской, а обыкновенной.
— А на карте никакого тупика нет, — заметил он с подковыркой, обращаясь к начальнику охраны.
— Раньше не было, а теперь появился, — резонно возразил тот. — Мост через ручей завалился, вот тебе и тупик.
— Нет здесь никакого ручья, — сказал Зимин.
— На карте, может, и нет.
— А по-моему, это как раз то, что мы ищем, — сказал Зимин.
— По-моему, тоже, — вздохнул начальник охраны. — Это-то мне и не нравится…
Микроавтобус снова затормозил и вдруг совсем остановился. Водитель подогнал джип почти вплотную к его корме, встав немного левее, чтобы видеть, в чем причина остановки.
— Вот вам и тупик, — сказал он, имея в виду лежащую поперек дороги старую, сухую сосну.
Кора мертвого лесного гиганта давно сгнила и осыпалась, обнажив древесину, которая белела в свете фар, как кости какого-то гигантского доисторического животного.
— Что за страна! — настраиваясь на философский лад, начал водитель. — Вместо того чтоб дерево с дороги убрать, они знаки расставляют! Тупик у них, видите ли!
— Разворачивайся, — внезапно изменившимся, напряженным голосом приказал ему начальник охраны.
— А?..
— Задний ход! — гаркнул начальник охраны так громко, что Зимин уронил себе на колени пепел с сигары.
Водитель понял, что шутки кончились, и включил задний ход. Джип начал пятиться от микроавтобуса; там, в микроавтобусе, кто-то открыл дверцу с явным намерением выйти на дорогу и осмотреть препятствие. Начальник охраны схватился за рацию, но подать команду не успел: в лесу справа от дороги коротко, дымно сверкнуло, и в следующее мгновение микроавтобус превратился в стремительно разбухающий огненный шар, из которого во все стороны, крутясь, как бумеранги, разлетались дымящиеся, горящие на лету ошметки. Что-то тяжелое с треском ударилось о ветровое стекло, расчертив его паутиной мелких трещин и частично вмяв внутрь, мелкие обломки с лязгом забарабанили по крыше и капоту; жалобно звякнув, погасла правая фара.
— Газу!!! — отшвырнув ставшую бесполезной рацию, не своим голосом закричал начальник охраны.
Водитель дико газанул, а затем, рванув ручной тормоз, лихо, как на автородео, развернул машину на месте. Это было проделано как раз вовремя, чтобы все, кто в ней сидел, увидели выбирающийся на бетон из придорожных кустов потрепанный командирский «уазик», с которого все еще продолжали соскальзывать присыпанные снегом сосновые ветки — остатки маскировки, в которой, по большому счету, изначально не было никакой нужды. Установленный рядом с правой дверцей подвижный прожектор полоснул по глазам сидевших в джипе, на время ослепив всех троих.
Водитель «мерседеса» круто взял вправо, стремясь проскочить перед носом уже почти перегородившего узкую дорогу «уазика». И они проскочили, хотя совсем избежать столкновения не удалось — передние крылья машин соприкоснулись с лязгом, живо напомнившим Зимину звонок увеличенного до чудовищных размеров старинного кассового аппарата.
Отброшенный ударом еще правее, джип сошел с дороги и очутился на обочине, которой тут, строго говоря, не было. Под колесами затрещало, облепленные мокрым тающим снегом ветви захлестали по окнам, как будто сам лес ожил и пытался добраться до пассажиров «мерседеса», приходя в ярость от тщетности своих усилий. Машину мотало и швыряло, водитель сражался, как лев, стараясь вернуть ее на дорогу. Это ему почти удалось, но тут на их пути встало, внезапно выпрыгнув из паутины хлещущих ветвей, толстое, в два обхвата, дерево.
Страшный удар бросил Зимина лицом на спинку переднего сиденья; забытая сигара, каким-то чудом не угодив в глаз, прожгла щеку чуть ли не насквозь, но Василий Николаевич этого даже не заметил. Он с трудом оттолкнулся и сел ровно, еще не придя
